Маковый цветок

Сильные руки проходятся по спине, даря наслаждение и облегчение. Изгибаюсь на встречу и блаженно вздыхаю. Намджун сильно массирует пальцами шею, медленно спускаясь ниже. Улыбаюсь огромной порции нежности, а потом оглаживаю большой живот. Именно из-за него моя спина попросту отваливается. Спасает от этой неприятной ноющей боли родной и любимый альфа. Что носится со мной и нашей Суен словно мы дети малые. Ну скоро, буквально на днях забот станет намного больше. Ведь родится наш мальчик, наше солнышко, маленький омежка на радость отцу и на умиление мне. Думая об этом не могу передать своих сильных эмоций, не сразу слыша как поворачивается включ в входной двери. Джун не смотря на шум продолжает нежно массировать, переходя на ноги. Но все это прерывается, стоит Дочке влететь в комнату и заскочив на кровать запрыгнуть папе на спину. Смеюсь от такого вида, чувствуя как тянет низ живота. Что-то мне эти потягивания напоминают. Смекаю быстро в чем дело, но вида не подаю. Зная, что у одного взрослого и состоявшегося альфы сразу начнется паника. Пугать же Суён не входит в мои планы. Поэтому тереблю ее отросшие до ушек меньше чем за год волосы. Она улыбается лучезарно и говорит радостно: — Девушка купил мне новые туфельки, Па. Можно мы с ним еще сходим погулять? Киваю добродушно, вставая с кровати, накидывая халат и выходя, целую отца в щеку. Он светится изнутри, прямо не узнать, как же сильно семья может повлиять на человека. После легкого перекуса дедушка с внучкой уходят в парк развлечений, пока я ощущаю тягучие и немного болезненные схватки. Стоит двери закрыться, сразу в медленном темпе начинаю собирать сумку в роддом. Джун за всем этим наблюдает молча, пока и его не осеняет. Мой маковый альфа меняется на глазах. Соскакивает с места, и начинает носиться по комнате притаскивая мне всякие мелочи. Половину из них в сумку не кладу и когда мельтешение надоедает, цыкаю на него. Это благо что помогает, так что одеваюсь в своем темпе не подпуская к себе паникера на пушечный выстрел. Он явно чувствует мое недовольство, но по поводу этого не высказывается. Целую Джуна за это и иду к двери, на лифте съезжаем все в той же тишине. Лишь в машине позволяю себе простонать от излишне болезненной схватки. Вот именно после этого терпение моего мужа лопает. Он заглядывает в мои глаза с паникой и спрашивает: — Больно Чимини? Сильно? Чем мне помочь? — Жми на газ, уже… Бурчу недовольно и он послушно заводит мотор и нарушая правила мчится к роддому. Дальше меня переводят в палату под бдительным взглядом альфы. Но казус начинаются именно там, ведь на соседней кушетке вальяжно валяется Джин в ярко розовой пижаме и рядом взъерошенный Юнги. Вот так встреча! Думаю про себя и приветливо машу ручкой, получая в ответ кислую улыбку бывшего альфы. То что происходит спустя каких-то минут пять немного пугает. Резко посреди сравнительно тихой палаты начинают трезвонить два телефона. Наши мужья отвечают на них быстро и мрачнеют лицами. Начинаю подозревать неладное, сердце в груди перетекает в область живота, наводит панику и на мой плод. Малыш начинает рваться наружу отчаянней. Джун же завершив весьма неясный диалог, садится рядом на кровать и говорит с грустью и даже паникой: — У нашей организации проблемы, другая банда, мне придется уйти. Но обещаю что вернусь ты даже родить не успеешь. Киваю вяло, расстраиваюсь до дрожи. Но не подаю виду и сдерживая стон боли целую любимые губы напротив. Альфа отвечает со всей страстью, и не думая о второй парочке в палате. Ведь там по соседству наблюдается подобнейшая сцена. Есть лишь одно отличие