amore di sangue

Конец лета веял в окно мыслями о новом учебном году, налетом печали о столь быстро пролетевшем отдыхе, допуская тонкое, эфемерное желание тепла. Наступление осени в Змиулане чувствовалось еще с середины августа, не давая насладиться последними солнечными днями. В самом конце месяца, в последних числах, уже, как правило, начинался сезон дождей. Захарра это время любила меньше всего. Когда цвета потихоньку тухнут, неоткуда черпать силы - в окно ее комнаты, и так находящейся четко с северной стороны, куда солнце являлось крайне редко, Светило перестало заглядывать и вовсе. Это сильно разочаровывало, впрочем, в этом году все было не так печально - с первым днем сентября она снова переберется в теплый, переливающийся на солнце Астроград, и ее лето продлится чуть-чуть дольше, к тому же - в компании друзей. Эта мысль и радовала ее, и чуть колола сердце. Обычно ничто не задерживало ее в замке Великого Духа Осталы, даже наоборот... но в этот раз случилось кое-что, что начало переворачивать ее мир с ног на голову.

И, что удивительно, это был Рок.

Уроки с ним к середине лета становились все интереснее и интереснее. Астрагор не любил вести занятия у младших, в основном спихивая эти мелкие дела на сына, а тот не любил в свою очередь кучу гомонящих "детей", среди которых Захарра была самой младшей. Он отделил ее от всей группы, решив давать индивидуальные занятия, потому что она, по его словам, подавала неплохие результаты. Они предсказывали будущее, сидя в центральной башне, изучая тонкости временных путей. Тренировались в боевом искусстве, создавая временные петли и выставляя хитрые ловушки против друг друга. Уходили далеко в прошлое, чтобы познакомиться с бывшими учениками Астрагора и выпить по чашечке кофе на крыше их могущественного замка, нисколечки не изменившегося (эта вылазка, удавшаяся на славу, была специальным заданием от самого Великого Духа - очередная просьба кое-что принести с разрешением задержаться на часок-другой), вместе подтягивали необходимые знания, подолгу заседая в темной замковой библиотеке. Брат, далекий ранее, становился все ближе и понятнее с каждым уроком, проходящим практически каждый день. Он все больше шутил, расслабляясь, в обществе девушки, и совсем переставал быть похожим на схохлившегося ворона. И даже наоборот - когда вертикальная складка на лбу и серьезная и строгая гримаса разглаживались, Рок становился намного симпатичнее. Расправлялся, оживал, теплел, и Захарра, видя его таким, до последнего не верила глазам, тоже подсмеиваясь и невероятно радуясь такому разряжению обстановки. * * * В тот день было солнечно. Змиулан, который было очень непривычно видеть в пасмурную погоду, изменился до неузнаваемости: столбы света проходили через кристально чистые, высокие окна, высвечивая пыль в ее причудливых танцах, и оставляли на полу длинные желтые блики. Драгоций, подхлестнутая интересом к грядущему уроку с братом, неспеша шагала по замку, греясь в лучах утреннего солнышка. Оно слепило, и, поскольку каждый коридор ей был знаком до сантиметра, девушка совсем не боялась закрывать глаза, идя по длинным галереям, где окна во много раз превышали ее собственный рост. Время еще оставалось и Захарра не спешила - лениво переставляла ноги, наслаждаясь практически последним теплом... И совсем не ожидая столкновения. Рок смотрит не растерянно, с усмешкой. Причем та не искрит холодно и иронизирующие, как обычно, а будто мягко журит - все эмоции и мысли отчетливо написаны у него на лице. Захарра удивляется - и своей неаккуратности - странно, она вроде как не слышала шагов - и такой перемене в поведении брата, падающей на дно копилки его странностей в последнее время. Спрашивать она, конечно, не будет - зато будет наблюдать. Весь урок, который и торопился преподнести для нее Рок, все его объяснения и легкую полуулыбку при взгляде на то, как у нее получается, весь день - они еще несколько раз успевали поболтать в коридорах, за ужином, вплоть до самого момента, пока Астрагор не заметил повысившуюся чуткость в ее поведении, усмехнувшись и пронизывая заинтересованным Она НИКОГДА не видела брата таким, и, ТАКОЙ, он невероятно притягивал к себе, ежеминутно подогревая интерес. Он никогда не шутил так много, никогда настолько не пекся так о ее здоровье и самочувствии, повторяя утверждение Астрагора, мол, Драгоции должны быть сильными и непременно терпеть любое сложное и тяжелое время, это открывало его перед девушкой, будто нового человека. И либо брат менялся сам по себе, либо персонально для нее - Захарра откровенно не понимала и стеснялась этой мысли, не давая себе права даже подумать, откуда берутся ее корни. Права не давала, но сама идея весьма грела ей сердце. Вечер наступал, накрывая замок волной прохлады и темноты. Небо постепенно уходило в прозрачную синеву, угнетая насыщенно-розовый закат. Из окна его видно не было, но Захарра, сидя на подоконнике, проводила взглядом его стремительно тускнеющие отблески. Холодок бежал по оголенным ступням, по шее и плечам, проникая под тонкую ночную рубашку, ветерок будто хватал за руки. Девушка стащила с кровати одеяло и закуталась посильнее, вдыхая неуловимо переменившийся воздух - запахло ночью. Тишина обволокла со всех сторон - где-то