Дадли

Я был долгожданным, поздним, любимым ребенком. Маме вообще рекомендовали избавиться от плода - пятьдесят лет не тот возраст, чтобы рожать, но матушка была женщиной незаурядной смелости и упертости - она хотела детей. Ее не смущало ни то, что дитя могло родиться с аномалиями, ни то, что до его совершеннолетия она может не дожить (больное сердце - еще одно противопоказание). Материнский инстинкт разбил здравый смысл с разгромным счетом, и я появился на свет. Внешних уродств врачи во мне не нашли, а вот внутренних было - хоть отбавляй. Из детского букета хворей проще сказать, чем я не переболел за свои пятнадцать лет; я узнавал препараты на вкус, запах и цвет, я мог перечислить их побочные эффекты и совместимость, рассчитать дозировку - плевое дело! Это даже стало занятно - я решил пойти в фармацевты, когда закончу школу. Но мне этого было не суждено. Остеосаркома. Мой диагноз, еще не успев отнять мою жизнь, забрал другую - отец не выдержал очередного удара судьбы. И его сердце тоже. Мама была на грани, единственное, что ее держало - это то, что больше родственников у меня не было и некому было позаботиться о слабом и калечном человеке. Я прошел курс химиотерапии, мне ампутировали ногу. Врачи, все как один, радовались, что опухоль росла именно в конечности, которую можно было легко отсечь, а это давало шанс на благоприятный исход. Полгода ремиссии и рецидив, на этот раз с метастазами в мозг. Неоперабельно. Мне оставалось жить не больше трех месяцев по мнению медиков, но они ошиблись и в этом - я не выдержал и двух. Обидно. До безумия обидно. И очень жаль маму, которая потратила на меня остатки здоровья. Единственное, что заставляло ее плакать - это я и мне не нужно было совершать для этого нечто ужасное, мне достаточно было просто жить. Я большую часть своего существования провел в четырех стенах - я не ходил в садик и школу, единственными друзьями были родители и книги. Не человек - нежное тепличное растение. И все равно, я хотел жить, хотел смотреть по вечерам скучные старые фильмы и музицировать на ненавистном рояле. Хотел, чтобы мама и папа были счастливы. Я разрушил их жизни и за это не мог себя простить. Мне было больно и тошно от той прорвы лекарств, что приходилось принимать, чтобы вырвать у смерти еще один день, но я не жаловался. Я улыбаться, пока внутренности сгорали в огне лихорадки, пока опухоль пожирала мой мозг, даже когда начались кошмарные в своей реалистичности галлюцинации. Я улыбался. Но, кажется делал только хуже - мама продолжала плакать. - Ты ненавидишь меня? - с речью у меня в последнее время тоже проблемы. Мама подняла на меня красные опухшие глаза, с непониманием вглядываясь в мое лицо. - Что?! Нет, конечно, нет! - она яростно замотала головой, и скорбно поджала губы. - Но из-за меня тебе больно, - я, правда, не понимал. - Микки, - теплые ладони обхватили мое лицо. - Ты делал меня счастливой на протяжении шестнадцати лет. Ты - самое дорогое сокровище, что у меня есть. Никакая боль в мире не заставит меня ненавидеть тебя. Я люблю тебя. - Но что будет с тобой, когда меня не станет? В голове мучительной вспышкой взорвалась боль и стало как-то тихо и спокойно. Даже донимавший меня уже пару недель назойливый гул в ушах куда-то исчез, оставив после себя блаженный вакуум. По шее потекло что-то теплое и неприятное. Ответа я так и не услышал. ... Катарина Бишоп изломанной фигуркой скорчилась на стуле, захлебываясь сухими рыданиями. Застывший взгляд ее единственного сына устремился куда-то в окно, кардиомонитор показывал прямую линию оборвавшейся жизни и мерзко пищал на одной ноте. Ее мальчик, ее счастье... Его больше нет. И муж давно оставил ее. Так почему ее больное истерзанное сердце до сих пор билось?! Миссис Бишоп нажала тревожную кнопку и пошатываясь вышла из палаты. Она дошла до приемного покоя и тяжело опустилась на стул. Никто