Джин колотит Юнги подушкой и чихвостит на чем свет стоит. Но мне вот лично не до юмора, провожаю напряженную спину Джуна взглядом и затихаю, даже на пару секунд забыв о схватках. Так в этом небольшом помещении и повисает тишина. Мы оба оглушены от беспокойства и страха. Кто бы мог подумать много лет назад что история нашего знакомства закончится вот так, на соседних кроватях в родильном отделении. Явно не я, но сейчас прошлое словно затерто школьным ластиком, оно стерто всеми теми хорошими воспоминаниями что связали наши семьи. Хотя, возможно мы просто стали старше. Улыбаюсь своим мыслям, убеждая себя что и об альфах не нужно волноваться. Они сильны по отдельности, вместе же их никто не победит. Успокоившись, даже вздыхаю с облегчением. Тут же слыша серьезный вопрос от Джина: — Думаешь, все будет хорошо? — Уверен. Говорю мягко, оглаживая свой живот и успокаивая моего омежку. — Нам нужно просто верить в них. Шепчу, и понимаю что мой сосед смеется нервно и отвечает в своей шутливой манере: — Ты говоришь слишком слащаво. Так размяк со своим мужем садистом. Он огрызается лишь потому что нервничает и хочет излить свой страх и панику. Только поэтому не обижаюсь и отшучиваюсь как умею: — Мой садист очень страстен в постели, тебе такого даже во сне не приснится. — Я люблю нежность. — Знаю, заметил. После моей победной фразы мы снова затихаем от неловкости. Лишь спустя добрые минуты три, Джин осмеливается спросить: — Скажи, ты простил меня за тот мой проступок? Смотрю на него после услышанного с добротой и благодарностью, немного язвя: — Думаю да, особенно видя тебя в этой розовой пижамке. Вот прям сто процентно. Он же шутку оценивает, смеется и отвечает мягко: — Она мне очень идет…спасибо…за прощение. Думаю мы сможем стать мамочками друзьями для наших омежек. — Уверен в этом. Ты же ничего не смыслишь в материнстве, обещаю научу тебя всем хитростям. Говорю это с радостью, сразу после постанывая и ощущая как по бедрам стекает теплая слизистая водичка. Рука конечно тянется к кнопке вызова и уже через час нахожусь в отдельном родильном зале, испытывая повторное чудо рождения. В этот раз все иначе, нет паники, даже не больно если сравнивать с тем как меня ножом полосовали. Лишь сердце трепещет от новой встречи, с маленьким дрожащим и кричащим существом. С любовью легонько прижимаю его к своей груди, давая малышу нащупать сосок и шепча ласково: — Минсоки, мой заинька. Врач и акушерки умиляются, а до моего слуха доносится больно знакомый крик. Смеюсь, понимая как же Джину, альфе по сути приходится тяжко. Но один крик сменяется другим более звонким и сладким. Чуть позже даже узнаю имя сыночка-омежки Юнги, чудо называют Ёнджун. Время сразу после родов проходит быстро. Совсем не замечаю как оно утекает сквозь пальцы. Прихожу в себя только на третий день, момент выписки, понимая что Джуна нет рядом и он даже не звонил. Паника застигает врасплох, но сдерживаю ее, не давая Минсоку нового повода для плача. Ведь он очень чувствителен к моим нервозам. Сдерживался столько дней, поэтому просто жду приезда Тэхёна и Чанеля. Спрашивая братца моего мужа в лоб: — Где он? Ты ему звонил? Чани же мнется, неуверенно посматривая на Тэ, тот отводит взгляд и я ощущаю как голова идет кругом. Специально хватаюсь за детскую люльку чтобы не упасть и прошу еле слышно: — Говори, я все выдержу. — Чимин, мой брат он пропал после перестрелки на окраине города. Юнги уже скомпоновал команды для поиска, хотя и сам ранен в бедро. Прошу не нервничай и подожди результата поисков. Киваю рассеяно, ноги сейчас подгибаются, но моя воля и вера несгибаема. Сердце