Дорога на Запад

Чарли I Может, плюнуть на все, и расписаться? На год сначала. Потому что я не знаю, что я буду жрать послезавтра, и на что кормить коня и черномазую. Здесь, в форте, смешно. Все бегают туда-сюда, орут друг на друга и никто никого не знает. Солдаты сопляки необстрелянные, один лысый майор воевал, но за янки. Капрал притащил жену с тремя детьми. Тут вроде никого особо не водится, пауни детей не едят, волки людей боятся, медведи тоже, а бизон — это как корова в шубе. Сиу могут наскочить, так у солдат винтовки есть. Кого тут пугаться? А она почему-то трясется хуже черномазой. Может, поймать жабу да кинуть ей за шиворот, чтоб она перестала? Хотя капрал мне за это уши оторвет. Он тоже дергается, если птичка пролетит. Молодой еще, ничего не знает. Даже команчей не видел. Хотя там не на кого сильно смотреть, кони паршивые, бабы страшные, и они собак едят. Интересно, а сиу собак жрут? И хорошо ли они воюют? Их же вроде янки объездили немножко, значит, воюют они не очень. Только вот янки дрались страшно, па так говорит. А если янки дрались страшно, то у сиу руки растут откуда надо. Это хреново. А скауты интересные вещи говорили, как сиу скальпы дерут и пленников на куски режут. И что все сиу сплошь конокрады, даже дети малые. Ну, если так подумать, то увести коня легко, они же не дичков ловят, это домашние животные, к людям привыкли. Форт, конечно, одно название, Форт Ли, даже домов нет, шесть палаток, озверевший пастор, два фургона и загон для лошадей, которых или еще нет, или уже кто-то свел. Не па, это точно. Он же не настолько контуженный, чтоб красть лошадей у солдат. Хотя вот это было бы выгодно, мерины, еще и обученные, никаких фокусов, пуль, воплей и стрел не пугаются. Но так тут скукотища. Капрал орет на рядовых, на капрала орет лейтенант, а пока они друг на друга орут, по будущему форту наощупь ходит пастор. Наощупь — это потому что глаза закрыл и ветку какую-то в руках держит. Он вообще что делает? О, споткнулся и ляпнулся, как жаба. Он и так на жабу похож немножко, а когда лежит и ногами дрыгает, то совсем похож. А нет, он вроде землю копает. Зачем? Встал, опять дальше пошел таким же образом. Посмотрю, что он там нашел. Маленькая такая ямка, пустая, земля сухая. Дальше ходит. Веткой машет. Стал. Ветку в землю воткнул и куда-то побежал. О, он привел двух рядовых с лопатой. Они что копать будут? Подвал или сортир на десять персон? Сортир вещь нужная, потому что тут в кустах гадюки живут. Колодец? Так это не мужик воду искать должен, а старая старуха, чтоб у нее уже зубы выпадали. Мужик воды не найдет. Вы копайте, копайте, я хоть посмеюсь. А что тут еще делать? Лейтенант занят, майор пошел то ли в кусты, то ли налаживать телеграф, капитан бегает и орет, куда делись лошади. Скауты что-то жрут. Мясом тянет. Жена капрала уже второй раз спрашивает у меня, что я тут забыл. Ничего. Или деньги. Или мне сказали тут ждать. Или я хочу в кавалерию. Если убить много сиу, может, повысят в звании. Чужак I Куда я заехал? И почему я оторву Тощему Волку яйца, если он мне хоть раз попадется? Где фермеры? Тут людей нет. Тут прерия. И фундамент. И так, это еще что? И могилы. Не к добру. На двух могилах кресты ровные, на третьей не особо. Имен нет. Трава высокая. Что тут было? И сколько тут было людей? И колодец. Без ведра, ворот есть, а ни веревки какой, ни цепи, ни ведра нет. У меня веревка с собой и почти пустая фляга. Надо рискнуть, а то будет, как с тем типом, про которого рассказывал дядя Джессап, будь он неладен и они оба вдобавок. Главное, если в колодце есть вода, не упустить флягу. Или не лезть и проехать дальше? Тут с водой не очень. Тут со всем не очень, если так подумать. Кто тут живет? Пауни? Так им и надо! И холодно, в Техасе теплее было. Просто зверски холодно. Снег идет. В октябре. Если б я был фермером, я бы уже рыдал и матерился. И понятно, почему тут никого нету, с таким климатом. Только мне от этого не лучше. Проверю все-таки колодец, сначала камнем. Вот там хороший булыжник. Не, не булькает. Высох тут колодец. Интересно, он высох до тех трех могил или после? О, тут слива растет. Желтенькая. Кислющая вдобавок. Фуу. С лошади удобно обрывать. Но не чернослив, дичок. Гадость, что и говорить. Но хоть что-то. И все равно надо искать воду. Говорят, лошадь воду чует, или где жабы кумкают, там вода. Жаб тут и не слышно, а эта скотинка может разве что кучу больше себя навалить и хэкать так, будто сто миль пробежал. И ничего интересного, кроме той кучи, здесь нет. Давай, шевели ногами. Потому что я вижу на горизонте пыль. Пауни? Сиу пришли за скальпами? Эти проклятущие местные? А меня надолго не хватит, может, на два