Иногда мне бывает больно...

Ashley POV Какого чёрта? Этот вопрос меня преследует всю осознанную жизнь. Я — Эшли Кэмпбелл. Я бета. Мои родители, бабушки, — беты. Только лишь мой младший брат родился альфой (как позже выяснилось, кто-то из прадедов был альфой, поэтому брату перешли альфийские гены). Я работаю фотографом, когда-то увлекалась искусством. Я много путешествую, организую выставки со своими работами. У меня много знакомых, есть настоящие друзья. У меня всё просто отлично… Тогда почему я до сих пор чувствую себя опустошённой? Когда же всё пошло по пизде? Я даже и не знаю. С самого рождения? Или же ещё до моего зачатия? Я родилась в обычной семье бет, росла в обычном дворе, училась в обычной школе и общалась с обычными ребятами. Проще говоря, у меня была ничем не отличающаяся от всех остальных жизнь. И всё-таки даже в такой безрадостной обычной жизни были довольно необычные люди: они добавляли в моё серое существование оттенки рыжего и выцветшего бордового. Тодд и Ларри — вот мои лучшие друзья. Все мы не были похожи друг на друга, но это никогда не мешало нам вместе что-либо вытворять. Джонсон всегда пытался подбить нас на разные безумства (из-за которых нам троим потом было очень невесело), Тодд пытался на всё это смотреть с долей здравого смысла, а мне просто хотелось хоть немного повеселиться. Короче, с ребятами мне особо скучать времени не было. Нашу дружбу ничего не могло разрушить. Даже омеги. В какой-то определённый момент в жизни Тодда появился Нил. Смотря на них, я чувствовала радость и… зависть? Я, как и любая другая девочка, хотела, чтобы кто-то смотрел на меня с таким же обожанием и любовью. Но из окружающих меня никто не интересовал, от слова «совсем». Пока не интересовал. Когда мы познакомились с Салом, которого к нам привёл Ларри, я обомлела. Хоть я и не видела его лица, я поняла, что влюбилась. Меня привлекал не только внешний хрупкий облик омеги, но и его богатый и загадочный внутренний мир. Нелюдимый, скромный, молчаливый, редко смеющийся, — Фишер цеплял, с ним хотелось общаться. Но он всегда выбирал Ларри. И я вроде бы понимала, почему они так тесно общались и почему Сал делился всеми секретами только с ним, но всё равно мне хотелось быть к омеге ближе, чем было на самом деле. Смириться с тем, что я влюбилась в это голубоглазое чудо, оказалось легче, чем я могла себе представить. Но факт того, что я была для Фишера лишь другом, причинял боль. Но я держалась. Я ведь, сука, сильная. Я всё ещё не могу вспомнить, когда именно заметила между Салом и Ларом ту искру, которую видела между Тоддом и Нилом. И я не понимала, почему эти двое не видят и не осознают взаимной влюблённости. Ну… Идиоты, ничего не скажешь. Однако, я была ещё глупее, когда решила, что поступаю себе во благо, что не могу никого ранить своим эгоистичным поступком. Ларри подходил к школе, как и всегда, с сигаретой в зубах, но в приподнятом настроении, что было крайне редко. Альфа обычно был угрюм. «Точно случилось что-то невероятно хорошее, раз он такой счастливый, » — подумала я, фыркнув. — Джонсон! — Доброе утро, Эш! — махнул мне рукой парень. — Неужели меня ждёшь? — с издёвкой спросил он. — И как же ты догадался? Я просиживала свою задницу на жёстких холодных ступенях, проклиная этого опоздавшего ублюдка непунктуального человека за то, что он не умеет определять время по часам, а он тут ещё и выкаблучивается? Убить мало, помиловать невозможно. — Ты, как всегда, остроумен! — Не обижайся, — хмыкнув, произнёс Лар. — Так зачем ты меня звала? — Не хочешь со мной встречаться? У Ларри от такого вопроса аж сигарета изо рта выпала. А какое у него было лицо! Мне хотелось смеяться. — Что, прости? — Давай, Лар, мозгуй. — Что ты имела в виду под словом «встречаться»? — не замечая мой смешливый тон, спросил он. — А есть какое-то переносное значение этого предложения? — Я никогда не поверю, что ты могла в меня влюбиться. — Вот и не начинай верить в эту ахинею. — Тогда зачем тебе это надо? — Просто ответь «да». Если я начну объяснять, то ты просто скажешь, что у меня странная логика. — И всё-таки я хочу услышать причину, по которой мне приходится обдумывать такое бредовое предложение! — Всё просто: я не хочу, чтобы Сал достался тебе. — Чего? — не понял Ларри. — Он нам обоим нравится, так? — И что с того? — вопросом ответил парень. — Я собственник. И ты тоже. Ни ты, ни я Салли делить не хотим. Так что я предлагаю тебе компромисс — ни тебе, ни мне Сал не достается, — произнесла я. — Ну так как? — Мысли Сала по этому поводу ты, конечно же, узнать не хочешь, — констатировал факт альфа. — С Фишером всё и так довольно очевидно — он влюблён в тебя. Ларри удивлённо посмотрел на меня, а потом (наверное, начал осознавать сказанное мной) покраснел и отвёл взгляд. Когда он всё же пришёл в норму, Джонсон снова взглянул мне в глаза: — Не думаешь, что мы оба причиним ему таким решением боль? Да и вообще, какая логика во всём этом? — А я тебе говорила, что её нет. — И почему тогда я обязан согласиться? — Это просто моя прихоть. Но всё же обдумай это… Короче говоря, поступила я, как девочка-первоклассница. Самое странное было то, что Джонсон согласился: в тот же день он подошёл ко мне после уроков с серьёзным выражением лица и сказал, что принимает предложение. Спрашивать что-либо у него о том, что произошло, я не стала. Мне показалось, что это будет несколько неуместно. Да и он мог передумать. End of Ashley POV Author POV — До сих пор не могу понять, зачем вы начали встречаться и всё ещё продолжаете? — закрыв шкафчик, спросил Тодд, подойдя ближе к Эш, которая что-то искала у себя в вещах. — Вы с Ларри, как кошка с собакой. А ведь раньше мы так хорошо проводили время. — Наши постоянные разборки придают перчинки в отношениях, — достав блокнот, равнодушно прокомментировала Кэмпбелл. — Я больше, чем уверен, что у вас есть какая-то очень серьёзная причина терпеть друг друга. — Ну… Ещё что-либо сказать девушке не дал телефонный звонок. И вызывал её Джонсон. — Привет, милый! — приторно улыбнулась бета (на самом деле Эш состроило такое лицо, будто переела чеснока). — Эш… Нам нужно разорвать отношения, — вздохнув, сказал Ларри убитым уставшим голосом. — Что произошло? Что-то серьёзное? — серьёзно и с долей беспокойства спросила Эшли. — У Сала течка, и я… — Ты с ним что-то сотворил?! — Нет. Хочется, конечно, но нет… Он мой истинный, Эш… — Что? — не могла поверить Кэмпбелл. — Я почуял его скрытый запах… Прости… — Где вы сейчас? — Уже в Апартаментах. — Но вы ведь недавно были на уроках… — Всё слишком быстро и неожиданно произошло. Трэвис… — Он его изнасиловал?! — повысила голос девушка, из-за чего Тодд рядом подскочил от неожиданности. — Нет, хотя его попытку можно засчитать как удачную, — гневно произнёс альфа. — Вот ведь… Уёбок… — Если решила отомстить, то вставай в очередь. — Как Салли? — Ну… Небольшая истерика, много успокоительного и сон. Вроде всё хорошо. Позже разъясню ситуацию. Когда ему станет легче, я припрусь к тебе. — Не стоит. Лучше оставайся с ним. Ему нужна сейчас твоя поддержка… Кстати, жду от тебя подарка в честь нашего расставания. — Обязательно куплю тебе игрушку. И, конечно же, твоё любимое полусухое, — усмехнулся парень. — Прости меня, Эш… И спасибо. — Сейчас я понимаю, что моя идея была реально идиотской. Мне всё равно было тебя не обойти, а так я только потратила ваше время и наши с тобой нервы впустую. А раз вы истинная пара… Не могу же я стоять на пути истинной любви. — И всё равно спасибо. Лар отключился. Эшли опустила рука с телефоном вниз. Она вздохнула и посмотрела на Тодда. Парень смотрел на неё с сожалением. — Если думаешь, что я буду плакаться тебе в плечо, то ты ошибаешься. — Но я всегда готов тебя выслушать. — Да, знаю. — Тогда можешь начинать говорить… — услышав тихие всхлипы, произнёс Моррисон, обняв подругу. End of Author POV Ashley POV Тодд мне тогда очень сильно помог тем, что просто был рядом. Высказавшись ему, мне стало легче. Хотя понимание того, что я люблю Сала, стало ещё сильнее. Но, как я и говорила, вставать на пути истинных я не собиралась. Фишер с Джонсоном встречаться после того дня так и не начали, но расспрашивать второго о чем-либо я не решилась. Это их проблемы, и я думала, что они сами смогут их решить, поэтому просто продолжала наблюдать. А я сама… А я должна была попытаться восстановить свои нервы и забыть о чувствах к Салли. Когда прошёл выпускной, я уехала в другую страну и, если можно так сказать, «разорвала все связи». Родители меня не держали, им был важнее брат-альфа. Да и мне было как-то без разницы, я никогда сильных чувств не питала к этим людям, поэтому расставаться с ними было довольно легко. Чего, конечно, нельзя сказать о ребятах. Мою скромную персону приняли учиться в Германию (точнее в Дрезден). Первое время было трудно. Главная причина всех сложностей — незнание языка (а приняли меня только благодаря экзаменам, которые сдавались на английском). На лекции приходилось ходить с диктофоном, чтобы потом на компе обрабатывать запись на родной язык, потом записывать сам конспект и только после этого приступать к домашке. Всё остальное время (если оно вообще оставалось) я тратила на изучение немецкого. Времени на сон, тем более на личную жизнь, почти не было. Меня это даже радовало. Через полгодика я втянулась, уже усвоила и письменный, и разговорный немецкий, как раз перед первой сессией. Дальше было намного проще. Где-то забивала, где-то училась упорнее, в свободное время посещала курсы и мастер-классы по фотографии. Подумала, что давнее увлечение может принести мне прибыль в будущем. Из экстраординарного произошло только то, что я несколько раз меняла цвет волос. Потом