Часть 1
14 марта 2019 г. в 03:17
Брюс блуждает по бесконечным зеркальным коридорам, ступая тихо и медленно, прислушивается к малейшим шорохам, раздающимся из разветвлений ходов.
Здесь всё не так, неправильно, неверно, каждый раз неумолимо меняется и не всегда знаешь, какой вид это место решит принять в следующий раз. Неизменны только три вещи - зеркала, лабиринт и тот, кто в нём обитает.
Свет приглушённый и почти ничего не видно - разве что неявные отражения его самого в бесконечных зеркалах, да свет будто из приоткрытой где-то далеко двери, со струящимися из неё холодными лучами.
Декадами ночей он блуждает по зеркальному лабиринту, то ли силясь найти выход, то ли отчаянно ища встречи с рыжим бесом, подобно минотавру обитающему в нём, чтобы раз и навсегда прекратить это.
Джером как чума, как дикий огонь, пляшущий везде, куда может дотянуться, и жар его настолько велик и всепоглощающ, что временами вырывается из ноздрей и открытого рта клубами пламени. От него хочется убежать и одновременно с тем - выпрыгнуть навстречу и разобраться наконец, чтобы больше не чувствовать на затылке сиплого дыхания нагоняющего хищника. Помедли немного, и огненный дьявол с громоподобным хохотом поразит тебя в преисподнюю, на шестой круг по Данте в свою собственную раскалённую до красна еретичью могилу, разместившуюся по соседству с первым поясом седьмого витка; ляжет у стеночки, подопрёт рукой голову и с задорным ехидством начнёт разглагольствовать о погоде.
Брюс на долгое мгновение останавливается и умиротворённо смотрит по сторонам, окутанный клубящимся сонным дурманом и ощущением тёплой мягкой темноты и уюта, окончательно упуская ускользающую мысль. Это точно было что-то обычное, свойственное всплывать в повседневности и набившее на нервах оскомину.
Уэйн чувствует умиротворение, проходит очередной тупик с таким спокойствием, словно прогуливается не по ловушке собственного кошмара, а по универмагу после закрытия, с лёгким интересом раглядывая чернеющие высокие полки, уходящие в потолок.
Сколько не ищи, не изучай, выход найти не получается. Эта головоломка издевается над ним, и кажется, тот чудится за следующим поворотом, но как только Брюс заворачивает за угол, взгляду открывается новый коридор зацикленной бесконечности.
Каждый шаг отдаётся тихим стуком твёрдых подошв об отражающее покрытие и разбегается слабым эхом.
Что-то неуловимо меняется, ударяя по внутреннему чутью, и Брюс с прытью перепуганного оленя срывается с места и несётся куда глаза глядят, хаотично петляя.
В зобу спирает дыхание, но он заставляет себя не останавливаться, зная, что Валеска отыскал его и идёт по следу.
Впереди призрачным спасительным светом мягко мерцает тонкая нить. Хваля всех известных богов, парень следует за ней, скользя на поворотах.
Он замирает за углом, услышав звук приближающихся шагов.
— О, ты не представляешь, как иногда надоедает играть по правилам — раздаётся голос Валески совсем неподалёку. К счастью, густой сумрак не даёт Джерому раглядеть его тусклую тёмную фигурку в отражении — Ты хорошо прячешься. Но это не может длиться вечно.
Джером, будто главное действующие лицо на сцене, виден чётко и ясно, с тем же ярко, но непонятно почему - свету софитов неоткуда литься.
Брюс вглядывается в его лицо в отражении.
— Ты знаешь, что ты должен сделать, и, я так великодушно предоставляю тебе этот шанс! — продолжает Джером — Ну давай, Брюс, мы сейчас на равных. Почти.
Улыбка растягивается на его всегда смеющимся лице. Пистолета в руке у него нет. Валеска принимает выжидающую позу и артистично притопывает ногой в нетерпении, совершенно не обременённый односторонним диалогом.
Если бы Уэйн смог продолжить бесшумно следовать за чудесной нитью, он бы сумел добраться до выхода... Но одно громкое движение, и он будет обнаружен.
Валеска поворачивается к нему спиной, стоя в двух с половиной метрах, и пялится в соседний коридор.
Лучше момента не представится, решает беглец, и в стремительном прыжке налетает на циркача сзади. Они мечутся и бьются об стены, Брюс получает несколько очень болезненных тычков локтями, на секунды лишаясь дыхания, и в ответ остервенело колотит Джерома одной рукой по голове и куда ещё придётся. Ближайшие зеркала гремят от ударов и трескаются, когда они наваливаются на них. Валеска старается скинуть его, и как только Уэйн отцепляется, лягает того ногой в живот.
— Разве герои нападают со спины? — с издёвкой тянет он и потирает разбитую скулу.
Уэйн лишь хмурится. Не хочется тратить дыхание на разговоры.