не обращал внимания на одинокую заплаканную женщину. Здесь таких - каждая вторая. Расфокусированный взгляд уперся в простенькую иконку на стойке ресепшн. Катарина никогда не была верующей и то, что случилось с Майклом только усиливало ее отрицание каких-либо высших сил, но... "Пусть мой мальчик проживет следующую жизнь лучше. Пусть у него все будет хорошо!" ... Поток вне времени и пространства дрогнул и снова вернулся к неспешному течению. Просьба была услышана. ... - Ну-ну, миссис Дурсль, тише, - я медленно открыл глаза. Какого... Надо мной ревела великанша, размазывая по симпатичному лицу слезы и сопли. Крупный усатый мужчина поддерживал ее под локоть, но выглядел не лучше. - Все в порядке, - снова заверил тот-же голос. Пожилая женщина с доброй улыбкой и сочувствием во взгляде, складывала в чемоданчик с красным крестом какие-то ампулы и инструменты. - Кризис миновал, с мальчиком все будет хорошо, но на пару дней я бы под наблюдение его все-таки поместила. И, само-собой - больше никакого арахиса. Мужчина и женщина активно закивали. Меня подняли на руки и прижали к подрагивающей груди, укачивая. Ого! Это не женщина - великанша, это я - младенец! Я растерянно икнул, тело настойчиво требовало закатить истерику, да и мне самому безумно хотелось. Я, черт подери, ребенок! - Дадли, милый, - весь вид женщины буквально сквозил облегчением. - Вернон, мы ведь поедем в больницу? - Конечно, - мужчина даже не спорил. - Благодарю. Он попытался сунуть женщине с чемоданчиком несколько зеленых купюр, но та беззлобно отмахнулась и пожелала им удачи. Дадли Дурсль... Как-то знакомо звучало... Родители, а я не обманывался - эти двое мои родители, ну или того, кто был до меня... (какого хрена вообще происходит); не суть, отвезли меня в больницу, где определили вместе с матерью в палату. У Дадли была кошмарнейшая аллергия на арахис, первый приступ которой стал последним, но что-то пошло не так и меня занесло в умершего (жутко звучит) малыша. За пять дней в больнице я понял несколько вещей. Если я сошел с ума - мои галлюцинации крайне правдоподобны. Мать Дадли звали Петуния, как цветок, родители у женщины явно были выдумщиками. Отца звали Вернон и вся чета носила фамилию Дурсль, жила в Литл Уиндинге на Тисовой улице. Вот с этого момента начиналась моя паника - я вспомнил, откуда мне все это известно. История Гарри Поттера не обошла меня стороной, но я осилил только три книги, удивляясь тупости взрослых магов. Ну с какого хрена на мелкого повесили всю эту чушь?! Спаситель! Сколько ему было, когда он, якобы, развоплотил Волди? Год? И чем? Мокрым подгузником или пустышкой? Материнская защита... ну не знаю. То есть, до этого подобных случаев не было? Потому что, логично предположить, что многие матери провели бы подобный ритуал. И что, за все время его существования факт наличия ритуала и попытки убийства ребенка не совпадали, чтобы никому не было известно от чего почил Волди? И потом. После смерти родителей, Гарри отдали родне, которая ненавидит волшебников, чтобы мальчик вырос добрым в постоянном лишении и тычках. Как будто никто не был в курсе, что Герою живется несладко. С таким обращением он должен был стать серийным убийцей магглов и быть всецело на стороне Темного Лорда. Никому не пришел в голову такой исход? Правда, осмысление того кошмара, в который я угодил не заняло слишком много времени - у меня начал резаться очередной зуб - а это адски неприятно. Я замучил и Петунию и Вернона, которые были отчего-то крайне счастливы моим капризам. А потом случилось оно. Вечером еще все было нормально, а уже утром, злые, как драконы родители устроили совещание над хнычущей корзинкой. Поттер. Я с рук матери смотрел на магическое чудо и задавался только одним вопросом: как он вообще выжил? Очевидно, его подбросили поздно ночью, ребенок несколько часов провел на улице в одном только