остановилась на том, что был изначально. Что касается общения с людьми… Ну, таких друзей, какие у меня были в Ноксвилле, я не встретила, но мои одногруппники были тоже ничего. По крайней мере, общаться было можно. И все четыре с лишним года, я всё равно думала о Салли. Всё-таки чувства так просто остыть не смогли. Его образ часто приходил ко мне во снах, я даже рисовала его как-то по памяти. Но ни один из портретов, ни один сон не могли полностью воплотить омегу. В них не доставало самого важного — лица. Я видела его только один раз, когда вытирала его кровь после того, как Фелпс со всей силы ударил Фишера. Я видела шрамы и ожоги, говорившие, что он много перенёс и много страдал, но я не смогла их запомнить. Всё-таки нужно было попросить Сала ещё раз показать лицо перед выпускным. Что ж, моё упущение. Я даже как-то раз ездила домой, чтобы навестить родителей, которые «слёзно» умоляли меня приехать на свадьбу брата (хотя точнее будет сказать, что они потребовали приехать, пригрозив лишить наследства). Этот идиот успел заделать ребёнка какому-то омеге и женился на нём только из-за. А паренёк его любил. Как я это поняла? По взгляду, которым он смотрел на Бенджамина. Так смотрели Салли и Ларри друг на друга. Их, кстати, после выпуска из школы я так и не встретила. В Ноксвилле их не было. Лиза сказала, что они переехали. — Они переехали, — ответила мама Ларри, наливая мне в кружку чай. Меня эта информация никак не шокировала. Это было очень даже ожидаемо. В подвале ничего не поменялось. До сих пор помню, как я и Тодд сбегали сюда, когда были «трудные» периоды в жизни. Лиза нас всегда принимала и никогда не выгоняла. Святая женщина. — Они вместе живут? — Конечно. Я так рада, что они начали встречаться. Ларри даже метку ему поставил. — Уже? — сделала я шокированное лицо (хотя ничего удивительного я не услышала). — Ну да. Ты разве не знала? — Мы редко переписываемся. — А как жаль. Вы ведь все были такими неразлучными друзьями. — Мы до сих пор друзья. Просто у каждого сейчас свои проблемы. — Проблемы… — хмыкнула Лиза. — Когда вас вообще что-то останавливало?.. Может, мне дать тебе адрес, чтобы ты сама съездила к ним? — Не нужно. Он у меня есть… Допустим, что я несколько преувеличила. Переписывались мы что с Тоддом, что с Ларри редко. Даже очень. На тот момент последний раз был где-то около года назад. Да и нового адреса я не знала ни у Джонсона, ни у Моррисона. Но мне оно было и не нужно. Лиза также поведала мне историю о том, что произошло между Салом и его отцом. Если честно, я догадывалась, что у них в семье не всё гладко, но чтоб настолько… Салли очень много пережил. Все пройденные испытания оставили след не только на его лице и теле, но и в душе. До сих пор с содроганием вспоминаю ту его паническую атаку в школе после уроков. Но что я о нём знала ещё? Наверное, только ту информацию, которую он нам поведал при знакомстве: они жили с отцом, мама умерла и у него не было лица после нападения собаки. Сал любил Гизмо и свою гитару. Посещал психолога. И больше того, что он сам рассказывал, знал лишь Джонсон. Это никак не связано с истинностью, это было из-за крепкой дружбы, которая позже переросла в любовь. Да, Ларри знал о нём всё. У меня не было шанса с самого начала. Ещё через полгода, где-то в конце мая, мне пришло приглашение на свадьбу Тодда и Нила. Я приехала к молодожёнам одной из первых, чтобы сразу же поздравить их и повидать маленького Нейта, с которым общалась только по скайпу и то год назад. — Почему он постоянно за ним таскается? — спросила я. — Нейт любит ему помогать, — ответил Моррисон, с любовью смотря на своего омегу и сына у него руках. — У них с Нилом взаимная любовь. — Не ревнуешь? — Не думаю, что сын сможет увести у меня любовь всей жизни… Нейт чувствует, что Нилу нужна поддержка, поэтому постоянно находится рядом. — Поддержка? — переспросила я. — Нил переживает, что мы не истинные. — Всё ещё? — Ага. Он согласился выйти за меня только на пятый раз, несмотря на то, что у нас уже есть общий ребёнок… Как хоть у тебя самой дела? — Ну… Нормально. — Как всегда красноречивый ответ, — усмехнулся альфа. — Слышал, твой брат женился. — Ага. Родители заставили. — Почему? — Обрюхатил мальчика-омегу, который в него влюблён. — Вот даже как… Не могу перестать удивляться поступкам твоего брата. — Бенджамин всегда думал той головой, что у него находится в паховой области. — Ну, а чего ты от него хотела? Окружённый родительской заботой и вниманием омег… Каждого такое отношение испортит и сделает эгоистом. — Если честно, я переживаю за его омегу. — Как хоть зовут? — Филипп. Ему только семнадцать, а он же загубил свою жизнь. Точнее мой брат загубил его жизнь. — Может, у них ещё будет хорошая семья. Эшли, вопросительно вскинув бровь, посмотрела на Тодда. — Ты пошутил, что ли? — Ну, вдруг. — Во всяком случае, — вздохнула бета, — поживём, увидим… Через два дня прикатили Сал и Ларри. При взгляде на них было понятно — они невъебенно сильно любят друг друга. Всё остальное не нуждается в описании. Ларри не изменился. Ну, он подкачался, кожа приобрела более менее нормальный здоровый оттенок, мешки под глазами не ушли, но стали несколько меньше. Салли тоже остался таким, каким я его запомнила. Лишь несколько сантиметров в росте прибавил да прическу поменял. Я жутко завидовала Ларри. Он был с Салом, видел его лицо, слышал его голос и смех, смотрел в глаза, держал за руки, обнимал. Целовал его губы. Говорил обо всём, что происходит в жизни. Да, это была самая что ни на есть неприкрытая зависть. — Воу, Эшли! Давно не виделись! — подошёл ко мне Ларри. — И тебе не хворать, Лар. Как дела? — Всё в гору. От мамы узнал, что ты приезжала в Ноксвилл. — Ага. У брата была свадьба. — Да, знаю. Бедный Филли. Твой брат его точно сломает. А если не он, то твои родители… — Давай не будем о плохом. — Согласен… Как у тебя самой дела? — Ну, заканчиваю универ. Теперь не знаю, куда податься работать. Всё как у всех. — Ясненько. Между нами повисла неловкая, напряжённая пауза. — Мне тут маман ещё говорила, — прервал тишину альфа, — что знаешь наш адрес. Хотя я точно помню, что не давал его тебе. — Соврала. С кем не бывает. — Зачем? — Ну… — Эш, ты к Салу… — Если думаешь продолжить свою мысль, я тебя ударю. — И всё-таки? — Не беспокойся, я никого уводить не собираюсь. — Я знаю… Я просто… — Вот только не надо на меня смотреть с жалостью, — сказала я, посмотрев в глаза Джонсону, из-за чего он сразу же отвёл взгляд. — Ничего сверхъестественного не происходит, понял? — Ок… Прости… — Ты не виноват в том, что моё сердце до сих пор не может отпустить его. Так что не извиняйся. И сделай лицо попроще. Не хватало, чтобы ты ещё и Салли обеспокоил. Может, я покажусь жестокой, но от знания того, что Джонсон испытывает чувство вины за то, что он вместе с омегой, в которого я влюблена, принесло мне… Радость? Нет, скорее облегчение. Значит, ни я одна в этом мире страдаю. С Салли я общалась только, когда Ларри был рядом с ним. Не хотелось попасть в ситуацию с двояким смыслом. Мы разговаривали о многом, застрагивая самые разные темы. Сал делился со мной «впечатлениями» о совместной жизни с Ларри, а я рассказывала про Германию. Я и Ларри улыбались, когда Сал говорил о чём-то с увлечением, которого я никогда не замечала раньше. Всё-таки мне не хватало общения с ним. Несмотря на то, что мы не были наедине, я всё равно была рада. Через два дня после свадьбы мы все впятером сидели и за трапезой делились впечатлениями. Нил и Тодд были очень счастливы, Моррисон не выпускал из своей руки ладонь омеги. — Ребят, а вы когда поженитесь? — спросил Нил у Салли и Ларри. — Как только, так сразу, — не растерялся альфа, чмокнув голубоволосого в макушку. — Не забудьте пригласить нас на праздник, — через силу улыбнувшись, сказала я. Я уверена, что под протезом Салли счастливо улыбался. После отъезда я сразу же начала готовиться к экзаменам. Мне удалось их сдать раньше всех, поэтому в голове я планировала, как пойду сразу же куда-то работать. Выпускного дожидаться не стала и просто забрала свой диплом. Устроилась я в небольшую фотостудию помощником фотографа. Работа простая, платят приемлемо, да и сам фотограф, на которого я работала, оказался довольно прикольным бетой. С Хайдом (тот самый фотограф и мой начальник) мы быстро сдружились, понимая друг друга с полуслова. Вкусы и интересы у нас были тоже одни на двоих. Именно он уговорил меня поучаствовать в одном конкурсе молодых фотографов. — Эшли, у тебя талант! — Не преувеличивай. — Нет, так и есть. Хватит себя недооценивать. У тебя прекрасные работы. В твоих фото, может, несколько не хватает профессионализма, но в них есть твоя душа и твоё особенное видение мира. Короче, предлагаю тебе устроить выставку. — Чего? Зачем это? — Если тебя заметит какое-нибудь издательство, то твои работы увидит не только Дрезден, но и, может, вся Германия! — Я даже не знаю… — Да соглашайся! — Ну… Может, через несколько лет. — А если просто поучаствовать в конкурсе? — В каком? — В конкурсе фотографии. Там даже денежный приз есть за первое место. — Ну… Ладно, с чем чёрт не шутит… И я тогда выиграла деньги. Мои фото пришлись по душе всем жюри. Хайд предлагал на эти деньги устроить фотовыставку, но я решила укатить в «кругосветку» за вдохновением. Мой начальник не был против (если бы он знал, сколько ещё раз я буду «отлынивать» от работы, ни за что бы не отпустил). Когда я уже уехала (в первый раз решила съездить в Испанию, Голландию и Мадагаскар), бета дал мне повышение. Теперь я официально работала фотографом, который присылал свои работы из заграницы. Пока меня всё очень даже устраивает. Пока я ездила и знакомилась с разными