Перегрузка

Вера ощутила, как сон медленно, но верно покидает её. Она немного покрутилась туда-сюда на постели, пытаясь найти положение поудобнее, чтобы все-таки еще немного поспать. Ей было тепло, хорошо, и вставать не было никакого желания. Но солнце, которое предпочитало светить ей прямо в лицо, не оставило никакого выбора: спать в подушку Вера не любила, потому что появлялось ощущение, что её душат. Она не спеша потянулась, чуть поёрзав на простыни и приоткрыла глаза. На дворе уже стояло настоящее лето, которое прямо-таки ощущалось в воздухе. Да и жарко немного в комнате было. Вера потянулась за телефоном, чтобы глянуть время, но не нащупала его на тумбочке. Она нахмурилась, развернулась, чтобы посмотреть на второй и… — А? Что? Война? Уже?! Мои деньги! — Пётр Морозов подскочил на постели как ужаленный, начиная озираться вокруг. Потом он снова упал, простонал что-то невнятное, шлёпнул себя по лбу — с самого детства терпеть не мог, когда его резко будили. Ну никакого уважения! Потом приоткрыл глаза, потёр их и уставился на нарушительницу своего спокойствия. Вера сидела, хлопала глазками и, казалось, пыталась полностью натянуть на себя одеяло, закутаться в него, стать им. Пётр усмехнулся: выглядела она очень мило — на лице прописано возмущение, волосы окончательно растрепались, а в глазах непонимание. Он бы сейчас всё отдал, чтобы кто-нибудь сфотографировал лучшего агента Князя вот в таком положении. — Я могу сказать доброе утро или в данной ситуации вы воспримите это за издёвку? — чуть хриплым после сна голосом спросил Пётр, устраиваясь поудобнее — пока никуда вставать не хотелось, мышцы были приятно расслаблены. Вера же превратилась в хамелеона — сначала её лицо покраснело, потом побелело, дальше вообще позеленело. Губы задрожали, она сжала простынь между пальцев и затравленно оглядела комнату — странно, не было ни следа алкоголя, но тогда как они умудрились… Пётр понял, о чём она думает, не выдержал и громко рассмеялся, снова шлепнул себя по лбу. Вера была настолько потеряна, что просто посмотрела на него, как на умалишенного, прикусила губу. «А мне вообще понравилось?» — мелькнула совершенно идиотская мысль, от чего Назарова как будто очнулась ото сна. Она нахмурилась, скрипнула зубами и ударила Петра подушкой по плечу. Одеяло при этом раскрылось, и она, взвизгнув, снова стала превращаться в шаурму. Пётр продолжал сотрясать смехом комнату, не в силах даже сесть на постели. Вера ударила его еще и еще, пока не выдохлась окончательно. Её мозг уже генерировал тысяча и одно обзывательство, правда смысл у них у всех был один и тот же и совершенно не устраивал Веру. Наконец, Пётр перестал хохотать, сделал пару глубоких вдохов, утёр ладонью глаза — аж слёзы выступили и уставился на свою… спутницу? Потом не выдержал, снова издал какую-то нервную усмешку, откашлялся и стал серьёзным. Вера к тому моменту потеряла любой смысл происходящего. Лучше бы она вообще не просыпалась, вот ей Богу! Кому лучше стало? Она почувствовала, как в глазах защипало, но лишь сильнее укусила себя за губу. Пётр разумеется увидел её реакцию, покачал головой и улыбнулся. — Вера Дмитриевна, ну нельзя же так… Этот снисходительный тон, с явной долей издёвки, окончательно довёл Веру. Она чуть ли не зарычала, как боец, и стала бить Петра ладонью, снова многострадальной подушкой, потом и вовсе попыталась задушить. Мало он ей нервов раньше потрепал, а теперь ещё и вот это? И что ей дальше делать? И почему… почему она этого не помнит? Мозг решил защитить от кошмара? Когда Пётр услышал какие-то звуки, уж очень напоминающие завывания, то натурально испугался и стал отодвигаться куда подальше на постели, пока не понял — дальше уже нельзя, потому что есть риск свалиться к чёртовой матери. — Так, — рявкнул он, пришлось все-таки сесть и откинуть чёртову подушку в угол, потому что умирать от такого глупого удушья хотелось меньше всего, — ну-ка хватит психовать! Прекрати истерику, суперагент Назарова! Эти слова были красной тряпкой для быка, потому что Вера снова стала оставлять ему увечья, поэтому Пётр сильно стиснул её запястья, чуть встряхнул и уложил на постель, нависая. Вера часто-часто задышала, потом сморщилась, пытаясь сбросить его руки, дальше вход пошли ноги, но бесполезно — Пётр просто сжал их между своими, чтобы не брыкалась. Прошло несколько минут, её