одеялке - он замерз и проголодался. Черт, да его вообще нашли бы еще позже, если бы Петуния, своим обостренным материнским слухом не засекла детский плачь. Она думала, что это я. Везение Гарри Поттера началось отсюда. Сказать, что родители были не в восторге - ничего не сказать. Они орали на какую-то Лили (ладно, не какую-то, я понял, о ком речь), на магов в целом. У Гарри не было ничего, ни одежды, ни документов. Петуния разрывалась между инстинктом защитить малыша и нежеланием связываться с отпрыском остервевшей после того, как стала волшебницей, сестры. Вернон был проще и предлагал сдать "ублюдка" в приют. Ну в самом-то деле! Именно этот момент выбрал слегка отогревшийся Гарри, чтобы начать полноценно плакать. И говоря "полноценно" я имел ввиду не только слезы и сопливые пузыри с криками на ультразвуке, но и ходящие ходуном вещи. Где-то наверху, судя по звону, выбило стекла. Петуния испуганно всхлипнула и попятилась, прижав меня к груди. А я видел, как вокруг мелкого Поттера сплетаются какие-то нити, заворачиваются спиралями, рвутся и кончиками тянутся в разные стороны, словно странный магический спрут. Возможно все дело было в том, что у Гарри не осталось прямых родственников, все связи с ними были разорваны и теперь его магия искала того, за кого можно было бы зацепиться, чтобы сохранить своего носителя. Тонкие дрожащие щупы касались то Вернона, то Петунию и беспомощно отдергивались, наталкиваясь на страх и ненависть. То есть, для установления связи нужно согласие? Одна из нитей дотянулась до меня. Готов спорить, если бы родители видели эту жуть, Поттер бы точно отправился в приют. А почему ее видел я? Я тоже испуганно дернулся, когда эта непонятная дрянь коснулась кожи и тут же пораженно замер. Это что-то... неописуемое. Теплое, родное, мягкое и заботливое. Оно, как кошка потерлось о мою пятку, заставив судорожно рассмеяться... И все щупы радостно устремились ко мне, оплетая и нежа. Страшно больше не было, да и Гарри резко успокоился, а мне нестерпимо хотелось к нему. Я усиленно загулел и потянулся руками под ошарашенный выдох Петунии. Конечно, никто и не думал исполнять мое желание. На этот раз ревел уже я, заполошно дрыгая руками и ногами, чувствуя себя последней сволочью за манипуляции над и так натерпевшейся женщиной, продолжал тянуться к Поттеру. - Петуния, унеси Дадли, - Вернон взял себя в руки. Гарри опять захныкал, эхом вторя мне. Мужчина покосился на него с опаской. - Вернон, - полный затаенного ужаса шепот заставил его обратить внимание на жену. Та круглыми глазами смотрела, как по моим пухлым и неуклюжим пальцам пробегают разноцветные всполохи. Я даже заткнулся от неожиданности. И вместе с этим пропало свечение. - Дадли такой же, Вернон, - Петуния прижала меня к себе еще крепче. Бедная женщина. - Он как Лили, как... Поттер. Мужчина устало выдохнул и подошел к ней, обняв и ласково погладив меня по голове. - Нужно вызвать органы опеки, оформить бумаги, - подытожил он, сосредоточенно хмурясь. Петуния кивнула и ссадила меня в манеж. Пока Вернон вызывал на помощь бюрократическую машину, она покормила Гарри и устроила его со мной, словно и не было сцены с битьем окон и летающими игрушками. За мое здоровье она, очевидно, больше не опасалась. Мелкий Поттер сосредоточенно подполз ко мне и, стиснув, как плюшевую игрушку, расслабился, опрокидывая меня и тут же засыпая. Я не возражал - у самого глаза закрывались. - Мы были очень близки с Лили, - прокомментировала Петуния, укладывая детей удобнее. - Только после поступления в школу она отдалилась. Хм... Связь с сестрой была в приоритете до тех пор, пока магия не нашла, за кого еще зацепиться? Становилась понятной одержимость волшебников семьей. Нужно быть очень толстокожим, чтобы игнорировать эти чувства. Поттер уже ощущался как свой и я ничего не мог да и не хотел с этим делать. Если благодаря мне