людьми, я смогла сблизиться с омегой своего брата. Фил оказался прикольным пареньком: умный, улыбчивый, заботливый. Он единственный из всей семьи, кто звонил мне и спрашивал о моих делах просто потому что «ну я же волнуюсь за тебя, Эш!» — Где ты сейчас? — спросил Филипп. — На Мадагаскаре. Добиралась на корабле. — И как? — Да такое. Почти ничего не засняла. Оказалось, что у меня морская болезнь, так что почти всё это время я провела в обнимку с белым другом. Лучше бы вплавь отправилась. — Ужас какой! Как ты себя чувствуешь? Всё нормально? Или всё ещё подташнивает? — Всё отлично, не пугайся так. Тебе вредно, — улыбнувшись, сказала я. — Как у тебя самого дела? — Сойдёт, — грустно улыбнулся. — Что-то произошло? — перевернувшись на кровати, спросила я. — Ничего нового. Просто я плохо переношу беременность. — Мне кажется, что не только это тебя беспокоит. — Ну… Обещаешь просто выслушать и ничего не предпринимать? — Хорошо, — серьёзно ответила я. — Бенджамин мне изменяет. — ЧТО?! — я аж подскочила. — Это уже не в первый раз. — Вот ведь гандон… — Эш, он меня ненавидит. Из-за одного перепиха ему пришлось расстаться со своей свободой. Я знаю, что его заставили ваши родители пойти на это. Так что я ни в чём его не виню. Просто… Иногда становится нестерпимо больно и очень обидно. — Если он не умеет думать, прежде чем творить что-то, то пусть отвечает за свои поступки! Тот факт, что он тебя ненавидит, не освобождает от ответственности. И он ведь совсем не задумывается над тем, что его член разрушил тебе всю жизнь. Фил лишь мотнул головой. — Я уже знаю, что сделаю ему на день рождения, — грустно улыбнувшись, неожиданно выдал омега. — И что же ты такое приготовишь? Дохлую птицу? — Это секрет. — Не поделишься? Даже со мной? — Нет. Тогда я не придала значения его «секрету». Во всяком случае, это были даже не мои проблемы. Пока я была на Мадагаскаре, я видела самые разные закаты и рассветы, самые завораживающие виды и, конечно же, самых разных людей. Я фотографировала всё, что только попадалось мне под руку, будь то природа или живые существа. Мне даже удалось запечатлеть одну голубую бабочку. Почему-то она навеяла мне мысли о Салли. А ведь я обещала ему не пропадать и хотя бы изредка звонить. — Сал, у тебя есть время? — набрала я омегу в конце моего последнего дня на острове. — О, Эш! Привет! — Как дела? — Да потихоньку. Сал некоторое время назад перестал носить свой протез. Теперь, когда звонила ему, я видела его лицо. Лицо любимого человека. Интересно, а если бы я ему призналась, то что бы он ответил? — Ты что-то сегодня унылее, чем обычно. — Правда? — Да. — Ну… Мы поссорились с Ларри. И в этот раз очень сильно. — Что же такое произошло, раз ты такой убитый? — Да… Он высказал мне то, чего не надо было. — Если он сказал в порыве гнева, то это не может значить, что он так думает в самом деле. Сам ведь знаешь, что он тебя очень любит и обидеть никогда не желал. — Хотелось бы верить, — фыркнул Сал. — Хотя бы выслушай его. Вы хорошая пара, и вы сильно любите друг друга. Если разойдётесь только из-за какой-то ссоры, это будет просто упущение века!.. Да и поздновато что-либо уже менять: он тебе и кольцо подарил, и ребёнка заделал. Так сказать, показал самые серьёзные намерения, касающиеся тебя. — Я подумаю над этим… Во всяком случае, спасибо за поддержку, Эш. — Не благодари… Почему я так поступила, я не знаю. У меня был шанс утешить его и попытаться отбить у Ларри. Но я… Просто не смогла. Сал не был бы ни с кем счастлив, кроме как с Джонсоном. Никто не сможет его заменить. И я это понимала. Может, потому и решила поступить именно так. А может, я сделала ещё одну попытку отпустить его. Я надеялась, что она будет более удачной, нежели самая первая. Когда я приехала в Дрезден, Хайд встретил меня с распростёртыми объятиями. Он говорил, что ему было очень скучно без меня и одиноко («И вообще! Накопилось столько работы, мне одному это всё не переделать!»). Он поделился последними новостями о том, какие у него были заказчики и как он недавно выбирался на природу, где познакомился с какой-то девушкой-бетой. — Я надеюсь, ты назначил ей свидание? — Обижаешь… Так, теперь рассказывай ты. — Ну… Я повидала столько всего, что мне, если честно, даже не с чего начать… И… Я опять попыталась отпустить мою первую любовь… — О… Интересно. Это тот самый голубоволосый омега, да? — Да, он самый. — Но зачем тебе его отпускать? — В смысле? — Я имею в виду, что… Если ты его любишь, то почему бы не признаться ему? — Он уже почти женатый человек, так что… — Так что тебе нужно ему поскорее рассказать обо всём. — И зачем? Чтобы нам неловко встречаться? Да и… Почему я должна это сделать, если заранее знаю, что меня отвергнут? — Никакой неловкости между вами не будет. Наоборот, тебе станет легче с ним общаться. — С чего это? — Согласись, в душе ты таишь надежду на то, что он может тебе ответить взаимностью, так? Я тогда не ответила. Да и зачем, если мы оба знали, что Хайд прав? Всё это время в моей душе был маленький проблеск надежды на то, что они расстанутся. И Сал придёт ко мне. Хотя бы просто за утешением. Но… Надежда надеждой, а правда уж точно не такая. Сал от Ларри не уйдёт, даже не попытается. А Джонсон этого омегу ни за что не отпустит. Но идея признаться засела в моей голове. Пока я работала и пыталась выкинуть голубоглазого из головы, мне позвонил Тодд и рассказал, что Сал и Лар наконец-то решили пожениться. Перед свадьбой уже было запланировано венчание. Я не была удивлена такому событию (я вообще мало чему удивлялась), хотя в сердце что-то отзывалось болью. После рыжика мне позвонил Ларри. — Если звонишь, чтобы сказать о вашей с Салли женитьбе, то можешь не утруждаться, — вместо приветствия сказала я. — Мне Тодд уже всё выложил. — Какой он быстрый. Ну так что? Приедешь? — Конечно. Такое я ни за что не пропущу. Кстати, предлагаю свои услуги фотографа. И, может быть, тамады. — Знаешь, с той ценой, которую ты предлагаешь своим клиентам… — Об этом не беспокойтесь. По старой дружбе сделаю всё бесплатно. — Но… — Без всяких «но». Мне это не в тягость. — Ну… Ладно. Приезжай. Будем ждать. Через неделю я прикатила к ним, взяв с собой свой самый лучший фотоаппарат. Я уже готовила программу на свадьбу. Мне было несколько некомфортно этим заниматься, но я решила, что нужно сдержать данное Ларри слово (и кто меня вообще за язык тянул?!). Поэтому через кровь, пот, слёзы, но я решила сделать так, чтобы эта свадьба запомнилась всем пришедшим надолго. В день венчания было очень тепло и, главное, солнечно. Фотки получились просто улётные. Тогда пришлось перенести нам много «потрясений». Вернулся отец Ларри. Это было… как-то странно, что ли. Я была рада, что теперь Джонсоны вновь стали одной любящей семьёй. И Лиза, и Лар это заслужили. Мы узнали о том, что священник, который проводил «обряд», никто иной как Трэвис Фелпс. Ещё больше мы удивились, когда узнали, что он теперь общается с Салли и Ларри. Джонсон говорил, что они втроём просто поговорили и пришли к решению. Расспрашивать его в подробностях я не хотела. Кто знает, какие скелеты они прячут в своих шкафах. Я ещё со школы знала, что Трэвис влюблён в голубоволосую омегу. Ему нравился Сал, хоть и поступал он с ним, как мудачьё. Но сейчас… Он смотрит на Фишера так… обычно. Ничего чувственного я в его взгляде не видела. Ни грусти, ни сожаления. Ни любви. Я видела абсолютно ничего. Будто того школьного времени не было. Личный «шок» я испытала, когда увидела Алекса. Парень был так похож на Сала. Не в смысле внешне. Внутренне. И этот человек был таким… Светлым. Даже солнечным. И я видела, как он смотрел на Трэвиса. Да и сам «святой отец» разглядывал парнишку, пока наставлял молодожёнов. Думаю, что эти двое ещё напишут свою историю. Но самое-самое, что всех удивило ещё до того, как началось основное действо, — Сал был без протеза. Чтобы не обижать остальных друзей, я изобразила искреннее удивление. Ведь увидеть настоящее лицо Салли в реале было неожиданно и… приятно? Уверена, что он очень волновался перед тем, как выйти в люди в таком новом для себя виде. Уверена, что он думал о том, что многие могут от него отвернуться. Но такого, конечно же, не произошло. — Он же всегда так боялся показать нам своё лицо, а сейчас… — произнёс Пых, снова жуя шоколадный батончик. — Не понимаю, чего было опасаться? — произнесла я, настраивая камеру. — По мне, так он всегда был красавцем. — Эш, ты же помнишь, что я жуткий собственник? — спросил Ларри. — Знаю, и именно поэтому не пытаюсь у тебя его отбить, — ответила я. — Эш, ты никогда не изменишься, — заметил Тодд. — Я же шучу… И всё-таки Сал прекрасен, что бы он про себя ни говорил, — фотографируя смеющегося омегу, сказала я, улыбнувшись. — Абсолютно с тобой солидарен, — произнёс Джонсон. Я делала много фотографий. Когда просматривала снимки, нашла прекрасное изображение, на котором Ларри и Сал были засняты в профиль, смотрят друг на друга и улыбаются. И вот тут я поняла, что жутко ревную. Последний раз моё сердце так сильно болело в школе, когда я узнала, что Салли и Ларри — истинные. Неужели я недостойна такой же искренней и взаимной любви? Не расплакаться было сложно — слеза всё-таки прокатилась по моей щеке. А за неё ещё. И ещё. И ещё… End of Ashley POV Author POV — Эш, что случилось? — спросил Сал у девушки. — Ничего. Всё нормально, — ответила та, проморгавшись. — Где Ларри? — Отошёл к Трэвису. — А Алекс? — Он сейчас с кем-то по телефону говорит… Эшли, что с тобой происходит? Ты сегодня какая-то… грустная, что ли… Кэмпбелл посмотрела на возлюбленного. Салли смотрел на неё с непониманием и беспокойством, что Эшли стало несколько неуютно. Сердце разрывалось. Эшли было плохо. Эшли было больно. Ведь она нихрена не сильная. — Салли… Я… Я люблю тебя… Чёрт… Она села на корточки. Слёзы текли по щекам, не желая останавливаться. Рот раскрывался, глотая воздух. Камера висела на правой руке, которая обнимала голову. Сал несколько растерялся и долго пытался найти подходящие слова. О чувствах Эш он не знал и даже не догадывался, поэтому услышать от беты о том, что она его любит, было неожиданностью. Ты особенно и не ждёшь признания, если бета — твой лучший друг, который признаётся тебе в день венчания, перед свадьбой. Он присел рядом с ней. — Прости меня, Сал. Прости… Я не хотела портить этот день… Прости… — Ты ничего не испортила… Эш, как долго? — Со школы, — всхлипывая, произнесла девушка. — Раньше, чем вы начали встречаться с Ларри, да? Эш только согласно промычала. Поднять глаза на Фишера она не осмеливалась. Было неловко. И стыдно. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Но вместе с этим она ощущала на сердце стало легче. — Эш, мне очень приятно. Спасибо тебе за твои чувства… Но я не могу принять их. Я люблю Ларри и только его… Ты классная, и ещё найдёшь того, кто будет тебя любить больше своей жизни. Я очень ценю тебя, как личность, как друга. Но я пойму, если ты не захочешь больше со мной общаться… — Салли… Он обнял девушку. Она уткнулась ему в плечо. Слёзы постепенно начали останавливаться. — Знаешь, думала, что получить от тебя отказ будет несколько больнее… Спасибо тебе, Салли-Кромсали, — сморгнув последние слезинки, произнесла Кэмпбелл на улыбке. — Прости меня, Эш, — виновато улыбаясь, произнёс парень. — Не извиняйся… Друзья? — спросила бета, протягивая руку. — Друзья, — подтвердил омега, пожимая ладонь девушки. — Чего вы тут обсуждаете? — спросил Алекс, подойдя к парочке. — Ниче… — начал Сал. — Да вот, — перебила она голубоволосого. — Нашла тут фотографию, которую можно вставить в приглашение на свадьбу. Меня даже на слезу пропёрло. Эшли подала камеру Салу. Алекс нависал сверху. — Ни за что!.. End of Author POV Ashley POV Через день после церемонии я уехала в Ноксвилл. У Бенджамина намечался день рождения, а я даже не знала, что можно подарить ему. Мне помог «определиться» Хайд, выслав посылкой несколько фоторамок, говоря мне что-то о том, что я старшая сестра, а сёстры не должны забывать про подарки любимым братьям. Ну, во-первых, не «забыла», а «не знала, что купить». Во-вторых, что-то я не припомню, чтобы мой «любимый младший братик» дарил мне ахуенно-невыхуенные подарки. Так что пусть довольствуется тем, что дают. Меня всё ещё немного потряхивало от воспоминаний о моём признании Салли. Показывать кому бы то ни было свои слабости я не любила, а тут расплакалась да ещё и перед дорогим человеком… Но, как и говорил мне Хайд, я чувствовала себя намного легче, будто с души камень упал. Я всё также продолжала любить Салли, но, даже получив отказ, мне уже не было тяжело. Просто… Просто вот так есть, и я смирилась. Может быть, благодаря всей этой ситуации, я стала сильнее. Может быть, я поступила правильно, рассказав ему всё. Может быть, я отпустила его. Но всё это лишь «может быть». Приехав домой, я застала знакомую картину: родители бегают вокруг моего братца, как куры около яйца. Встретить меня вышел только Филипп. Но и ему я была более, чем просто рада. Он выглядел несколько болезненно: красные опухшие глаза, усталый вид, осунувшееся лицо. Ходил парень тяжело. — Я очень рад тебя видеть, Эш! — поприветствовал меня Фил, как только смог подойти ближе. — Я тоже. Ты что-то плоховато выглядишь… — Спасибо за комплимент. — Это был далеко не комплимент. Ты не приболел? — Уже пятый месяц пошёл, а я со своим слабым здоровьем… Думаю, что будет альфа. Столько сил из меня выкачивает! — поглаживая животик, сказал омега. — Да ты не только устало выглядишь… Что происходит, Фил? Меня напрягает твой нездоровый вид. Сильно напрягает. — Ты единственная, кто так беспокоится… — Неужели тебя брат так измотал? Или родителям опять пришлось что-то не по душе? — Нет… — помотал головой Филипп. — На меня последнее время мало кто их них троих обращает внимание, так что всё хорошо. Правда. — А вот я не вижу ничего хорошего… И ведь не ошиблась. Ванга, блять. End of Ashley POV Author POV Собравшись за праздничным столом, семейка Кэмпбелл начала одаривать младшего представителя поздравлениями, пожеланиями и подарками. Эшли это событие сравнила с приношением даров Богу. Бенджамин улыбался своей фальшивой улыбкой. Когда сестра отдала ему рамки, родители начали сетовать на то, что она совсем не уважает брата, сравнивая её с Филиппом, который ничего не может сделать для своего альфы. — Бенджамину хватит и вашей внеземной заботы, а я не обязана его в задницу целовать, — не сдержалась Эшли, грозно посмотрев на родителей. — И не приплетайте сюда Филиппа. Он, так вам, для справки, беременный. Ему некогда возиться ещё с одним ребёнком. — Кстати, насчёт беременности, — предотвратив очередной скандал, произнёс омега. — Я хотел кое-что вам сказать… Я решил подать на развод… Все были в немом шоке. Даже Бенджамин услышал и посмотрел на мужа. — В смысле? — спросил глава семейства (отец, если что). — Я всё думал, как бы вам всем признаться, но… Ребёнок не от Бенджамина… — Филипп медленно встал из-за стола. — Я прошу прощения за то, что так долго вас обманывал… Кэмпбелл-старшие уже завелись и были готовы рвануть в любой момент, а Эш и Бен просто не могли одуплить всю ситуацию. Всё-таки Эшли ошибалась. Её ещё как можно было удивить. — Да как ты посмел водить нас всех за нос?! — не выдержала женщина. — Нагулял где-то ребёнка, а потом пришёл к нам, чтобы не остаться голодранцем на улице?! — Считайте, как хотите, — жёстко, но спокойно ответил омега. — Но не беспокойтесь, это никак не запятнает вашу фамилию. Филипп вышел помещения и ушёл в комнату. Эш проводила его беглым взглядом и посмотрела на своих родителей и брата. — Может, ты хоть что-нибудь скажешь? — одними губами спросила его сестра. Бен лишь пожал плечами и опустил взгляд. — Вот ведь шлюха! — прошипел отец. — Да как он вообще до такого додумался?! — Я уверена, что он просто хотел облапошить нас всех! — вторила мать. Брат же молчал и смотрел на еду пустым взглядом. Эшли были противно находиться среди этих людей. Двуличные, лицемерные родители и тряпка-брат, который не может дать им отпор и сказать, что жизнь, которую он прожигает рядом с ними, ему уже просто невыносима. А ведь он знает правду. Знает, что Фил не мог так поступить. Все трое были такими чужими, что девушка даже не верила, что они её родственники. — Да заткнётесь вы уже или нет? — прошептала Эшли, будучи уверена в том, что её прекрасно расслышат. Она хлопнула по столу для пущего эффекта и ушла в комнату Бенджамина. Открыв белую потрёпанную временем дверь, девушка вошла в спальню. Филипп сидел на кровати и тихо всхлипывал, зажав свой рот правой рукой, чтобы рыдания не вырвались наружу, и ладонь левой руки держа на животе. — Ну и зачем ты это сделал? — спросила бета, садясь перед парнем на корточки. — Зачем ты наговорил им такую ахинею? — А что я должен был сделать, Эш? — он поднял на неё глаза. — Меня здесь никто не принимает, я тут не нужен. Особенно с ребёнком… В итоге я вернулся к тому, с чего начал: ни семьи, ни возлюбленного… — Фил… — Я чувствую, как сердце разрывается… Я так его люблю. Люблю так сильно… Каждый раз, когда он уходил, я не мог его остановить, потому что просто ему не нужен. Подстилка на один раз — вот кто я для Бенджамина… Но я всё равно счастлив, что смог провести рядом с ним эти несколько месяцев, не взирая на то, что было нестерпимо больно… По щекам омеги всё ещё лились горячие слёзы, которые он уже был не в силах сдерживать. Эш, сменив опору на колени, обняла парня, который, как только почувствовал руки на своей спине, вцепился в майку девушки. — Горе ты моё луковое-мазохисткое… End of Author POV Ashley POV Когда человек, которого ты довольно хорошо узнал за несколько месяцев, сидит и рыдает так, что твоё сердце сжимается в груди, и ты не знаешь, как его можно успокоить, понимая, что слова не смогут возыметь какого-либо воздействия. Вот я и не знала, как можно утешить Филиппа. С самого первого дня (а точнее со дня его свадьбы), как только я имела возможность с ним пообщаться, он казался мне очень сильным. Не в плане «сильный и непробиваемый, как скала», нет. В плане духа, характера. Несмотря на то, что он омега (а омежьи представители общества часто были романтичными, ранимыми и наивными натурами), Фил всегда смотрел на вещи здраво, принимал действительность такой, какая она есть. «Я знаю, что он меня ненавидит. Я отбираю у него свободу, связывая узами брака», — так он сказал, когда мы говорили с ним наедине. Он не уходил от этой реальности, он старался с ней смириться и жить как можно комфортней. Не думаю, что Фил лелеял надежду на то, что его ждёт беззаботное светлое будущее. Но он попытался сделать так, чтобы в этом «будущем» можно было хотя бы просто жить. Но даже сильный характер не защитил парня от этой уёбской гадкой семейки. Я не смогла выдержать их, хотя росла в этом окружении. Что тогда сказать о Филиппе, который не получал тут ни внимания, ни любви, ни уважения? С самого детства родители за мной не особо старались присматривать. Это, конечно, звучит как детская обида, но правда есть правда. Брат всегда был главнее, важнее, а на меня и забить в некоторых моментах было можно. Потому что Бенджамин — любимчик семьи, мальчик, альфа. Ему потакали во всех его капризах, никогда не наказывали. А я? Что бы ни делала, я всегда была для них на втором месте. И ладно, если бы они просто думали, что меня не существует. Они, будучи уверены, что