***
Мой знаменитый друг Шерлок Холмс обладал бесконечной способностью удивлять. Общаясь с ним в непосредственной близости и будучи знакомым с его привычками и чудачествами, я понял, что, как бы то ни было, это — черта его харизматичного характера. Поэтому, подойдя к своему письменному столу в одно солнечное утро в мае 1890 года и увидев странную большую коробку, я улыбнулся. Она была упакована в обёрточную бумагу и надёжно перевязана. Правда, это было сделано хаотично, поэтому верёвка и узлы напоминали какого-то сумасшедшего моллюска. — Что это, Холмс? Оторвавшись от подозрительного эксперимента, который сопровождали розовый дым и запах капусты, Холмс улыбнулся самым таинственным образом. — Это — ранний подарок на день рождения, Уотсон. Я думаю, это то, что вам нужно. И не надо меня благодарить, старина, — сказал он, опустив голову, — просто примите его. Достав свой карманный нож, я разрезал верёвки вокруг коробки. Удалив обёрточную бумагу, я осторожно заглянул внутрь коробки. Затем, подняв голову, я посмотрел на Холмса. — Это — швейная машинка? Холмс прервал исследования лакмуса. — Что? Нет! Мой дорогой Уотсон, я предлагаю первым делом вам завтра утром посетить окулиста. С какой стати я стал бы дарить вам швейную машинку? Вы же не портной. Я снова взглянул на подарок. Освободив место на столе, я достал из коробки хитрое изобретение. Безопасно его разместив, я взял на себя смелость осмотреть устройство во всей красе. — Что вы об этом думаете? — Если бы я не был так ошеломлён, рвение Холмса показалось бы мне трогательным. — Это… пишущая машинка, Холмс. — Да! — Но я не умею печатать. — Уфф… Вы можете научиться. Насколько это может быть трудным? Буквы напечатаны на клавишах. Есть ещё… клавиша, которая перемещает вас вперёд, и… ручка, которая перемещает вас вверх. Я так думаю. Я сам не проверял. Вы — писатель. Желаю вам долгих лет жизни, мой друг. Я провёл пальцем по верхней части машинки. На ощупь она была гладкой и холодной. Я нажал на клавишу. Приподнявшись, как готовящийся к прыжку зверь, маленький рычаг угрожающе замер. Я торопливо убрал палец. В коробке нашлась инструкция. В ней радостно сообщалось об исключительном превосходстве изобретения, которое я теперь с гордостью мог назвать своей собственностью. А также там бодро консультировали, как подать бумагу в валик и как пользоваться кареткой. Ещё там были какие-то диаграммы, вряд ли имеющие отношение к самой машинке. Моё смутное чувство тревоги вежливо попросило разрешения развиться в чувство слепой паники. Я посмотрел на Холмса, умело скрывая свои мучения. Думаю, у меня это получилось, потому что он не закатил глаза, а ободряюще мне улыбнулся: — Испытайте её, Уотсон. Обречённо усевшись за стол, я подвинул пишущую машинку поближе к себе. Взяв лист писчей бумаги, я попробовал установить его с помощью валика так, чтобы на нём можно было печатать. Поддавшись, лист появился с другой стороны. Я экспериментально дёрнул рычаг каретки; бумага наклонилась под углом в 45 градусов. Покрутив рычаг, я регулировал до тех пор, пока лист не установился правильно. Глубоко вздохнув, я наклонил голову, чтобы исследовать клавиши. — Холмс, они не в алфавитном порядке! — Мой дорогой Уотсон, боюсь, что я не смогу вам помочь. Наверняка они так размещены по какой-то причине. Возможно, так нравится женщинам. — Подняв пробирку к свету, Холмс встряхнул её содержимое. — Но я рад, что вам понравилось. — Хм-м… — Я посмотрел на клавиши с буквами. Моя первая работа на этой машинке будет благодарственным письмом моему дорогому другу. Я нажал на «Д». Приподнявшись, по бумаге ударили сразу два рычага. Сконцентрировавшись, я попробовал ещё раз, нажав сильнее. На этот раз я вроде бы сделал всё правильно, но рычаг увяз в ленте. Освободив его, я испачкал чернилами пальцы. На меня с бумаги смотрела смазанная «Д». Ну, это было только начало. «Д», «о», «р», «о», «г», «о», «й». «Дорогой». Я ударил по клавише «пробел»; дёрнувшись, каретка взяла на себя смелость вместо одного оставить пять. Возможно, я нажал слишком быстро. Я медленно напечатал имя своего друга. «Х», «о», «л», «м», «с». Пробел. Нет, не пробел. Я должен был переместить рычаг вниз… Или для этого ручка на боку машинки? Я потянулся к листу с инструкцией. Двадцать минут спустя мой шедевр был готов. Откинувшись на стуле, я стёр со лба пот и посмотрел на свою работу. Валик отказывался отдать мой приз, но мне удалось удалить бумагу, лишь немного её надорвав в паре мест. Сложив лист, я направился к сидящему над экспериментом другу. — Я напечатал вам письмо, Холмс, — с гордостью сообщил я. Взгляд Холмса сделался настороженным: — Спасибо, Уотсон. — Взяв лист, он его развернул. Какое-то время он переваривал его содержание. — Уотсон, у меня, кажется, возникли некоторые затруднения в понимании вашего письма. Вы не могли бы мне помочь? «Дорогой Холмс», по крайней мере, я смог разобрать. Простите, но я не понимаю, что значит «спабо вам за преснй ппотарок». Уотсон? — Спасибо вам за прекрасный подарок. — Я понял. Хмм… «я пригаю вс услия, чтб эт мафынка рбтла, но эо двльно трдн дл мня в натоще врмя». О, Уотсон, правда? — Я прилагаю все усилия, чтобы эта машинка работала, но это довольно трудно для меня в настоящее время, — покраснев, пробормотал я. — Ну, теперь многое становится очевидным. «С уважним, Уотсон». Думаю, что смогу расшифровать это без вашей помощи. По крайней мере, своё собственное имя вы напечатали правильно. Но вот всё остальное оставляет желать лучшего. — Мои пальцы, кажется, немного большие для клавиш, Холмс. Я уверен, что попрактиковавшись, стану более искусным. — Я на это надеюсь, иначе вашему многострадальному издателю придётся непросто, когда ваша следующая рукопись окажется на его столе. — Холмс, это не галантно: смеяться надо мной, когда вы сами ни разу не попробовали что-то напечатать. Мне хотелось бы разделить с вами удовольствие от этого щедрого подарка. — Не сейчас, Уотсон. Я очень занят лакмусом. — Тогда я буду курить свою трубку и читать морской роман, а вы сделаете это тогда, когда посчитаете нужным, — рассмеявшись, я потянулся к мешочку с табачной смесью.***
Выйдя на следующее утро к завтраку, я был удивлён, обнаружив, что пишущая машинка была тщательно завёрнута и аккуратно перевязана. А вокруг стола на ковре валялись смятые листы бумаги. Один листок бумаги лежал на коробке. Неровно напечатанная и смазанная линия букв была наклонена под углом. «Тлько мдрый чловк мжет признтся, кгда он не прв. Всегда ваш, шрлок холмус». Я считаю, что мой друг, Шерлок Холмс, самый мудрый из мужчин.