мелкий станет стабильнее - так тому и быть. Что меня во всей этой ситуации напрягало, так это Хогвартс. Мне придется там учиться? От одной этой мысли хотелось закатить истерику. Не хочу! Они же там все придурки. Мальчик-Который-Выжил... вот еще. Гарри тоже не будет воспринимать все, как сказку, когда придет письмо. Я готов об этом позаботиться. ... - Даааад! - мелкое шебутное чудовище радостно рассмеялось, повиснув у меня на шее. Он называл меня Дад, потому что в свои четыре года не мог нормально произнести "л" после "д". Получалось что угодно - Дали, Дэдди, Дади, но никак не Дадли. Меня это не расстраивало ибо я мстил не хуже, отчаянно картавя и выдавая Галли вместо Гарри. И он тоже на меня не обижался. Мы вообще сосуществовали на редкость гармонично, нашим обнимашкам не умилялись разве что камни. Даром что я отчаянно брыкался под аккомпанемент хохочущего Поттера, который прекрасно понимал, что я сопротивляюсь только для вида и очень быстро сдамся его слюнявым проявлениям нежности. Поттер ходил за мной хвостиком и любил, просто слепо обожал. К нему постоянно лезли другие дети и какие-то озабоченные личности, приходилось гонять их собственным громогласным воем. Унизительно. Вернон и Петуния, видя как прекрасно мы ладим и свято убежденные, что их сыночку больше ничего не угрожает от мелкого Поттера, заметно оттаяли. На шестой день рождения Гарри получил огромный торт и велосипед, благодаря которому тут же заработал новый шрам на многострадальный лоб. Самое забавное, что умело наложенный шов исправил и старый и новый дефект - у Поттера больше не было отличительного знака убийцы Волдеморта и это прекрасно! Я лично был готов расцеловать хирурга, свершившего чудо. Что забавно - маги, значит, не могли убрать шрам Поттера, а обычный маггловский врач да. И, кстати, если эта гадость была признаком наличия крестража в тушке Героя, то как ег вообще можно было свести? Что-то мне подсказывало, что вся чушь с кусочками души Волдеморта - это выдумки одной длиннобородой сволочи. Очень хотелось увидеть его лицо, когда обнаружится отсутствие шрама. Хотя... Я и увижу. К слову об угрозе от Поттера - все оказалось не так безоблачно. У него, в отличие от меня, все же случались срывы. Родителям о них всех знать не обязательно, они и так порядком нервничали из-за будущего отъезда в школу. В том, что заберут и меня, они не сомневались. А я уверен не был - меня-то выбросы не накрывали. А Гарри было достаточно сильно разозлиться или расстроиться, благо мальчиком он был добродушным и это бывало нечасто, чтобы начать чудить. О том, что свои способности нужно держать в секрете, объяснять пришлось тоже мне. Гарри жил в чулане под лестницей, чтобы минимизировать урон в случае чего, но его переоборудовали так, что мне иногда становилось завидно. А в девять Гарри назвал Петунию мамой - слез было! Мелкий жутко испугался, но его тут же обняли и затискали, заверяя, что его тоже очень-очень любят. Даже Вернон проникся, по-доброму пофыркивая в усы. Без гнета страха они оказались вполне милыми людьми и даже адекватными - баловать нас без меры никто не собирался. И я, хоть и весил слегка больше положенного, но это из-за общей массивности. Толстым меня назвать было сложно. Только тетушка Мардж каждый приезд начинала со скандала, который быстро затухал, стоило Гарри приласкать псов. Те мальчишку обожали. И тетка таяла, выуживая из объемной сумки подарки не только для меня, но и для Поттера, словно изначальная ее грубость всего лишь привычка. Ведь гостинцы она готовила заранее. На мой одиннадцатый день рождения мы отправились в зоопарк и к тому моменту я совсем забыл, что должно здесь произойти. Конечно, Гарри не было грустно и говорить со змеей он начал совсем по другой причине. Мелкому стало интересно, сколько этой здоровенной глисте лет - он всегда питал слабость к тому, что ползает. И стекло