выполняют свой родительский долг, постоянно тыкали меня носом в косяки, в то время как Бен оставался для них святошей. Конечно, они ведь не знали, что этот ублюдок забавлялся со всеми течными шлюхами, которых только мог учуять его нос. Что же касается наших отношений непосредственно с самим Беном… Там всё довольно сложно. Мы с ними никогда не были особо любящими братом и сестрой. И я, и он старались пересекаться как можно меньше и почти не обращали внимания на друг друга. Я знала обо всём, что делал он, а брат — обо всех моих делах. Ни я, ни он не сдавали друг друга родителям, потому что никто из нас не хотел быть наказанным, хотя компромата было довольно много. И когда мне было плохо/больно/обидно/горько/тошно (нужное подчеркнуть), обратиться я могла только к Тодду, Ларри или Салу. Вот в такие моменты мне не хватало родных и очень завидовала тому же Ларри. Я не устану повторять, что Лиза Джонсон— святая женщина и самая прекрасная мать на свете. — Тебе есть, где жить? — спросила я, когда омега успокоился. — Ну… Первое время можно перекантоваться в гостинице… — А родители? — Я к ним недавно ездил, чтобы узнать, примут ли они меня с ребёнком. «Где спиногрыза нагулял, там и живи, » — ответили они мне. Так что дорога в отчий дом мне закрыта. — В отель я тебя не отпущу. Ты беременный, так что нужно, чтобы кто-то был рядом или хотя бы в ездовой доступности… Поедешь со мной? — В Германию? — Я, вроде, никуда пока не переехала. — Эш, я не хочу стеснять тебя… — Не стеснишь. После всех моих отпусков я буду ночевать на работе и умирать прямо там. Так что моя квартира будет в твоём полном распоряжении. Ну так что? Куда отправишься? В отель, за который придётся платить, или в мою уютную квартирку, где мы сможем отрываться вместе? Фил посмотрел мне в глаза и, улыбнувшись, кивнул. Я это расценила в качестве согласия на моё предложение поехать в Дрезден. — Спасибо огромное, — прошептал он. — Не благодари. Ты пока собирай вещи… — Эш, как только я рожу… — Об этом потом думать будем. Не буду тебя отвлекать. Я вышла из комнаты. Как только дверь мягко закрылась, мой слух уловил противные слова, которыми родители продолжали поливать омегу. За этим шумом я не заметила, как передо мной возник Бенджамин. Наверное, он стоял за стенкой. — Подслушивал? — спросила я. — Да, — не стал скрывать очевидное брат. — Я не собираюсь отпускать его с тобой. — Что, прости? — Он мой. — Филипп не вещь, Бен. Он сам может решать, куда, с кем и зачем ему ехать. Всё-таки мальчик уже большой. — Он… — Фил не твоя собственность, — холодно и жёстко прервала его я. — Он не кукла, которой можно поиграть и выбросить, найдя новую. У него есть чувства… И глаза, кстати, тоже, — добавила я. Парень опустил взгляд в пол. Неужели ему стыдно? — Я не хочу, чтобы он уезжал… — Не хочешь? — переспросила я. Брат раскрыл рот и хотел что-то сказать, но его губы опять сомкнулись. — Знаешь, я не хочу оставлять его на растерзание нашим родителям. Они его съедят после сегодняшнего… Фил несколько месяцев терпел твои измены и поведение наших предков. Ему было несладко. Так что, Бен, хоть раз поступи, как мужик. Пожалей его и отпусти. Я уже хотела пойти за телефоном, чтобы узнать, есть ли ещё билеты на самолёт, но меня опять остановил младший: — Он ведь солгал, да? Ребёнок же от меня? Я посмотрела на него. Сейчас мне так хотелось прописать ему прямо с ноги. Как он мог вообще об этом спрашивать? За столом я была уверена, что он знал, что Фил врал. Это ведь даже по поведению омеги было видно! — Неужели ты допускаешь мысль о том, что Филипп также гуляет по мужикам, как ты? — спросила я его, но, успокоившись, прибавила: — Хотя, Фил очень симпатичный мальчик, который хочет, чтобы его любили. Так что думаю, что вполне возможен и такой исход событий… Приехав в Германию, я решила разрядить обстановку и немного расслабить Фила, поэтому я уговорила его покататься на автобусе по Дрездену, чтобы он осмотрелся и хоть немного стал ориентироваться в пространстве. Филипп от города был в восторге. Чуть позже, когда он уже освоился, я перестала переживать за него по каждому поводу, моя жизнь начала биться в пиздецком новом ритме: работы навалилось слишком много, из-за чего, как я и предполагала, приходилось жить прямо в студии. Также в свободное время (которого почти не было) я помогала со свадебной организацией Ларри. Незадолго до назначенной даты мне пришлось ненадолго смотаться к молодожёнам, чтобы договориться об оформлении приглашений. Хайд мне тогда такую взбучку устроил и пригрозил, что, если я поеду, он опять сделает меня обычным помощником фотографа. Пришлось уговаривать его (попросила Филиппа сделать лазанью — любимое блюдо начальничка). Меня отпустили на все четыре стороны. Вообще-то, примеры приглашений можно было выслать и по электронке. Я же ехала не только за этим. Мне нужно было расслабиться. Хотя бы один день ничего не делать. А дальше снова в бой. Поэтому, приехав к Ларришерам (ребята обижались, когда я их так называла), сразу же разложила эскизы. Как я и думала, выбрали они (обоюдно) то самое, с их фотографией, где у обоих такие счастливые мордочки. — Эш, ты какая-то совсем уставшая, — сказал мне Салли, подав кружку с зелёным ароматный чаем. — Да столько работы навалилось, что мне кажется, что умереть уже кажется проще, чем всё переделать, — устало потерев шею, ответила я. — Держись давай. Если сейчас пустишь задний ход, то кто будет фотографом на нашей свадьбе? — И тамадой, — прибавила я. — Тамаду мы найдём, а вот человека, который сможет сделать качественные снимки, нет. — Очень приятно слышать, что вы меня очень цените. Сал тогда много о чём говорил. Даже поведал всю историю со своим отцом, которая случилась, можно сказать, на днях. Узнать что-то такое личное, мне было приятно. Значит, после признания доверять он мне не перестал. Этот факт радовал. Я тоже рассказала ему о том, что произошло в день рождения моего мудобрата («Эш! Не называй его так!»). Он посочувствовал Филиппу. — Но я думаю, что они с Бенджамином ещё сойдутся. — Это ещё почему? — Да неважно… Мы разговаривали обо всём, что произошло за это недолгое время нашего расставания. Мы шутили, смеялись, даже спорили. Ларри же нас не тревожил. Не знаю, ревновал он или нет, но альфа просто не мешал. Я была ему за это благодарна, из-за чего на следующий день оставила ему небольшой подарок (краски, кисти и пастель) с подписью «Спасибо за невмешательство. Эш.» И всё-таки за тот небольшой отрезок времени, что я была у этих двух счастливых голубей, мне было комфортно… Говорят, нигде не бывает так хорошо, как дома. Я могу с этим поспорить. Когда подошло время возвращаться домой, я обещала, что обязательно смогу отпроситься у Хайда погостить подольше и на этот раз привезу парочке сувениры из Германии. Тем временем (пока я летела в самолёте) Хайд мне приготовил месть за то, что ему пришлось разгребать оставшуюся работу самостоятельно: он снова устраивал благотворительную выставку, за которую отвечать должна была я. Убить бету мне захотелось, как только я увидела его в аэропорту с треснувшей от улыбки рожей, но это ничего бы не решило, поэтому я, пока ехала домой на такси, составляла график работы на ближайшую неделю. И тогда я даже не знала, что дома меня вместо спокойного и последнего выходного ждёт «сюрприз». End of Ashley POV Author POV Когда девушка наконец-то доехала до своей многоэтажки, где её ждал Филипп со своей стряпнёй, она поняла, что неимоверно устала и убьёт любого, кто нарушит её душевный покой. Минуя последний лестничный пролёт, она увидела, что около двери квартиры кто-то сидит. «Опять бомж зашёл?» — подумала она, но, заметив около тёмной фигуры небольшой рюкзак, отмела эту гипотезу. Бета подошла ближе к человеку, что спал (было слышно сопение), склонив голову на колени. На «незнакомце» была знакомая ей зелёная толстовка. Эш потрепала парня за плечо. — Эй! Вставай! Ноль реакции. — Если ты сейчас же не встанешь, то отморозишь себе не только последние мозги, но и яйца. После это фразы заспанный Бенджамин поднял на сестру свой затуманенный взгляд. — Эш? — промычал он. — Я даже знать не хочу, откуда знаешь мой адрес и почему ты здесь, — уже открывая дверь, раздражительно произнесла она. — Заходи. Разговаривать с тобой в подъезде у меня нет ни малейшего желания. Эшли зашла в квартиру, альфа поплёлся за ней. Из кухни несло приятным ароматом. К порогу вышел Филипп. — Привет, Эш! — вытирая руки полотенцем, произнёс омега, не поднимая глаз. — Как… Заметив ещё одного гостя, парень оторопел. Он начал смотреть куда угодно, лишь бы не встретиться взглядом с мужем (альфа не спешил давать согласие на развод). — Привет, Фил. Съездила нормально. Отдохнула, теперь и за работу можно приниматься, — словно Бенджамина рядом не было, ответила на непрозвучавший вопрос омеги девушка. Она сняла обувь и направилась на кухню, потащив за собой Филиппа. — Неси сюда свой тощий зад, — крикнула она уже Бену. Альфа себя ждать не заставил. Эшли уже сидела за столом и буравила взглядом младшего брата, который ей как снег на голову свалился этим вечером. Фил поставил рядом с ней тарелку с едой. Он всё также старался не смотреть на альфу. — Ну и что ты забыл в Германии около моей квартиры? — спросила она. — Я… хотел поговорить. — Родители знают, что ты тут? — Нет. — Почувствовал себя взрослым? Или наконец-то решил выплюнуть титьку матери изо рта и жить самостоятельно? Парень ничего не ответил. Взгляд был направлен на столешницу. Руки сжаты в кулаки. — Эш, не надо так грубо… — решил вступиться за альфу Фил. — Зачем ты приехал? — игнорируя омегу, спросила Эш. — Поговорить, — повторил Бен. — Поговорить можно было и по