дыхание стало ровным, и он наконец спросил: — Успокоилась? Вера согласно кивнула, хотя по глазам было понятно — если она сожжёт сейчас его взглядом, то Пётр ещё легко отделается. Тот улыбнулся, потом стал серьёзным — Вера как-то неадекватно реагировала на его улыбку, теперь ещё и щека стала саднить. — Ты вообще внимательность что ли растеряла?! Посмотри вокруг! — он дёрнул головой, потом снова впился в неё глазами, — на себя посмотри. Вера цокнула языком, но всё-таки выполнила просьбу и… уставилась на него ещё в большем непонимании. Потому что и на ней, и на Петре была одежда, в которой они провели весь вечер — на нём мятая рубашка и брюки, которые явно стоили как половина этой чудной усадьбы, а на ней джинсы и футболка. — М… мы, — она понимала, что голос дрожит, но ничего не смогла с этим поделать, потому что так хотелось, чтобы это всё было так, как она думает, — не спали? Пётр несколько секунд смотрел на неё, потом натурально рассмеялся и покрутил у виска. — Ты с ума что ли сошла?! На этот раз он цокнул языком, поднялся с постели и ушёл в ванную, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, потому что Елена Сергеевна сейчас может нанести гораздо больший урон, нежели Назарова со своими лапками. Вера же лежала, ощущая, как на неё наваливается шок. Она совершенно не понимала, что произошло, раз десять посмотрела под одеяло, убедилась в том, что она всё-таки в одежде, потом психанула, отбросила его и села. Сразу же пожалела об этом — голова немного закружилась. «Мы точно не пили?!» — подумала она, снова оглядывая комнату, но нет, ни одной пустой бутылки. Да и Вера не была особенным любителем алкоголя. Усилием воли, она всё-таки поднялась, подошла к окну, изучая раскинувшийся пейзаж. Школьники уже во всю нарезали круги под руководством Вадима, и тут-то Вера спохватилась, посмотрела на часы. Проклятье! Она должна быть уже на уроке, Елена Сергеевна итак в последнее время её недолюбливает, а тут такая глупая выходка. Вера начала судорожно носиться туда-сюда по комнате, пытаясь найти свой телефон. — Это ищешь? — раздалось сзади именно в тот момент, когда её голова находилась под кроватью. Вера быстро вылезла, развернулась, поднялась и выхватила у улыбающегося Морозова телефон. — Я не могу понять, вам действительно эта ситуация кажется смешной, или вы притворяетесь? — с гневом проговорила она, открывая журнал звонков. Ну подумать только! Даже Шевцов не удосужился её набрать. И Князь тоже промолчал! Потом Веру осенила нехорошая догадка, и она прямо-таки исподлобья посмотрела на Петра. Тот аж выпрямился, дёрнул губой — терпеть не мог, когда на него смотрели так, будто это он во всём виноват, а не Вульф. — Что?! — Вы что… рассказали всё Шевцову?! — она сжала кулаки, — да вы… вы понимаете вообще, что натворили, а?! Кто вас просил? — у неё снова проснулось желание избить его всем, что под руку попадёт. Пётр понял, что если он в очередной раз хихикнет, то Вера ему этого точно не простит, и возможно он свою жизнь закончит в бывшей директорской спальне, поэтому поднял руки вверх, изучая её. Вот сейчас, в гневе и раздражении, она казалась особенно красивой. — Вера Дмитриевна, послушайте меня, — он говорил чётко и по делу, как будто проводил совещание директоров, — между нами ничего не было. И нет, мы вчера не пили. Мы, — он кивнул на ноутбук, сиротливо лежащий на столе, — просто обсуждали всю эту секту нацистов-хирургов, вот и всё, — пожал плечами, — а потом вы заснули. И я тоже. У нас просто случилась перегрузка информации, вам не кажется, что мы слишком много времени этому уделяем? Вот и… Вера вздохнула, потом поняла, что медленно всё-таки вспоминает вчерашний вечер. Все вопросы, которые клубились в голове, постепенно уходили — ну да, стал бы Морозов ради её благополучия спать на полу, как же! — Спасибо, я перегрузилась, — проворчала она, отодвинула его от прохода и грузным шагом пошла в сторону коридора. Пётр проводил её взглядом, когда дверь закрылась снова усмехнулся — а ему понравилось. Вера спала тихо, крепко, была достаточно тёплой и мягкой, но… нужно было идти и вымаливать прощения у Леночки. Вера же шагала в свою комнату, искренне надеясь, что Пётр не будет рассказывать всё своей благоверной, не хватало ещё, чтобы она выгнала её. И только стоя в ванне, она поняла, почему было так уютно утром — Пётр обнимал Веру за талию.