он испарил не от злости, а от испуга, когда змея ответила, но факт остался фактом. - Дад, я не хотел, я, правда, не хотел, - повторял он мне, называя прилипшей детской кличкой и нервно трясясь. - Знаю, мелкий, - мне оставалось только прижимать его к себе, успокаивая. Ему до выброса осталось всего ничего. На кухне беззвучно плакала Петуния. Хотелось ее утешить, но с этим прекрасно справлялся Вернон, а у меня рубашку соплями пачкал юный Мерлин, мне бы с ним совладать. - Они теперь меня возненавидят? - Гарри убито склонил голову и всхлипнул. Ну только этого не хватало! Я терпеть не мог, когда он плакал. В том смысле, что самого тоже начинало тянуть зареветь - дурацкая цепная реакция, причем двусторонняя. Он тоже моих слез не выносил. - Не возненавидят, - выдал я - он недоверчиво вскинулся. - Мама плачет не потому, что ты выпустил опасную змею. Она просто за тебя переживает - вдруг эта змея оказалась бы агрессивной и навредила тебе? - Правда? - Правда, - я аккуратно взлохматил его волосы, стараясь не задеть очки. Родители все ждали, когда Поттеру можно будет сделать коррекцию зрения. Может, это реально и с помощью магии? Очки Гарри не шли, вообще никакие - в них он производил впечатление ботаника, вызывая у хулиганов округи бойцовский рефлекс. А отмазывать это тщедушное нечто приходилось опять мне. - Я не хочу в эту дурацкую школу! - резкая смена темы оказалась привычной. Мелкий любил перескакивать с одного на другое. - Придется, - я невесело усмехнулся. - Тебе нужно научиться управлять своими способностями. Ни я, ни родители тебе в этом не поможем. - Не полегчало, - буркнул Гарри, ткнув меня острым кулачком в бок. - Разве ты не должен утешать меня и говорить, что все будет хорошо? - Так я понятия не имею, будет ли, - я поморщился. - Что мне, тебе врать? - Ну да, - понятливо протянул Гарри, вроде успокоившись. - Можно я сегодня с тобой посплю? - Ты что, мелкий?! - возмущению моему не было предела, но этот упыренок уже научился вить из меня веревки. - Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! - заканючил он, включив режим лапочки. Его жалобно просящих глаз не выдерживал даже Вернон. Гарри мудро не злоупотреблял и, раз вытащил из рукава этот туз - ему очень плохо. - Ладно, - Гарри радостно пискнул и побежал за пижамой. Я проводил его усталым взглядом - он еще такой ребенок! И это чудо в перьях мне собираются испортить в Хогвартсе. На губы сама собой выползла неприятная улыбка. Кто бы им позволил. ... Мы завтракали, Гарри привычно перебирал письма - он вообще питал нездоровую слабость к корреспонденции, причем не читать, а именно копаться. Я уже говорил, что он странный? Первым неладное заметил я - Гарри как-то неестественно замер, вглядываясь в непримечательный желтый пергамент. Мелко задребезжала посуда, на это уже обратили внимание Петуния и Вернон. - Гарри, милый, что-то не так? - Петуния осторожно тронула Поттера за плечо. Он перевел полубезумные глаза на нее и протянул конверт. - Это оно, да? - безжизненно вывели его губы. А ведь мы даже не настраивали его против волшебников, с чего такая реакция? "Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, мистеру Гарри Поттеру, чулан под лестницей". - Да, - Петуния выронила булочку, но быстро взяла себя в руки. - Это оно. Чулан под лестницей? Вернон, звучит так, словно мы плохие родители. - И зная, где он живет, предполагая, что условия для существования у него не здоровые, - медленно протянул тот. - Его все равно никто не навестил. Нам точно нужна эта школа? - Нужна, - отозвался я, поворачивая в руках точно такой же конверт, что у Поттера. - Мне тоже придется поехать. - Дад! - Гарри, совершенно счастливый, подскочил ко мне. - Ты тоже волшебник?! Почему ты не сказал? Ты не знал? Я непонимающе уставился на него и нахмурился. Оу. А мы вообще когда-нибудь упоминали, что у меня есть магические