Горечь винных осадков

Гарри неподвижно лежит на каменном полу Астрономической башни и смотрит на темное небо. Мрачное и пустое, полностью затянутое тяжелыми от влаги облаками — он ждет этот ночной дождь, как манну небесную, но облака будто бы специально дразнятся, на зло и, пытаясь задеть, только нависают непроглядной стеной, не позволяя упасть ни одной капле вниз. Ему нужен этот дождь. На улице холодный ветреный ноябрь, соответственно и дождь ледяной — отрезвляющий. Возможно, хотя бы это приведет его в чувства. Гарри частенько говорили, что он странный. Слишком принципиальный и правильный, всегда себе на уме. Глупец, которого защищают, а он не понимает этого и бросается в гущу событий. Наивный ребенок, который все еще верит в людей и пытается спасти их даже ценой своей жизни. Даже, если они не ценят, а просто используют. Драко часто ему это повторял и посмеивался с издевкой, а Гарри просто улыбался в ответ и обнимал крепче. Пусть так. Он знал, поэтому не обижался. Все же Драко единственный, кто говорил ему в лицо все, что думает на самом деле. И не жалел бессмысленно, как остальные. Рядом с ним Гарри не чувствовал себя бесполезным и потерянным ребенком, а ведь им было уже по шестнадцать. Несмотря ни на что, Гарри был счастлив. Он был счастлив, когда засыпал в горячих объятиях Драко где-то в пустом, запыленном классе и просыпался утром от легкого поцелуя в висок. Он был счастлив, когда обнаруживал под своей подушкой маленьких бумажных журавликов с приятными словами, хотя все остальное время слышал только колкости и издевки. Он знал, что может доверять Драко, так как тот всегда был на его стороне, всегда был рядом. И к черту дерьмовый характер — Гарри любил в нем все и знал, что его любят в ответ. Дождь все-таки начинается. Все еще редкие, но крупные ледяные капли падают на лицо, беспросветно заливая очки и пропитывая плотную зимнюю мантию. Холодно. Просто невероятно холодно — дрожь щедро пронизывает тело, кровь будто бы остывает на несколько градусов, и Гарри удовлетворен — теперь он леденеет не только внутри, но и снаружи. Драко постоянно подшучивал над ним из-за того, что он слишком ценил бесполезные вещи. Поломанные, побитые, разорванные, но хранившие особую память — Драко считал это хламом без какой-либо ценности, ведь воспоминания в голове, а это просто старые вещи, и Гарри соглашался. Прятал эти вещи поглубже в чемодан, в скрытые полки, и не заглядывал никогда. Просто знал, что они там есть. А Драко говорил, что выбросил — не хотел казаться странным. Дождь становится сильнее и уже больно бьет по коже. Гарри закрывает глаза и сравнивает ощущения от дождя с каплями горячего воска от свечи — они так же обжигают до красноты, до болевых судорог по всему телу. Воздух на улице свежий, практически зимний, приятно наполняет легкие и Гарри глубоко дышит, пытаясь вобрать в себя все, что дает ему природа. Драко был тем, кто оставался рядом с ним в самые трудные моменты. Орал потом, конечно, что Гарри глуп и безнадежен, что наивен и постоянно доставляет ему проблемы, что лезет в самое пекло, а ему, Драко, потом тащиться туда за ним. И Гарри соглашался. Он изо всех сил пытался сдерживаться, не попадать постоянно в неприятности, потому что Драко мог однажды не выдержать и больше не вытаскивать его отовсюду, но неприятности все равно находились и Гарри был бессилен. А Драко все равно вытаскивал. И не исчезал никуда. Ужасно хочется спать. Тело заледенело, но дождь все еще щедро льется сверху, обжигая кожу новой дозой. Уже не холодно — тело просто-напросто горит. Гарри бы с удовольствием заснул, но все же, едва шевеля конечностями, поднимается, и идет в спальню — у него там запас перечного зелья. Пускай внутренности жжет еще сильнее. Вообще, Драко часто язвил и издевался, но в его поведении не было злобы — он просто не умел вести себя по-другому. И Гарри не обижался, потому что его любили. Любили и ценили. И это был решающий фактор в его отношении. И этот же фактор в свое время замутил Гарри глаза — он не заметил, что слова Драко стали более колкими, шутки более жесткими, а в издевках чувствовалось все больше злобы и раздражения. Не было больше журавликов под подушкой и поцелуев в висок. Только безразличие. А потом Драко сказал, что хочет расстаться — он устал и разлюбил, и нет смысла продолжать эти отношения. Гарри не хотел в этот раз соглашаться, но согласился — потому что Драко разлюбил. И уже давно, судя по всему, а Гарри все еще держался за единственный оплот в своей жизни. Смыслом которой был Драко. Гарри медленно бредет по коридору под плащом-невидимкой — тело слишком замерзшее и повиноваться отказывается. Вокруг темнота, палочка едва горит — до ужаса хочется согреться как раньше, в пыльном классе, в кольце горячих объятий Драко. Потому что перечное зелье совсем не помогает — тело согревается, а внутри все равно холодно. И не теплеет уже долгое время. В голове что-то щелкает и Гарри скидывает плащ — он уже не ученик, а преподавателям нет нужды скрываться по ночам. Да и высушить себя можно палочкой, но он не хочет. Потому что эти ощущения — единственное, что ему досталось от Драко. И он не хочет забывать. Гарри входит в свою комнату, переодевается в сухую одежду, выпивает зелье и вытаскивает из недр полки кусок пирога с патокой — он ест его каждый день, запивая бокалом вина, — это традиция, практически ритуал. Пирог уже невкусен и приходится давиться им — блюдо давно приелось и вкус патоки вызывает только рвотные позывы, но Гарри ест. Потому что для него пирог с патокой — это Драко.