чувствует и знает что Джун жив, а значит, нужно лишь подождать. Даже нахожу в себе силы чтобы улыбнуться, вбежавшей в палату Суён и не сжать ее в объятиях сильней чем требуется. С ней несется и Бекхён что стал еще выше с нашей последней встречи, мальчонка подозрительно тормозит у кровати с Минском. Ведет носом, а потом выдает с восторгом: — От него парным молоком и карамельками пахнет, вкусно очень. Треплю его волосы, давая сжать моему сыночку палец брата. Отвечая немного севшим, но еще живым голосом: — Он просто малыш, все когда рождаются так пахнут, Бекки. Уже полностью собравшись, передаю ребенка моего отцу. Сам же с дочкой под руку выхожу в коридор, встречаясь взглядом с семейством Мин. У Юнги виноватый вид, словно он побитая собака, что еще и прихрамывает опираясь на костыль. Стараюсь не смотреть на него и тем более не дать окрикнуть. Разворачиваюсь резко и ускоряю ход, не хочу слышать уже заезженное: Прости! От него сейчас мне будет не жарко и не холодно. Тороплюсь настолько что не замечаю ничего перед глазами, приходя в себя лишь тогда когда гости уходят и дома мы остаемся троем. Я, Суён и Минсок что сладко чмокает молоко из груди. Смотрю на него и видя схожие черты с отцом, ощущаю как по щекам текут слезы. Ведь не может быть такого, чтобы сейчас, когда в нашей жизни все наладилось, боги решили забрать НамДжуна. Не могу поверить в такой расклад. Но нельзя давать слабину. Глубже прячу страх, улыбаясь через силу и иду готовить ужин, уклав моего омежку спать. Так и проходит наш вечер, доченька ничего не заподозрив ложиться спать, а я смотрю в окно. Вдаль, ожидая чуда. Но его не происходит даже через неделю. Поиски Юнги не дают результата, не найден даже труп. В моем же доме на постоянной основе дежурит Тэхён, видя мои огромные синяки под глазами и то как я реагирую на каждый звонок, от того что на телефоне, до того что идет от двери. Сейчас моя сущность живет между звуками, они сменяются с одного на другой. Если плачет Минсоки, успокаиваю его, кормлю или мою. Суён много времени проводит с дедушкой, что тоже себе места не находит и даже подключил органы власти к поиску. На все мои доводы друзей поспать вдоволь, шиплю одну единственную мысль засевшую в своей голове: — Он жив, и скоро придет, Джун обещал. Но все чаще после этих слов ощущаю сочувствующие взгляды. Все бояться убеждать меня, но решаются на десятый день поисков. Когда спит мой младшенький, а Бекки и Суён играют в зале, на кухне меня застигает Чанёль. Вид у него мрачнее тучи, а пальцы на руках подрагивают. Я же явно выгляжу не ахти, словно выцветшая переводка с яркой прежде картинки. Знаю это и кисло морщусь от сострадающего взгляда. Брат же мужа, садится напротив, делает глубокий вздох и говорит как самый настоящий адвокат: — Чимин, пора признать тот факт что возможно Джун умер и его труп к рукам прибрали наши враги, похоронив где-нибудь в лесу. Прости что говорю тебе это, знаю ты веришь что он жив. Но пора остановиться в своем безумии, ты вымотан морально и даже Суён спрашивает, что с моим папой у Тэхена. Выслушивая его молча, рассматривая панораму за окном. Сдерживать слез не нужно, плакать больше уже нечем. В этом помогли бессонные ночи полные рыданий. Сам не замечаю как слышу свой голос пересохшим севшим шепотом: — Что-то еще? — Хотел сказать что можешь не волноваться о денежном вопросе, я подержу вас. Ты и твои дети всегда будут под защитой банды и на ее обеспечении. Слушаю Чанеля в пол уха, кивая лениво и напоследок отвечая: — Это хорошо, спасибо что сказал, а теперь можешь оставить меня одного. Видя что разговор не принес