зачатки? Видимо нет. - Догадывался, наверное, - неуверенно отозвался я и Гарри подозрительно прищурился. - И не сказал мне? - обиженно протянул он. - Ты же знал, как я психую из-за школы. - Прости, - извинился я вполне искренне. - Не хотел обнадеживать. Я ведь никак себя не проявлял. Буря миновала - Поттер был тих и блаженно щурился, поедая яичницу. Глядя на него даже родители повеселели. ... Мне тут подумалось - Поттер почти никогда не заговаривал о родителях, не спрашивал о них. Не скучал. Ему не снились кошмары. Конечно, ему никто не втирал, что его мать шлюха, а отец пьяница - даже Мардж не рисковала затрагивать эту тему после того, как на нее рявкнула Петуния из-за первой попытки. Петуния Дурсль заступилась за сестру и племянника, кто бы мог поверить? И тем не менее. Гарри не было интересно, как выглядела его биологическая родительница, ему хватало того, что тетка отзывалась на робкое "мама" и называла малышом в ответ. Она никогда не звала его сыном, но и это Поттера не огорчало. На редкость не требовательный ребенок. Он был тихим, в меру шкодливым, любознательным и симпатичным, несмотря на уродующие его очки. Соседки умиленно квохтали, если мы прогуливались всей семьей по улице и Петуния горделиво вскидывала голову, когда ей говорили, что у нее чудные мальчики. Она никогда и никого не поправляла, что Гарри не сын. Да, ее мальчики - прелесть. Старший - вдумчивый и серьезный, младший - просто лапочка. Ее дети. Был ли Гарри на самом деле равнодушен к информации о родителях или подыгрывал приемным? ... Через месяц, когда Гарри более менее успокоился и переварил новость о том, что в Хогвартс мы поедем вместе, в очередной скучных дней дверь почти выбили мощные удары. Как оказалось, это полувеликан так вежливо стучался. Хагрид меня разочаровал. Глуповатый и не особо добрый, как было в книгах, он неуклюже жестикулировал розовым зонтиком и требовательно обвел помещение взглядом. Остановился на Гарри и резко взревел так, что подпрыгнули мы все. - Гарри! Как ты вырос! Совсем большой стал, красавец! Лично меня последнее замечание от подобного типа серьезно насторожило бы. - Извините, мне всего одиннадцать и я мальчик, - заикаясь отозвался Поттер, явно проведя ту же параллель. Кажется, он понахватался от меня слишком многого. Хагрид непонимающе моргнул. Ему на помощь пришла Петуния. - Вы что-то хотели? - она робко выглянула из-за плеча мужа. - Что значит "что-то"? За Гарри Поттером я, значит, чтобы к школе подготовиться, закупиться. - Здорово! - Гарри откровенно просиял. И куда только делись его подозрения? - Дадли тоже с нами пойдет? - Кто? - как просто, оказывается, удивить полувеликана. - Дадли, - Поттер приобнял меня и опустил голову на плечо. О, ясно - паясничает. - Мой брат. - Зачем? - очередной серхинтелектуальный вопрос. - Ему же тоже письмо пришло, - как само собой разумеющееся. - Ему тоже закупиться нужно. - У нас нет ваших денег, - подал голос Вернон. - Может, есть возможность разменять? - Тык, в банке, - Хагрид потерянно почесал густую бороду. - Тока для магглорожденных деток там специальные сейфы есть. Деньгами их обеспечат. - Это, конечно, хорошо, - Вернон гнул свою линию. - Но мне было бы спокойнее, если бы у мальчиков было что-то на карманные расходы. Знаю я такие социальные выплаты - их впритык хватает на самое необходимое. Но это же дети! - Хм... Толково, да, - Хагрид расплылся в жутковатой улыбке. - А, пускай с нами идет, ваш Дадли! - Отлично! - Гарри потянул меня за руку. - Пошли! ... Поттера изумляло все: открывшийся от постукивания зонтиком проход в стене (немного об этом - Хагриду запретили колдовать и сломали палочку, а проход в Косой переулок открывается именно ей. Никого из магов не насторожило, что полувеликан спокойно шастает туда-сюда в то время, как должен был использовать любой другой способ, исключающий магию, чтобы попасть на