вдалеке пели птицы, провожая солнце, глухо крикнула лунопташка под крышей. Драгоций запрокинула голову, рассматривая проявляющиеся звезды на ясном, глубоком небе, и вдруг ошатнулась, оглядываясь - зазвенели колокольчики нуль-зеркала. Девушка развернулась в сторону комнаты и спрыгнула на пол, оборачивая одеяло вокруг груди - все же, одна ночнушка - не самый подобающий вид для встречи гостей. Да и кто заявился бы к ней так поздно? Но внезапно колокольчики прекратились. Либо кто-то ошибся местом назначения, либо передумал... не успела Захарра нахмуриться от непонимания, услышала стук. Стучали в дверь, трижды. Усмехнувшись, девушка громко "дакнула" и застыла как и была - посреди комнаты, утопая ступнями в ворсистом ковре, укутанная в одеяло, с двумя растрепанными косичками, еле доходящими до плечей. Кого не ожидала она увидеть на пороге - так это брата. Он вошел, будто возник из ее мыслей - приоткрыл дверь, кинул взгляд на хозяйку, не верящую глазам, замер на секунду, окидывая ее удивленным взглядом, потом только шагнул наконец в комнату и закрыл за собой. Тень нерешительности в его действиях удивляла, но она сошла так же быстро, как и набежала. Девушку же ударило в жар: практически теряя голову, она наблюдает, как он приближается: широкоплечий, на голову выше, с коротко остриженными волосами и угольными глазами. Угольными - потому что вовсе не холодными, а излучающими непонятное тепло. Приходится, глядя снизу вверх, закусывать губу до крови - потому что как реагировать - непонятно, хочется, развернувшись, скакнуть в окно, потому что в голове четко отпечатывается мысль: он все понимает. - Что-то ведь не так, правда? - голос низкий, пробирающий до самых костей и отдающийся звоном в голове. Он снова читает мысли?.. Чуть дернув уголками губ (скорее от нервов - потому что она совершенно не была настолько уверена в ситуации, чтобы улыбаться), девушка кивает, готовясь к чему угодно - к лекции о том что ей нельзя даже МЫСЛИ допустить о подобном, о том, что она отвлекается от учебы, что сошла с ума, что распоясалась со всеми-этими-ее-друзьями, стала распущенной и в голове, где должна быть учеба и ее кровный долг, держит совершенно ненужные вещи. Юноша так же прикусывает губу, правда, скорее как-то игриво, с неожиданной полуулыбкой, опуская ресницы. Ни разу, ни разу она не видела такого выражения на его лице, и потому вздрагивает, рвано вдыхая ртом, когда он аккуратно прикасается к ее оголенному плечу длинными пальцами, скользя к шее. Дрожит, но поддается под прикосновение, не прерывая искрящего зрительного контакта. Внутри начинает клокотать шар сгустившегося напряжения - каждое касание теперь обжигает, девушку потряхивает изнутри и хочется разбить этот тянущийся вечность (секунды - в реальности) кокон звенящей тишины. Да и в конце концов, кто здесь управляет временем?! Захарра порывается вперед, хватаясь за лацканы рубашки, тянет на себя, в самый последний момент останавливаясь напротив чужого лица - не хватает самой капельки храбрости - ведь вдруг это проверка? Очередной урок? Приказ? Одеяло падает. Девушка смотрит испуганно, на миллиметр отстраняясь, ослабляя хватку, но брат не спешит ее отпускать. В его глазах нет нерешительности - играется? Ведь каждое движение - уверенное, будто продуманное заранее. Но Рок прост - подается вперед сам, прикасается губами к шее, прижимает к себе незаметно проскользнувшими за спину руками, проводя ледяными пальцами по плечам, лопаткам и пояснице - тонкая ткань ночнушки не стремится скрыть холода чужих ладоней. Захарра дрожит в сильных объятьях, боится закинуть руки на чужие плечи, но с жаром льнет к телу напротив. Ладони, оставляя прохладно-обжигающие дорожки, скользят ниже, забираются под подол сорочки. Рок сжимает в ладонях горячие бедра, подхватывает, поднимает сестру над собой, в два шага достигая большой высокой кровати. Захарра все происходящее не воспринимает как реальность абсолютно, застывает, распахивая глаза, оглядывает склоняющуюся над ней фигуру, не в силах даже руку протянуть, поверить и осмелиться пощупать, хотя, кажется, секунду назад все было реально. Наваждение приходит с еще одним смелым поцелуем - Рок ждать не стал. Расставился локтями по обе стороны от лица ее, целует - мягко, сладко, Захарра чувствует привкус его ожидания в напоре и чуть улыбается в чужие губы. Отвечает несмело, потом привыкает - и к поцелую, и к мысли, и к рукам, блуждающим по ее коже. * * * - Я думала об этом, - заворачивается в одеяло так, что выше глаз ничего не видно. А глаза - озорные, цвета корицы и меда. - о тебе! - добавляет и поводит плечом - окно все еще раскрыто, хотя за ним уже играет первые краски обернувшееся вкруг планеты солнце. - Я заметил. - Голос у брата чуть хриплый, но мягкий и тихий - он лежит совсем-совсем рядом, напротив, и смотрит на нее с нежной полуулыбкой. У Захарры от этого захватывает дух и розовеют щеки. Она вытаскивает одну руку из-под одеяла и ведет худыми пальцами по его обнаженной груди. - Я тоже. Девушка сначала удивляется, так, что даже высовывает нос из одеяла, а потом щурится и смеется - тихо и тепло. Дергает тяжелое одеяло на себя, расправляя глубокую складку, и тянется к брату, укладывая его голову себе на грудь. А за окном занимается рассвет.