Они опять сцепляются, но подростку удаётся сделать подсечку, и Валеска падает на спину. Брюс остервенело бьёт того ногой в лицо, а затем в бок, седлает сверху, ограничивая движения ногами. Парень наотмашь даёт ему несколько раз по лицу и встряхивает за грудки.
— Хватит! Ты столько раз пытался, и даже будучи на грани, мне удалось ровно столько же чёртовых раз доказать тебе, что я не пойду у тебя на поводу. Я не собираюсь потакать тебе, Джером, - Брюс срывается на крик - Я не убью тебя, как бы тебе не хотелось! Мы не одно и то же. Ты много чего заслужил, но уж точно не такого лёгкого избавления!
Они хрипло дышат.
Побитое лицо Валески местами кровит, от разбитого носа извилистыми руслами рек разливаются багровые ручейки. Циркач лишь смеётся и смотрит на него, как тогда. В первый раз.
Брюс откуда-то знает, что если он прикончит его, чудовище своего лабиринта, ненастоящего, неживого - он выберется отсюда, и это не будет настоящим убийством. Он же столько решался на этот шаг, в конце-то концов.
Но Уэйн лишь смотрит. Он вглядывается в глаза, полные смеющегося безумия, и не может заставить себя не видеть там чего-то ещё. Кажется, так просто - протяни руки к горлу, сомкни со всей мочи; подбери зеркальный осколок, замахнись; бей беспрестанно, пока не поймёшь, что разбил - задуши-заколи-заколоти его и -, И всё. Не будет больше угрозы и помехи, выберешься из ловушки. Как и хотел.
— Я не стану твоим палачом — шепчет Брюс и отпускает лацканы чужого пиджака.
Он не убьёт его, понимает Уэйн, даже если ему придётся бродить здесь вечно.
Валеска разглядывает его лицо, выискивает там что-то. Его голова откинута, и ему не нужны никакие усилия, чтобы наблюдать за малейшими переменами мимики мальчишки.
— И что же, позволь спросить, ты собираешься тогда делать?
Он произносит это с почти незаметным конфузом, ранее точно уверенный, что Брюс закончит начатое.
— Ты же помнишь как там было? — с тенью былого позёрства тянет он — Дай-ка подумать. Герой побеждает монстра, и только потом выходит из лабиринта.
— Но я же...
— Ты знаешь правила, Брюс — закатывает глаза Джером — Я так ненавижу играть по правилам!
Последняя реплика пришла с мрачным вздохом недовольного принятия.
У Брюса на языке вертится какая-то несуразная чушь. Он с какого-то перепугу хочет позвать Валеску с собой.
Торс под ним содрагается. Руки обжигает кипяток. Он кусает кожу, пробирая до самых костей. Кажется, ещё секунда, и пальцы расплавятся.
Парень под ним хрипит и стонет.
Брюс отдёргивает руки. Глаза Джерома закрываются, он начинает конвульсивно захлёбываться в припадке, проваливая все попытки вздохнуть. Вода вырывается из его рта, обжигая гортань, шею, щёки.
Он начинает шкрести пальцами пол, неосознанно стараясь зацепиться за что-то.
Уэйн пару секунд медлит, опешив, но потом вскакивает с Валески и переворачивает его животом вниз и опирает на подставленное колено. Это помогает тому вдохнуть и упереться руками в пол.
Кровь с лица смешивается с водой и растекается под ним розовой лужей, волосы местами слиплись.
Кипяток продолжал литься, ошпаривая Брюсу ногу и руки, поддерживающие Валеску поперёк груди, как показывалось в уроках первой помощи. Уэйн начинает судорожно думать; он не может дать Джерому тут умереть; это, несомненно, решило бы его проблему, но. Но. Что там было в мифе? Тесей убил минотавра и вышел из лабиринта по нити. Нить! Где она!?
— Ты говорил, надо играть по правилам, — затараторил парень — Мы выйдем по нити, по клубку Ариадны. Я видел его. Мы вместе выйдем по ней из лабиринта.
Ничего не происходило невыносимо долгие мгновения. Но конвульсии Джерома постепенно начали стихать. Он зашёлся сбитым рваным кашлем, смаргивая подступившие слёзы удушья. У Брюса создалось впечатление, что он заново учился дышать. О боли, которую тот испытывал, обварившись кипятком, он предпочитал сейчас не думать.
Уэйн машинально продолжил поглаживать его по спине, дожидаясь, когда его неудавшийся минотавр придёт в норму.
Между прочим Брюс и сам заслужил передышку. И ещё хотя бы минутку на то, чтобы справиться с неконтролируемым чувством трепетного беспокойства.
В неясном порыве парень убирает мокрые волосы с чужого лица, задерживая руку дольше, чем следовало.
Когда Валеска окончательно справляется с ознобом, Брюс аккуратно оставляет его чуть-чуть в стороне от места действия и с обещанием вернуться заходит за угол - из-за которого выскочил ранее - в поисках нити.
Ловя мгновения в одиночестве, он попытался разобраться в своих смешанных чувствах.