телефону. Необязательно было тащиться в такую даль. — Я хотел всё обсудить с глазу на глаз. — Лично я с тобой наговорилась на всю жизнь вперёд… Мне нужно расслабиться, так что я отлучусь, — встав из-за стола, сказала Эш. — Если с Филиппом что-то случиться и он будет тут грустить или плакать, я тебе оторву член. Ты знаешь, что я это сделаю, поэтому осторожнее со словами и действиями. End of Author POV Ashley POV Приход братца был слишком неожиданный. Один его вид просто бесил меня, а при воспоминании о том, что не так давно произошло, мне даже кусок в горло не лез, хотя несколько минут назад я так хотела есть, что постоянно подгоняла таксиста, чтобы быстрее отведать блюда Филиппа. А Бену просто нужно было всё испортить. Я вернулась домой скоро, неся пакет со слабоалкогольным пивом. В квартире было тихо, лишь из гостиной доносились еле слышимые звуки. — …А у меня всё как всегда, — донеслось до моего слуха. Этот голос принадлежал брату. — Что-то я не верю. Выглядишь, скажем так, не очень. — Да, — Бен усмехнулся. — Жизнь с моими родителями до добра не доведёт. — Не говори так. Они любят тебя и заботятся. Несколько по-своему, но нечего тут жаловаться… Они замолчали. Даже за стенкой я чувствовала напряжённость, которая витала по комнате между этими двумя. — Зачем всё-таки ты приехал сюда, Бен? — Я… Я просто понял, что если не поговорю с тобой сейчас, то буду сожалеть об этом всю свою жизнь… Фил, я… Прости меня. Прости меня за то, что поставил крест на твоём будущем. Прости, что отдал тебя на растерзание маме. Прости, что винил тебя в том, что оказался «вне свободы». Прости, что изменял тебе. Прости, что не заступился тогда, в мой день рождения. Прости, что усомнился в том, что ребёнок от меня. Прости, что сделал тебя виноватым во всём. Прости за то, что с момента нашей встречи я только разрушаю твою жизнь… Чтобы мой брат извинился… Нужно было постараться заставить его чувствовать себя виноватым. Лично я не помню, чтобы такое вообще когда-то было. А может он и правда понимал, что жёстко накосячил. Мне даже стало его немножко жалко. Всего лишь на мгновение. — Бен, мне не за что тебя прощать… Правда. Я не держу зла ни на тебя, ни на твоих родителей. А Филипп как всегда добрая душа. Я знала, что он давно уже не винил брата, но пообижаться надо было хотя бы просто для вида. — Фил, что мне сделать, чтобы ты вернулся ко мне? — спросил альфа. — Бен… — Знаешь, теперь я понял смысл этой грёбаной пословицы «потеряв, мы начинаем это ценить»… Я не могу жить без тебя. Из-за того, что я — ебаный эгоист, я уже всё принимаю, как должное… Во мне разочаровались уже все окружающие, у меня нет настоящих друзей. Родители продолжают верить в меня только потому, что я родился альфой. А ты… Ты единственный, кто мне всегда говорил, что я смогу всё не потому, что родился альфой, а потому что я просто могу… Я не встречал лучше человека, чем ты… Блядские слёзы… Я выглянула из-за стены в дверной проём. Брат вытирал свои глаза рукавом любимой зелёной толстовки. Фил смотрел на него и в его глазах была такая безграничная любовь, нежность, забота. И мой брат отказался от этого святого человека! Точно идиот! Омега, встав с дивана, подошёл к Бену и обнял его. Братец прижал мужа к себе. — Прекрати. Ты не плохой человек… — Так думаешь только ты, — он гладил омегу по спине. — Неправда. — Родители не считаются. — Эш тоже также думает. — А вот это навряд ли, — я спряталась обратно, так как Бен начал поворачивать голову в мою сторону. — Она меня на дух не переносит. — Эш тебя любит, просто не показывает этого… Ну… Я бы поспорила с этим… — А что насчёт возвращения… Наша свадьба была такой поспешной, из-за чего и произошло то, что произошло. Давай… Давай попробуем для начала хотя бы просто встречаться. Узнаем друг друга получше, прежде чем опять сойтись. — Я согласен, — поспешно ответил альфа. — Я на всё согласен, лишь бы ты был со мной… Но согласие на развод не дам. — Чёртов собственник, — усмехнулся омега. Я опять посмотрела на этих двоих. Бен и Фил ничего не замечали вокруг себя. Для них сейчас было ничего не важно. И… Я была за них обоих рада. Брат наконец-то смотрел на Филиппа с такой любовью, с которой, наверное, только Ларри мог посоревноваться. А Фил наконец-то обрёл того, кто любит его больше своей жизни. Хэппи Энд, в студию. — Я люблю тебя, — прошептал омега. — Я тоже… Я тоже люблю тебя, Фил. Филипп посмотрел на него своими большими выразительными глазами, не веря в услышанное. Проведя, ладонью по щеке, Бен, в качестве доказательства своих слов, поцеловал омегу. Я решила им не мешать и удалилась на кухню, чтобы продолжить свой короткий отдых. Через несколько минут парочка зашла на кухню. Они нисколько не удивились, увидев меня. — Ну? Всё прояснили? — спросила я их, доедая пасту. — Да, — улыбнувшись, ответил Филипп. — Это хорошо, — отозвалась я. — Бен, что будешь делать с родителями? Они вряд ли теперь примут ваши отношения. — Мне плевать… Я съеду от них через неделю. — Куда? — Пока буду жить в Апартаментах Эддисона, а там потом по мере становления себя на ноги посмотрим. — Решил взяться за ум и быть независимым? — Угу. — Растёшь, братишка… Родителям позвони завтра. Они о тебе и так слишком сильно пекутся. Не хочу, чтобы их хватил удар… И ещё. Я, конечно, не мать Тереза, но почему бы тебе не пожить пока со мной? — Я не хочу тебя напрягать своим присутствием. — Поверь, ты тут играешь самую последнюю роль. Просто мне нравится жить с Филиппом. Он у тебя омега хозяйственный, готовит вкусно. А если ты его заберёшь, то я опять буду питаться чем попало. И он знает толк в хороших фильмах. — Я же учился на кинодубляж. У нас было много примеров из хорошего кино. Я просто вспоминаю лекции, — сказал омега. — Фил, согласись остаться тут, и Бен будет рядом. — Я даже не знаю… У меня с языками всё плохо. Я иногда на английском-то ошибки делаю, а тут вообще… — Ты в совершенстве знаешь французский, — встрял Бенджамин. — Я думаю, что Фил не хотел бы отсюда уезжать. — Опять ты за него решаешь, — сказала я, открывая банку пива. — Ну так что? Какое ответ? Ребята переглянулись и одновременно сказали «да». После того вечера отношения между Беном и Филом стали намного лучше: они разговаривали, ходили на свидания, брат дарил омеге недорогие подарки от всего сердца. Они восстанавливали свои отношения до брака. И у них это довольно хорошо получалось. Родители их воссоединению были очень не рады, почему постоянно пытались оклеветать Филиппа. Бенджамин им не верил, прямо говоря, что их отношения не должны никого кроме их самих касаться, поэтому, как только в разговоре речь заходила об омеге, он отключал свой телефон. Меня эта история не обошла стороной. Я и Бен более менее наладили братско-сестринские отношения: мы смотрели вместе фильмы, помогали с работой и стебали друг друга и каждого, кто нам не нравился. Филипп нашему сближению был очень рад. Наверное, даже больше нас самих. Наконец настало время свадьбы Ларри и Салли. Когда я уезжала, мне было не по себе. Может, это было из-за волнения; может, я боялась, что Хайд меня уволит, потому что я отпросилась у него не на словах, а написав простую записку; а может, я боялась за свою квартиру, потому что оставила там двоих влюблённых. Ну… Во всяком случае, я, думая об этом всём, уже сидела в самолёте. И прилетев на день раньше положенного срока, я созвонилась с Ларри и «пригласила» его проверить вместе со мной готовность. Он согласился. — Чёрт, я устал, как Гизмо, если бы этот котяра был на моём месте, — откупоривая банку с газировкой, произнёс парень. — Это моя первая и последняя свадьба. — Фу, какая безвкусная шутка. Стареешь, Лар. — Есть немного. — И как ты себя чувствуешь? В предвкушении? — Даже не знаю, как описать мои ощущения… — сделав глоток, признался парень. — Думаю, я рад. Счастлив. И несколько потерян. — Почему? — Ну… Мы ступаем с Салом на тропу неизвестности. Я боюсь, что наши отношения изменятся… — Ой, только не будь сентиментальной тпшкой, ладно? Сам-то понял, что сейчас сморозил? — открыв жестянку со сладким напитком, спросила я. — Ваши взаимоотношения уже столько всего перенесли, так что я бы на твоём месте только радовалась тому, что эти самые отношения будут узаконены. А то живёте во грехе до сих пор! — Не начинай говорить, как Фелпс. Повисла тишина. Мы пили газировку и смотрели на вечернее небо. Был бы с собой фотик, этот закат был бы запечатлён и стал бы картинкой на мой рабочий стол на компе. — Спасибо тебе, Эш. — Да пожалуйста. Мне никогда несложно устроить праздник для близких людей. — Не за это… Нет, за это тоже, но… Знаешь, если бы не ты, мы с Принцессой, возможно, не были бы сейчас вместе. — Не стоит меня благодарить за это… Признаюсь честно, я до сих пор не рада тому, что Салли выбрал не меня. — Эш… — Давай прекратим этот бессмысленный разговор, пока я не наговорила тебе каких-нибудь мерзких вещей… Не знаю, почему я так резко отреагировала на его благодарность. Просто… Может, на меня навалилось слишком много вещей последнее время. Может, я просто была раздражённей, чем обычно, из-за стояния целый день на ногах. А может, я всё ещё надеялась на что-то… — Прости, не хотела тебя обидеть, — сказала я после нового глотка. — Ничего. Всё нормально… — Лар, не думай сейчас о моих чувствах. Завтра самый важный день в вашей жизни. Поверь мне, это — счастье быть с тем, кого ты любишь и кто любит тебя в ответ. Между вами с Салом не просто какая-то обыкновенная истинность. Ваша любовь — это одно из самых сильных чувств, которые я когда-либо встречала. Так что не парься ни о чём и думай только о завтрашнем событии. — Хорошо. — Главное, не заикнись и скажи нормальное «да», — решила подъебнуть я