волшебную улицу? Такой способ вообще существовал? Ведь, если да, то любой маггл мог раскрыть секреты магов. Очередной вопрос без ответа), паб, в который мы вышли (и через который я протащил Гарри не задерживаясь, чтобы всякие там Квирреллы не лапали моего очкарика), странные наряды на людях, магические животные и многое другое. Благо в банке он вел себя прилично и не глазел на откровенно страшненьких гоблинов. Мне вот от них было не по себе - злобные глазки, грубые, словно вылепленные криворуким скульптором, каррикатурные лица, и толстые, будто изъеденные грибком, когти. Очень острые когти, если быть точным. Каждый, кто говорил с нами имел такой задумчиво-кровожадный вид, и явно прикидывал, с чем лучше было бы подать наши головы. Благо пробыли мы там недолго. В условиях строжайшей секретности (ха-ха) Хагрид забрал философский камень и выдал нам с Гарри по мешочку с деньгами. Уже, когда он собрался было убрать в карман ключи от сейфов, я подал голос. - Мистер, вы не могли бы оставить ключи нам с Гарри, вдруг в учебном году нам потребуется купить что-то еще? - Но как же... Не велено, вроде было, - тот неуверенно поскреб затылок. - Как деткам-то ключи доверить? - Все равно обо всех изменениях на счете вы наверняка будете получать уведомления, - поддержал меня Гарри. - Мы не сможем совершить необдуманных трат. - Оно, конечно, верно... А, ладно! Все-таки ты сын Джеймса, тебе можно доверять. Гарри на это заявление приподнял бровь, но спорить не стал. - Я, правда на него похож? - уточнил он. - Как две капли! - расплылся в улыбке Хагрид, не замечая, что чем-то расстроил собеседника. - А ты что, не знаешь, как родители выглядели? Гарри мотнул головой и беспомощно посмотрел на меня. - Мама сильно поругалась с сестрой из-за выходок ее мужа и его друзей и под действием момента спалила все фото. Даже детские. Она уже много раз об этом пожалела, но новые взять неоткуда, - пояснил я ему. - И она молчит, потому что боится, что ты будешь злиться на нее за это. Взгляд Поттера заметно потеплел. Он робко улыбнулся. Я решил его приободрить. - Если тебе все же интересно, возможно в школе есть фото и Лили, и Джеймса. - Есть, как не быть, - подтвердил Хагрид. - И я у себя посмотрю... должен вроде быть... Семейный альбом - догадался я. Было бы неплохо. Мы зашли в книжный, где Гарри (причем без моей подсказки) взял в нагрузку к учебникам какой-то вводный курс в заклинания и зельеварение, ботанический и зоологический справочники,а так же Историю Хогвартса, все "лишние" книги мы решили оплатить пополам - их полезность и для меня очевидна. Затем наш путь лежал к Оливандеру. Причем Гарри закидал его вопросами раньше, чем Хагрид успел вякнуть про "Гарри Поттеру нужна палочка", так что, сестричка палочки Волдеморта так и не увидела свет, а Поттер стал счастливым обладателем помощницы из кедра и сердечной жилы дракона. Услышав о составе сердцевины, Гарри заметно побледнел и спросил, зачем маги убивают драконов - им не жалко? На что Оливандеру пришлось его заверить, что все ящеры, пошедшие на изготовление палочек - злые и дикие, что хороших не трогают. Не то чтобы ему сильно поверили. Злосчастный кусок дерева Гарри брал уже без особого восторга. - Теперь Дадли, - он подтолкнул меня вперед, словно я сам этот шаг сделать не мог. - Хорошо, молодой человек, - старик мне настороженно улыбнулся. - Посмотрим, что я могу предложить вам. И снова безрезультатные взмахи палочкой и "примерка". Минут пятнадцать Оливандр издевался надо мной, имея, почему-то, странно довольный вид. Мстил что ли? Я к этому относился совершенно безразлично, так что в итоге он сдался. - Бузина и перо феникса. Очень необычное и неустойчивое сочетание, - старый маг озадаченно покачал головой. - Что, может в руках взорваться? - я скептически приподнял бровь. Оливандер уничижительно поджал губы. - Разумеется - нет! Я делаю