Не он ли сказал, что Джером заслуживает наказания? А он несомненно заслуживал. Тогда почему он решил помочь ему, когда проблема решилась сама собой? Так чего же он хотел? Выбраться из лабиринта или помочь Джерому?
Под ногами ничего не было. Как парень не искал, светящаяся нить негде не находилась. Он в смятении шагает назад.
Нутро простреливает неожиданным страхом, когда спина натыкается на преграду, а холодное лезвие касается шеи. Чужая рука крепко перехватывает поперёк груди.
Нож ложится ровно поверх старого шрама.
— Ты просто не можешь не быть таким тошнотворно-благородным. Дай угадаю, это твой фетиш?
Брюс счёл нужным промолчать.
Его испуг быстро проходит. И ему отчего-то кажется, что Валеска просто предпринял попытку слишком явно не потерять лицо, и ничего ему сейчас не угрожает. Они оба это
знают. Брюс так же неубедительно притворяется, что поверил.
Джером опускает руку, приподнимая рукав мальчишеского свитера. Пальцы проходятся по шрамам от скрепок, обводя каждый; задевают ожоги на коже, по ощущениям намертво вплавившиеся в неё.
Брюс по неясным причинам позволяет ему это.
— Ох — сбито выдыхает циркач ему прямо в ухо — Оказывазывается, ты не так уж и сильно боишься боли — с усталой, плохой показушной театральностью шепчет Джером.
— Ты хороший человек. Это твоя проблема. Покончи с этим.
Брюс не освобождает руку.
— Если бы я покончил, разве ты стоял бы сейчас тут? — не боясь лезвия ножа, парень оглядывается и смотрит Джерому в глаза.Тот делает то же самое. Очень пристально.
Валеска подаётся вперёд и выдыхает смешком в тёмные кудри, опаляя жаром дыхания.
— Ну что, мой маленький конкистадор, тебе понравилось укращать минотавра? — с игривой издёвкой мурлычит рыжий демон, задевая губами ухо.
— Той части, где ты чуть коньки не отбросил, по шкале от одного до десяти не дал бы больше тройки.
Брюс нервно сглатывает и несёт какую-то околесицу, стараясь справиться со странным чувством, охватившим его. Он судорожно пытается придумать, что сказать, и отнюдь не из-за ножа у горла.
— И кстати, если ты ещё не забыл, нам нужно выйти отсюда. — наконец находится он — Только... я потерял путеводитель.
Ответа не следует.
— Знаешь, меня интересует один вопрос — слова Валески Уэйну не нравятся — И знай, что бы ты не ответил, я пойму, если соврёшь.
Брюс по прежнему не чувствует угрозы, но ощущает, что человек, стоящий за ним, очень хочет знать ответ, и непринуждённый голос не может скрыть это.
— Чего ты хотел в тот момент, когда не давал мне захлебнуться?
Брюс молчал. Его молчание было ответом.
— Ты мог уйти. Но остался.
Уэйн не мог не услышать повисшее в воздухе "со мной".
Брюс знал ответ. И знал, что сделал это не ради себя, не для обеления своей совести.
— Потому что хотел помочь. Тебе. — пауза затянулась и парень неловко кашлянул — Потому что я не хотел, чтобы ты умер. Сколько бы бед ты не наворотил, я не мог... просто не мог.
Он ждал реакции, но Джером продолжил молчать. Он весь будто застыл.
Брюс хотел повернуться и спросить, всё ли в порядке, но вторая рука, не держащая нож, снова обхватила его поперёк груди. Или не обхватила, а...
— Только такой напыщенный идиот как ты, мог броситься спасать того, кто хотел его убить, вместо разумного побега к единственному спасению.
Прохладные пальцы коснулись шеи.
С другой её стороны устроиласьсь чужая голова. Волосы Джерома пахли полынью. Эта невозможная близость заставляла всё внутри трепетать. Парень почувствовал щекотку от теплого выдоха в шею и как всё внутри поджимается, и бьётся тёплым июльским ветром. Брюсу было так странно и так хорошо, что он на мгновение забывает обо всём остальном.
Тёплые губы прислоняются над кромкой свитера у ярёмной вены. Мальчишка цепенеет статуей, прирастая к полу. Раз - и всё вокруг схлопывается.
Нож всё ещё задумчиво зависает у горла, но все об этом забыли. Он так, для проформы.
Момент ускользает. Валеска отстраняется, почти срывая разочарованный вздох. Брюсу стыдно от того, что он хочет большего. Шеи косается только грубая вязка воротника.
Брюс разворачивается и в тот же момент Джером убирает лезвие от его горла.
Вокруг запястья, у манжета красного камзола, призрачными светом мягко мерцает конец тонкой нити. Спутанная и длинная спападает она им под ноги.
Валеска смотрит на него.
Брюс просыпается.
Руки его горят от фантомных ожогов, шея от невесомого касания. Полынь горчит на языке.
Брюс хватается за голову.
Примечания:
вэлком ту ПБ