друга. — Постараюсь… Торжество выдалось просто прекрасным. Все были воодушевлены, все радовались за молодожёнов. Поздравления, пожелания (#счастьяздоровья). Я особо не запоминала, что творилось в зале, мне было важнее запечатлеть виновников торжества, а всех остальных — уже как удастся. Для меня не существовало ни торжественной музыки, ни шума, издаваемого гостями, ни самой обстановки, ни приторного запаха каких-то дешёвым духов. Единственное, что слышала, — затвор моей камеры; единственное, что я чуяла, — запах кожзама, которым был пропитан чехол и сам фотоаппарат; единственное, что я видела… Впрочем, несложно догадаться, кого я видела перед собой. Пожелать им счастья, любви я тогда не смогла. У меня не то, чтобы не хватило духа… Я не могла им пожелать чего-то от всего сердца. Многие сказали бы: «Так написала бы открытку!» Я отвечу так: на куске картона все слова такие… Бездушные. И вот… Я вернулась на исходную позицию. После праздника я отправилась в ближайший бар, не дождавшись банкета. Хотелось не то, что напиться, — утопиться в алкоголе. Но… Я заказала простой мохито. Когда-то же надо начинать чувствовать себя чёткой сучкой девушкой. Сев в самый дальний угол, я смотрела на танцпол, неспешно попивая приторно сладкий напиток со вкусом химозного лайма. Под громкую музыку, в слова песен которой я перестала вслушиваться сразу же, как только вошла в помещение, в центре зала танцует (если странное потряхивание телом теперь можно считать танцем) туева хуча человек. Уверена, что трезвых из них ровно ноль процентов. Всё терлись друг об друга, кто-то даже сосался. Я была бы не удивлена, если бы заметила, что кто-то ебётся во все щели прямо там. Но мне было без разницы на все окружающие меня звуки и людей. Биты долбили по ушам, а я будто не слышала ничего. Абстрагировалась на всю сотку. Я никогда бы не подумала, что буду «запивать» своё горе. Да мои чувства даже назвать так как-то… Не знаю. Странно, что ли. Даже несколько комично. Боли, которая разрывала бы сердце, не было. А вот опустошённость… Да, наверное, это то самое. — И что ты теперь будешь делать? Я посмотрела на говорившего. Передо мной сидела… Я? — Неужели с одного слабоалкогольного напитка меня могло унести так, что я теперь вижу глюки? — Ответь на поставленный вопрос. — Уверена, что со стороны я буду выглядеть психичкой, если начну разговаривать с… — Во-первых, ты уже разговариваешь. Во-вторых, когда тебя волновало чужое мнение?. Я посмотрела на себя и пожала плечами: — Ты права… Может, мне самоубиться? Или там… Начать селфхармиться? Это сейчас набирает популярность. — Думаешь, поможет? — С чем чёрт не шутит. — Твои страдания или смерть ничего не решат, — ответил мой двойник серьёзным тоном. — Никогда ни в чём нельзя быть уверенной, так что стоило бы попробовать. — С чего именно? Начать просто резать себя или сразу же вскрыть вены и с концом? — Да хоть с чего, — развалившись на диванчике, ответила я, попивая мохито. — Отвратный вкус. — И зачем ты это пьёшь? — Не знаю… Просто так. Захотелось. — Зря ты ничего не сказала Салли… — Ой, вот только ты не капай мне на мозги, окей? Не подошла, значит на то были свои причины! — Боль не повод… — А вот я уверена, что это ещё какой повод! Я не собираюсь желать им счастья в личной жизни, если не могу сказать эти слова от всего сердца! Зачем говорить то, что просто на языке, а не в душе?!.. Да и Сал не глупый. Он бы понял, что я хотела сказать другое. И начал бы выспрашивать. — Так ответила бы… — Не ответила бы. Никогда. Я не хотела портить им этот день и настроение. Мои чувства к нему — это лишь моя проблема, с решением которой я разбираюсь сама! — И получается у тебя? Смогла разобраться? — с издёвкой в голосе спросила «я», прежде чем исчезнуть. На следующий день я проснулась в незнакомом месте (как мне сначала показалось). Потом уже я вспомнила, что это была квартира Алекса, где мы сидели и готовили Фишера к женитьбе. — Как я сюда вообще попала? — Ты сама позвонила мне, — поставив на столик около дивана, на котором я лежала, стакан с водой, ответил мне омега. — Неужели была настолько пьяна? — Ну… По крайней мере, я думаю, что в трезвом состоянии ты бы не говорила то, что поведала мне. — А что было? И Алекс мне всё выложил. Оказывается, я перепутала его номер и номер Сала (объясняю: чтобы не запоминать новую фамилию, я уже записала парня как «Фелпс Алекс», Сал был записан под именем «Фишер Салли». Трэвис у меня был под ником «Ёбаный Священник», поэтому ему позвонить я не могла). — Прости, что тебе пришлось выслушивать мой пьяный бред. — Да ничего. Многие мои знакомые часто используют меня в качестве бесплатного психолога. Я уже привык. — И всё равно прости. — Ничего. — И можешь ещё… — Не переживай. Никто не узнает о том, что было этой ночью. — Спасибо, Алекс. — Не благодари. — И ты… Даже ничего не скажешь мне о том, что я вчера тебе наговорила? — А ты хочешь что-то услышать? — Ну… Думаю, мне бы не помешал полезный совет хорошего и умного человека. — Совет… Я даже не знаю, что тебе сказать… Знаешь, ещё до знакомства с Салом, у меня был такой период, когда я думал, что раз человек, которого я любил, выбрал себе другого, можно умереть, чтобы не терпеть всё то, что творилось в душе… Но со временем мне стало легче. — Что же ты такое применил? — Ты мне не поверишь. — Ну же! Поделись опытом! — Я посещал секцию по боксу. — По боксу?! Серьёзно?! — Ага. — Зачем? — Мне тогда казалось, что это самый правильный и безболезненный выход из ситуации. Пока кто-то закуривался, упивался или «баловался» наркотой, я выплёскивал все свои отрицательные эмоции на груше. Первое время я даже не представлял, как нужно бить, а после занятий с тренером… Иногда, когда мне нужно просто избавиться от негатива, я прихожу в зал. Сейчас, конечно, это случается довольно редко, только если с Трэвисом крупно поссоримся или начальник опять начнёт приставать. А так… — Предлагаешь мне тоже пойти и полупасить тридцатикилограммовую хрень? — Необязательно. Это помогло мне. Тебе, может быть, зайдёт какой-нибудь другой способ… Ты любишь фотографировать, так? Сделай так, чтобы работа приносила не только доход и удовольствие от самого занятия, но душевное спокойствие. — И как ты предлагаешь мне это сделать? — Ты когда-нибудь делала кадры чего-то редкого, неуловимого? — Ну… Допустим. — Согласись, чувство победы, хоть и не такой большой и значительной, помогали тебе абстрагироваться от тяжёлых мыслей? — ответа Алекс от меня не дождался и продолжил говорить: — Во всяком случае, попробуй разные пути. Хоть что-то тебе должно помочь… Что ж… Отдаю этому омеге должное: он был прав. Бить тридцатикилограммовую штуку, которая, как мне казалось, была подвешена на сопли к потолку, было очень приятно. Что-либо плохое забывалось моментально. После тренировки в голове была лишь приятная пустота, думать ни о чём не хотелось. Ну и тупая боль в мышцах. И вот уже через месяц… Я стала новым человеком. Во-первых, я, ещё раз прислушавшись к словам Алекса, начала «гоняться» за редкими кадрами жизни, благодаря которым смогла устроить ещё одну выставку в Германии. На ней даже мои родители побывали. Кстати, о них. Раз новость о том, что Бен и Фил опять воссоединились, предков не обрадовала в корне, они всё ещё всячески уговаривали брата бросить омегу, но альфа (впервые за всю его осознанную жизнь) дал им такой жёсткий отпор, сказав, что если они не примут Филиппа, то он уйдёт из семьи. Для родителей (мамы в особенности) такое заявление стало ударом. В итоге они просто смирились, но всё равно любили бросать на Фила полные презрения взгляды. Во-вторых, я начала ходить на йогу. Покой, душевное равновесие, бла-бла-бла… Я теперь могу сворачиваться в узел! Конечно, иногда мне кажется, что это бесполезная трата времени (и денег), но если бы я перестала ходить, то опять раздражалась бы из-за всего. И в-третьих… Я пересилила себя и… Позвонила чете Джонсонов. — Привет. — Привет, Эш! — радостно ответил Ларри. — Сал рядом? — Да, сидит на диване и обнимает этого котяру. — Включи тогда на громкую связь… Желать их браку любви и благодати от всей своей огромной души было… Легко и даже приятно. Мне понравилось. Сал прямо светился. А у Ларри как всегда было идиотское выражение лица. А оба они выглядели такими… Счастливыми. Вот только кто мог знать, что это спокойствие — затишье перед бурей? Как ни странно, я не переживала насчёт расставания Алекса и Трэвиса. Я была уверена, что эти двое рано или поздно сойдутся вновь. Не может такая любовь просто… улетучиться в один миг. Конечно, факт того, что с омегой было не связаться, пугал, но я была надеялась, что с ним всё в полном порядке. Чисто в физическом смысле. А вот за Нила и Тодда некоторые опасения были. Когда я приехала к ним (да, навестила без предупреждения, как всегда) и застала в самый разгар ссоры. Моррисон тогда ушёл, громко хлопнув дверью, а его омега мне всё выложил. Никогда бы не подумала, что такому браку, какой был у этих двоих, будет угрожать такая мелочь, как истинность. А потом новость о смерти любимца Сала. Омегу это сильно подкосило. Также сказывался девятый месяц беременности. Здоровье было ни к чёрту, психическое состояние тоже. Короче, переживаний выше крыши, а времени и желания всё это расхлёбывать, ни у кого не было даже малейшего. — Я думаю, что ты должна поехать к нему, — сказал Хайд, фотографируя очередную модель. — Даже не знаю. Если приеду, то что должна буду сделать? — Просто побыть с ним рядом. Парню сейчас очень нужна поддержка, — произнёс Фил, попивая любимый капучино. — Даже если я поеду, кто оплатит мне мой «отдых»? — Ты иногда такая противная! — возмутился Хайд, посмотрев на меня. — Твоему другу