качественные палочки, молодой человек. При должном обращении вам ничего не угрожает. Я имел в виду ее двойственность. Бузина склонна к Темной магии, перо феникса - к Светлой. Как правило, такие экземпляры довольно слабы, но, возможно, именно вы сможете ее стабилизировать. С вас десять галеонов. Чудно. Я вообще смогу колдовать? Честно говоря, мой магический уровень до сих пор оставался загадкой. Гарри магией фонтанировал, а я... Черт ее знает. Но, раз в школу меня все же зачислили - не сквиб. А потом Хагрид нас кинул, утомившись ходить по магазинам. Он оставил нас у мадам Малкин ("тык, чай не потеряетесь") и вернулся в Кабанью голову, чтобы "промочить горло". Гарри проводил его брезгливым взглядом и повернулся ко мне. - Все маги такие ответственные? Я пожал плечами. Мне еще из книг была видна их, почти поголовная, неадекватность. По крайней мере, у взрослых. - ... молодой человек! Форма Хогвартса исключает подобные излишества. Мерлина ради, зачем вам золотое шитье на рукавах?! - мадам закатила глаза. Стоящий перед ней на табуреточке мальчик, платиновый блондин, хорошенький, как куколка, закатил серо-голубые глаза и сморщил маленький носик. И почему это чудо, обещавшее в будущем стать роковым красавцем, мне сразу не понравилось? - Я - Малфой, - отрезало неземное создание. - А у нас должно быть все самое лучшее! - Никогда не понимал девчонок, - прошипел мне Гарри и я с трудом удержался, чтобы не заржать. - Ты, смотрю, и мальчишек не особо понимаешь, - фыркнул я, потешаясь над тем, как расширились от удивления его глаза. - Это - мальчик?! - в священном ужасе. Хорошо хоть голос не повысил. - У вас и будет! - отрезала ведьма. - Лучшая ткань, надежные чары на ней, но покрой стандартный. Смиритесь с этим. Молодые люди, вы что-то хотели? - Нам форму в школу, - отозвался я, Гарри все еще приходил в себя. - О! Конечно-конечно, подождите, пожалуйста, я почти закончила, - она засуетилась, сняла еще пару мерок и оставила блондинчика в покое. Тот выразительно скривился ей вслед и обратил внимание на нас. - Тоже в Хогвартс? Меня зовут Драко Малфой, а вас? Гарри неуверенно покосился на меня, открыл рот, закрыл. - Дадли, - я пришел ему на помощь. - Эту рыбку зовут Гарри. Приятно познакомиться. - А он почему молчит? - кивок на Поттера. - Я думал, ты девчонка! - выпалил тот, устав держать в себе. - Чего?! - Малфой нехорошо прищурился. - Ну... - Гарри неопределенно взмахнул рукой. - Ты такой красивый, вот я и решил... Складка на лбу Драко разгладилась. Под таким углом злиться не очень-то получалось - его, вроде как назвали красивым, но в тоже время продолжали сравнивать с девочкой... Когнитивный диссонанс в действии. - Драко, вы закончили? - высокий, красивый мужчина, опознанный мной, как Люциус Малфой, сдержанно нам кивнул. - Прошу прощения за спешку. Мы опаздываем. - Да, отец, - покорно отозвался тот. - Увидимся. - Пока. До свидания, мистер Малфой, - вежливо подытожил Гарри, снискав одобрительный взгляд Люциуса. - До свидания, - я тоже внес свою лепту. Мадам Малкин уже закончила и с нами, а Хагрида все не было. Как выяснилось, этот придурок напился и уснул. Мы даже будить его не рискнули и порадовались, что родители дали нам с собой немного наличных, на всякий случай. Так что, вернулись домой мы самостоятельно, на метро. А я (и мне совершенно не стыдно) стащил у Хагрида философский камень. Очень-очень аккуратно - свидетелей не осталось. К тому же, кто угодно мог обокрасть пьяного полувеликана, на детей никто не подумает. Что я собирался делать с камнем? Вообще, после того, как наиграюсь, планировал отдать хозяину - Фламелю же столько лет, что он без своего чудодейственного эликсира загнется. Ну и Дамби по ходу дела неприятность сотворить - тоже неплохо. Может, я, конечно, зря на него так злился, может у него и были свои резоны, чтобы поступить так, как поступил... Посмотрим.