Не оставляй меня одного. Ты знаешь, я боюсь темноты. Ты знаешь, я загнусь, когда ты уйдёшь надолго и далеко. Не оставляй меня одного.
Монти Механик - Не оставляй
План сработал как надо, и Эш был вызволен из цепких когтей Гольдзине, после чего бесконечная спираль их противостояния дала новый виток. Мария ничего не хотела слышать про Эша, запретив всем даже упоминать его вскользь в её присутствии. Особенно после того, как он по-хозяйски ввалился в студию и в присущей ему манере прошёлся и по волосам Марии, и по не оставшимся незамеченными татуировкам на пальцах. После чего был грубо и со скандалом выставлен за дверь. Флай же обернул гнев любимого босса в свою пользу, договорившись с Эшем о самой крупной из когда-либо существовавших поставок. Мария старается вести образ жизни обычной законопослушной гражданки США. Однако этому мешает нависший над ней Лао Йен Тай. — Господь всемогущий, Лао, что тебе надо?! Я уже сто раз всем объяснила, что не поддерживаю Эша и любые ваши заморочки! У меня отпуск, я жду, пока вы все поубиваете друг друга и дадите мне снова спокойно заниматься своим делом. — Я пришёл поговорить с тобой об Эше. Лао сжимает крепче и без того напряжённые добела кулаки, а прикушенная губа начинает кровить. И выглядит он в целом не очень здоровым, будто мучается от бессонницы: кожа бледная, под глазами залегли синяки. — Знаешь, — Мария осторожно подбирает слова. — Ты плохо выглядишь. Если у тебя что-то случилось, и нужны деньги, то ради бога... — Случилось. — Голос Лао дрожит. — Доверие между Чайнатауном и людьми Эша окончательно потеряно. Двое наших ребят по приказу Юэ Луна попытались пристрелить Эйджи. Но лишь ранили его, пусть и серьёзно, он сейчас в больнице. Но Эш... — Что?! Лао монотонно продолжает, как заведённый: — Эш, понятное дело, расправился с ними на месте. В одного чуть ли не всю обойму разрядил, стрелял, даже когда парень был уже мёртв. Я обо всём знал и не смог предотвратить. Но Шин... Он взял вину на себя и собирается кровью смыть наш позор, выступив против Эша в поединке на смерть. Он впивается в Марию глазами, в которых нет ничего, кроме отчаяния и безумия. — Он ведь мой младший брат, пусть и сводный! Я хочу защитить Шина, малец же Эшу чуть ли не в рот заглядывает! Не хочу, чтобы всё закончилось его смертью... Поэтому, Мария, прошу... — Помочь тебе убить Эша? Лицо Лао на миг становится не таким хмурым, но чистого сознания в его взгляде Мария так и не улавливает. Он явно не в себе. — Да, именно! Вместе...вместе мы сможем одолеть его. Да, вместе.... вместе мы сможем... — Это невозможно. Извини. — Как же так?! Ушам своим не верю! Как это может быть невозможным для тебя? Шортер и Скиппер умерли по вине Эша, Эйджи борется за жизнь в больнице. Даже Артур, будь он неладен! Неужели, ты хочешь такой судьбы и для Шина? Тебе наплевать?! — Мне не наплевать, Лао. Но мне надоело, что в последнее время разные люди стараются склонить меня на свою сторону. Я не собираюсь тебе помогать. Но и останавливать не буду. Делай что хочешь.***
Ноги тяжелеют. Каждый шаг даётся всё труднее, бок разрывает от боли, а водолазка постепенно пропитывается кровью. Эш крепко сжимает в руке письмо Эйджи — последнюю ниточку, связывающую их. Редкие прохожие пробегают по нему взглядом и проходят мимо, не замечая или не желая замечать, что он тяжело ранен. Холодный воздух с привкусом приближающейся зимы обжигает лёгкие. Эш понимает, что больше нет нужды спешить в аэропорт, и идёт в библиотеку. На каком-то этапе своего пути он замечает рядом фигуру. Она идёт медленно, спрятав руки в карман безразмерной толстовки, лица не видно из-за глубокого капюшона. Когда Эш останавливается перевести дух, сопровождающий его человек тоже сбавляет шаг, оборачиваясь. Перед глазами всё плывёт, и он с трудом признаёт в незнакомце Марию. Она бесстрастно наблюдает за его попытками идти, превозмогая боль, не помогает, но и не стремится довести дело Лао до конца, нанеся последний удар. — Пришла поглумиться? — каждое слово даётся Эшу с большим трудом. Мария никак не реагирует на эту колкость, продолжая молча идти рядом. Одетая полностью в чёрное, со спрятанными в капюшон волосами и осунувшимся лицом, она невольно напоминает Смерть. — Я не буду просить прощения. Ни за Шортера, ни за, боже упаси, Артура. Я поступил так, как надо было поступить. У меня не было выбора... — Тебе лучше поберечь силы и заткнуться, если хочешь дойти до библиотеки, — перебивает его Мария. — И вообще, кончай драму разыгрывать. Мы не в каменном веке живём, вызови себе скорую и после восстановления счастливым отправляйся к Эйджи в Японию. Она всё это время внимательно наблюдала за Эшем и понимает, что его можно спасти. Но хочет ли он сам этого? Мария предполагает, что Эш винит себя во всех трудностях, выпавших на долю наивного и бесконечно доброго Эйджи. И что Эш, руки которого по локоть в чужой крови, не достоин быть рядом и иметь хоть какое-то светлое будущее. Что греха таить, она и сама так считает. Эйджи лучше спокойно жить на родине, ничего не зная о смерти друга, и вечно тешить себя надеждой, что когда-нибудь они встретятся снова. — Пожалуй, составлю тебе компанию и дальше. Будет приятнее умирать, когда рядом есть хоть одно знакомое лицо? У Эша уже нет сил на ответ. Единственное, что удерживает его сознание от провала в бездну — это письмо, которое во что бы то ни стало надо прочесть до конца. В зале библиотеки он тяжело опускается на стул, через несколько рядов от него тёмным пятном в окружении тёплого света ламп выделяется фигура Марии. Она не спускает с Эша пристального взгляда. Он дочитывает письмо, с трудом разбирая слова сквозь пелену слёз. А после кладёт голову на стол и больше не двигается. Совсем не отличить от спящего.***
Библиотека постепенно пустеет. Мария не сомневается в смерти Эша, в отличие от молодой библиотекаря, которая видимо приняла Эша за решившего отдохнуть посетителя. А ещё Мария знает, что чуть позже под его стулом наконец-то заметят кровь и забьют тревогу. Дома она достанет конверт, подписанный Эйджи на всё ещё корявом английском. Внутри будет лежать фотография, на ней — целующиеся в аэропорту Мария и Артур. Через огромное окно за ними видно поднявшийся в небо самолёт. Это их первый и последний общий снимок. Она поставит его в рамку рядом с другими, не менее дорогими сердцу фотографиями: уцелевшим семейным портретом её родителей, размазанным фото с юными Марией и Шортером, которое они сделали на украденную мыльницу, и ещё одним более свежим, на котором они веселятся на фестивале в Чайнатауне. А потом вернётся к привычной жизни, и никто никогда не узнает, что Мария была свидетелем безвременной кончины Эша Линкса, и в то же время единственным человеком, который мог её предотвратить. Совесть не будет её мучить. У Железной Девы должно быть железное сердце.