плохо, а ты думаешь о деньгах?! Серьёзно?! — Я пошутила… Но всё-таки? Но приехать и навестить Салли мне удалось только через две с половиной недели. К тому времени все во всём уже разобрались: Трэвис и Алекс опять были вместе и уже планировали свадьбу, Нил и Тодд тоже всё между собой выяснили. Последние даже отправились в путешествие всей семьёй, прихватив с собой Нейта. Сал отошёл от потрясений, которые так внезапно выпали на его душу, и сейчас просто ждал дня родов. Лар не отходил от него ни на шаг. Но, как по закону подлости, его не было именно в тот момент, когда у омеги начались схватки. Я тогда так перепугалась, что думала, что рожу вместе с Салом. Но, слава всем Богам, мне удалось этого избежать. На свет появился мальчик-альфочка. Мне было сложно судить, на кого он был больше похож, но ещё мутные темно-синие глазки наталкивали на мысль о том, что у него будут невероятные ярко-голубые глаза, которые были у Салли (кстати, шнобель у него такой же, как у Ларри). Проснулся Сал всего через несколько часов. Очухался он быстрее, чем я предполагала, но по скованным движениям было видно, что особо он и не отдохнул. — Давай только без резких движений, — улыбаясь, сказала я, подойдя к омеге. — Долго я находился в отключке? — Не особо, — я подала Салу стакан. — Скоро должны подъехать все-все-все. И, конечно же, Ларри. — У него же работа. — Сейчас директора заменяет его муж-омега, который тоже недавно был в положении, так что Лара отпустили раньше положенного, но они работали чуть дальше, чем планировали в начале, но он едет. Ну, он сейчас стоит в пробке. — Ясно. А ребёнок… — Он всё ещё на обследованиях. — Что-то не так? — сразу же разволновался омега. — Думаю, что всё в порядке, иначе мне уже сказали бы тебе передать. Не нервничай так. — Стараюсь. — Его скоро должны принести сюда… Тут же в палату влетают радостные родители. Я отошла от Фишера-Джонсона, чтобы меня не снесли все эти счастливые люди. Лиза обнимала парня и что-то тихо говорила (наверное, благодарила за внука), Генри и Джим были более сдержаны в своих чувствах, но слёзки радости и облегчения всё равно были замечены. — Так, пропустите отца с ребёнком! Мы все посмотрели дверной проём. Там стоял Ларри (опять с идиотским выражением лица) и держал на руках новорожденного, который был закутан в пелёнки. — Так, я думаю, что нам лучше всем выйти, — улыбнувшись, сказал Джим. — Что?! Я хочу видеть внука! — воскликнула Лиза. Когда все разошлись по домам, я вошла в палату. Ребята о чём-то тихо переговаривались, старясь не разбудить ребёнка, который лежал на руках Салли. — И как оно, новоиспечённые родители? — тихо спросила я. — Как чувствуете себя? — Необычно, — ответил Сал, проведя пальчиком по носику сына. — Я уверен, что, когда Сэм вырастет, он будет твоей точной копией, — произнёс он, обращаясь к Ларри. — Посмотрим. — Уже дали ему имя? Сэмми, да? Сэм Джонсон. Классно звучит, — вынесла я свой вердикт. — Спасибо, — сказал Ларри. — Я за вас обоих очень рада. — Эш, мы тут с Ларри подумали… Не хочешь стать крестной матерью для Сэмми? — спросил Сал. Я была в ступоре. За последний год меня уже во второй раз так сильно удивили. — Что? Крёстной? На чём вы основывались, когда принимали это решение? — Мы пока лишь спрашиваем. — На роль крёстных лучше бы подошли Тодд с Нилом или Алекс с Трэвисом. Почему я? — Их кандидатуры тоже не плохи, но мы подумали, что ты справишься с этим лучше, — ответил альфа. — С чего это? Вы в курсе, что я ненавижу детей? — Не ври, — промолвил Сал. — Ну так что? Согласишься или нам опять придётся ломать голову и искать «подходящую» кандидатуру? — Я даже не знаю… Почему бы не попробовать себя в новом амплуа? — глупо улыбнувшись, задала я риторический вопрос.

Спустя четыре года…

— Да где же носит Сала? — спросил в который раз Ларри, меряя шагами комнату. — Да успокойся ты уже, — сказала ему я, не отвлекаясь от своего ноутбука. — Он ушёл всего полчаса назад. Ещё они хотели немного погулять с Алексом. Придёт через часок-другой. Займись пока Сэмми. Услышав своё имя, альфочка показался в коридоре. Ларри улыбнулся и, подойдя и взяв сына на руки, отправился на кухню. Я же продолжала перебирать фотки, которые были сделаны с пятилетнего юбилея свадьбы Филиппа и Бенджамина. У них подрастал Мэтью (он был бетой), пацанёнку было тоже пять. Мама была расстроена тем, что родился мальчик родился не альфой и винила во всём омегу, из-за чего брат сказал, что больше никогда не появится в отчем доме. Уже два месяца они не виделись. «Пока они не успокоятся, я к ним ни ногой. Ни Фил, ни Мэт не должны пострадать от их маразматизма,» — сказал мне брат, звоня из Франции. Отец просил меня поговорить с Беном (хотя будет точнее сказать, что он мне приказывал это сделать) и сказать ему, что его все ждут дома. Короче, со временем некоторые люди не меняются. Что касается моих друзей, всё было просто отлично. Все вместе, растят своих детишек. А вот я… Всё ещё одна. И если честно, не хочется мне встречаться с кем бы то ни было. До сих пор помню, как мне было трудно отпускать Сала и как было больно от понимания того, что он никогда не будет со мной. Переносить что-то подобное снова… Я не выдержу второго раза. Да и одиночество на меня совсем не давит. Да и одной всяко лучше: приходишь домой, и никто не выносит мозги, ничего не требует. Детей я тоже не очень-то люблю (исключениями являются только Нейтан, Сода, Сэм, Крис и Мэт. Всё-таки они мне все, как родные): я не переношу глупых существ, а ещё ненавижу крики, слёзы и сопли. Согласитесь, сомнительное удовольствие. За работой я не заметила, как уже подошла семейка Моррисонов и как подъехал Трэвис. Через несколько минут пришли Салли и Алекс с Крисом. Голубоволосый ушёл на кухню, а Алекс присел рядом со мной, всё ещё держа на руках маленького омежку. — Чем занята? — заинтересованно спросил он. — Да как всегда. Разбираю снимки. — Ты даже в такой день передохнуть не желаешь. — Некогда. Завтра уже нужно заняться редакторством. Я и так из графика выбилась. — Вся в делах, вся в заботах, — усмехнувшись, произнёс Тодд, плюхнувшись рядом со мной. — Так, если тебе что-то не нравится, держи свой язык за зубами, — сказала я. — И вообще, я почти закончила, так что прекратите меня отвлекать. Мне фотографии нужно отослать уже завтра вечером, чтобы через неделю составить альбом и отдать его Филиппу. К нам подошёл Нейт и сел рядом с Алексом. — А можно подержать Криса? — спросил альфа, завороженно смотря на маленького ребёнка. — Прости, Нейт, — по-доброму (как и всегда) улыбнулся Алекс, — он всё ещё не может привыкнуть к другим. Так что пусть лучше посидит у меня. Нейт немного расстроился. Иногда мне казалось, что он как-то странно смотрит на Кристофера. Неужто влюбился с омежку? Им обоим всего ничего! Надеюсь, мне просто показалось. Неожиданно к нам вбежал Сэм, держа в руках единорога. Так вот за каким подарком ездил Сал! Мечта четырёхлетнего мальчика сбылась. — Смотрите, что мне папочка подарил! Сэм подошёл к Алексу и показал игрушку Крису. Ребёнок начал смеяться и тянуть к единорогу маленькие ручки. Алекс лишь улыбнулся. — Думаю, ему нравится, — тихо произнесла я. — Ага, — кивнул рыжик. Он спустился с дивана на пол и усадил сына на ноги. Кристофер опять потянулся ручками к мягкой игрушке. Сэмми особо не жалел, что его единорога будет тискать кто-то другой. Ему это даже нравилось. (Да и кому бы не понравилось?! Крис ведь такой лапочка!) — Кажется, они подружились, — произнёс Трэвис. — Уверена, что между этим двоими будет такая химия, какая вам всем и не снилась, — улыбнулась я, закрывая ноутбук и убирая его в сумку. — Думаешь? — спросил Фелпс, наблюдая за тем, как Сэм и Крис с разных сторон обнимают игрушку. — Да. Ты же сам видишь, как Крис улыбается, — ответила я. — Вот подрастут, а там посмотрим, — произнёс Алекс, уловив суть разговора. — Если всё так и будет, как ты предсказываешь, я заплачу тебе двадцатку, — сказал Тодд. — Сотку. Не меньше. — Вы серьёзно? Спорить на детей? — недовольно спросил Нейт. — Вам по десять лет? — Не реагируй так, сынок, — сказал Нил, потрепав сына по голове. — Они со школьных времён такие. Ещё Ларри не хватает. Так бы вообще полная картина была. Я оглядела комнату. У всех такие счастливые лица… Иногда мне кажется, что я тут лишняя. Но уходить так не хочется, поэтому я продолжаю находиться рядом с ними всеми. Наверное, я никогда не смогу познать семейного счастья. Оно мне не доступно. Я не такой открытый человек, как Нил, не такая радостная и оптимистичная, как Алекс, не такая сильная, как Фил, и даже не такая загадочная, как Сал. Я обычная бета. Без каких-либо особенностей. Безразличность и циничность — мои главные черты характера. Мой внутренний мир — именно то говнецо, в котором неподготовленному человеку лучше не копаться. Меня не интересует ничего, кроме моего финансового положения и карьеры. И даже если мне говорят обратное, я не верю им. Потому что они меня не знают. С моими минусами приходится долго мириться и принимать меня такой, какая я есть, а пытаться менять во мне что-либо — бесполезная трата времени, сил и нервов. Те люди, что собрались сейчас в квартире, встречаются не везде, но с ними я чувствую себя хорошо. Они и те, кто сейчас находился в Германии, — моя семья. И я знаю, что с ними мне ничего не страшно и меня всегда могут поддержать, что бы ни случилось. И спрашивается тогда, какого чёрта я должна делать то, что установило общество? Заводить семью и рвать себе пизду, чтобы рожать детей? Быть одной из серой массы? Нет уж спасибо. Переживу как-нибудь и без этого. И пока моя жизнь мне нравится, я не собираюсь ничего менять. Потому что пока мне не больно, меня всё устраивает.