изменений, альфа скрепит зубами, но сдерживается, целует меня в лоб и уходит. Остаюсь сидеть где сидел, пока мир снова не оживает от плача Минсока. Иду к нему и все повторяется. Мой день зацикленная схема, лишь ночью даю волю своим настоящим чувствам. Вот и сегодня, скулю бесслезно, вгрызаясь в подушку. Невыносимо больно, холодно. Наволочка же пахнет маком, что немного утешает и успокаивает. Сжимаю ее так сильно, что рву в порыве, наблюдая как из разрыва вываливается белый пух. Похожий на перышки маленьких ангелов. Перебираю пушинки в ладонях, а потом обессилено заваливаюсь на спину, разглядывая потолок. Хлопая по кровати и поднимая перышки верх, болезненно кривясь от их медленного падения. Мир замедляется, силы и бодрость тают, глаза быстро закрываются. Снова погружаюсь в сны, где еще больнее. Ведь там живут воспоминания. Например нашей первой встречи. Хорошо что все прерывает аккуратное касание на щеке. Открываю глаза и перестаю дышать. Ведь надо мной склоняется сильно обросший щетиной, бледный, но такой живой НамДжун. Вцепляюсь в его со всех сил и прижимаю к себе, слыша болезненное. — Тише Чимини, мое ранение еще не зажило. Слыша о таком, быстро сдираю с его торса рубашку, натыкаясь на тугую повязку на груди любимого, сделанную явно не в больнице. Рассматриваю внимательно, не зная смеяться сейчас и плакать. Такой важный ответ дает мне маковый альфа, говоря еле слышно: — Прости что так задержался… Смотрю в глаза напротив и видя нежность и плещущуюся вину, начинаю рыдать хоть и не во весь голос. Обнимаю любимого за плечи и повторяю без остановки: — Спасибо, спасибо, спасибо что ты жив. Джун ласково гладит мои волосы и целует туда куда приходится: кончик носа, висок губы, скулы. Жмурюсь от его поцелуев и ощущаю как с плеч спадает тяжкий груз. Все уходит и организм наконец-то осознает как устал. В теплых лечебных объятиях и вырубаюсь. Утро находит меня одиноко валяющимся на кровати. Соскакиваю словно ужаленный и оглядываясь, впадаю в ступор. Комната пуста, а в квартире тишина. Внутри все сжимается от паники, в чем есть соскакиваю с кровати и начинаю носиться по дому. Но никого нет, даже Суён. Проглатываю вязкий ком в горле, медленно оседая на под посреди зала. В горле першит, глаза же щиплет от слез. Вытираю их рубашкой Джуна в которой спал все последние дни. Почти ложусь на ковер, сворачиваясь в калачик. Как дверь ванной открывается и моему взгляду предстает самое желанное зрелище. Джун, чисто выбритый и снова похожий на человека, а не на бродягу. Но что важнее у него на руках Минсок завернутый в полотенце и Суён что цепко вцепилась в ногу любимого папочки. Видя все это таю от облегчения и подрываясь с места заключаю мою любимую семью в объятия. Даже не обращая внимание что в входные двери врывается стая заботливых наседок. Они все наблюдая за воссоединение вздыхают с облегчением, улавливаю даже то что Тэ подмигивает.. Однако все это не важно, важен поцелуй от моего любимого мужа и его тихий голос с хрипотцой что шепчет мне на ушко: — Родной, Минни очень хочет кушать. Скорее покорми его грудью, я так давно не видел этого. Краснею, ощущая в этом предложении что-то опасно соблазнительное и забираю сына от Джуна, прячась в спальне и давая малышу вдоволь наесться. Сгорая от счастья, ведь теперь все наладилось. Благодаря знахарю который жил возле реки и подобрал моему мужа, которого раненного туда бросили. Именно эту историю, под покровом ночи расскажет мне мой маковый альфа, утешая мою измучившуюся душу в своих объятиях. Я же прижмусь к нему еще сильнее и скажу лишь одно: — Я всегда знал что ты не нарушишь обещание!