выстрела. А удирать тоже не могу, скотинка ярда не пробежит. Хреновый день для смерти, еще и штаны драные. Пыль приближается. Сколько мне осталось? Миля? Четверть мили? Поеду навстречу, хоть не замерзну. Фургон! Всего лишь фургон, запряженный четырьмя быками, под фургоном бежит собачка. Быки вымотанные, от пыли аж серые, дети хнычут, а миссис фермерша смотрит на меня так, будто я их убивать собираюсь. И кто-то в меня целится из винтовки. Я ж тихий, мирный, как стервятник прямо. — Эй, мистер, вы не от фермы Лэнгдонов едете? А говор явно не южный. Янки, что ли? Фу. — Не знаю, кто там жил — Жил? — Там три могилы, высохший колодец и остатки фундамента. — Как — три могилы? — А просто. Имен нет, стоят три креста самодельных. — Он мне весной письмо написал! — а миссис фермерша аж подскочила. — Значит, весной с ним и случилось. Дом разрушен, трава высокая. — Не нравитесь вы нам, мистер. Почему три могилы? У моего брата детей не было! Кто его хоронил? — Не знаю. И знать не хочу. Блюдечко покрутите. — А откуда ж вы, мистер, такой наглый? — Из Кентукки. — И чего ж вам, мистер, там не сиделось? — А вам всем чего не сиделось? Понесло сюда, на Территорию с такой погодкой? Из какого-то приличного места, наверное? — Да, здесь явно не Пенсильвания. — Ясно, мистер янки, подыхайте тут на здоровье. Самое вам тут место. — А это не вы проломили череп продавцу в Вормвуде и украли на три доллара крекеров? –вякнул кто-то из фургона. Немедленно послышался звук подзатыльника. — Я что, дурак? Об те крекеры люди зубы ломают. Ради них кому-то череп проламывать, это надо янки быть, они на сестрах женятся. — Неправда! Это в Кентукки люди ходят только на горку срать! — и опять этого кого-то заткнули подзатыльником. — Не совсем. Это в Арканзасе одни холмы. Ну, там рядом. — Джонас! Почему из всех людей ты находишь непонятно кого и разговариваешь с ним про такое! — миссис фермерша взвилась. Аж жалко этого Джонаса. — А про что ему говорить? Мало дитятко, ему все и интересно. Тут такое бывает, что тот сортир и не построишь, ветром снесет. — А если там человек будет? — Ветром на куски порвет. А миссис фермершу аж передернуло. Кажется, они не знали про чудную казнасскую погодку. Но это не мое дело. Даже если они все загнутся тут от холода, я только посмеюсь. И помощи у них просить не собираюсь. Шеба I Ну почему? Ну почему молодой масса Чарли всегда устраивал такое, что хоть на улицу не выходи! Ну зачем? Это ж даже хуже, чем когда он утопил блесну и за ней три раза нырял! Блесну этот поганец все-таки достал, но сейчас было хуже! Он умудрился пойти к массе майору и заморочить ему голову. Видать, у массы майора своих детей не было, раз он согласился. Вот зачем?! Ну дите ведь малое, в первой же стычке убьют! И тогда масса Андерсон разозлится. Сначала на саму Шебу, потом на майора. Или наоборот. И так плохо, и этак еще хуже! Что ж делать! И чем тут кормят! Свинья бы от такой готовки померла, а собака бы убежала! И солдаты какие-то перепуганные. Один, правда, не боится, так он того, клейменный, молодой масса Чарли говорит, что это его за дезертирство разукрасили. И это ему еще повезло, что только клеймом отделался, так-то дезертиров вешают. А молодой масса Чарли только хихикает. И штанов ему даже не дали, нет такого размера, а уже нос задирает до небес. А мулат массы капитана? Да на него ветер дунет, он и переломился! И противный такой, увивается вокруг своего хозяина, как муха вокруг кучи. А на всех остальных глядит нехорошо. Кнута бы этому мулату, чтоб шкура клочьями свисала, может, и научится коней чистить. А все остальные солдаты тоже не сильно умные, кто лево и право путает, кто лошадь заседлать только с седьмого раза сумел, потому что он совсем необстрелянный, кто в тазике самогон сделал и скаутам продал. Скауты только зубы скалят и к пастору цепляются. Мол, где он учился воду искать, что десять раз по лагерю ходил, четыре ямы выкопал, а ни капли не нашел? Плохой колдун, руки из жопы! Вот так прямо и сказали! Пастор аж раздулся, как жаба, и рявкнул, чтоб сами воду искали, раз такие умные! Или он скажет, куда делась маленькая рыженькая собачка лейтенанта! Это они что учудили?! Фу, даже думать противно! И собачка была славненькая, всем хвостиком виляла! А если они людей едят?! А тут детей аж четверо, пятеро, если того масенького гаденыша считать, которого жена одного из скаутов за спиной носит. Как бы молодой масса Чарли их следующим обедом не стал! И, этот, клеймённый, что-то возле молодого массы Чарли крутится. Подумаешь, у него дети в Накодочесе! Он явно что-то недоброе задевает. А такого поганца на шкоду подбить — дело простое. Еще коней сопрут или еще что устроят. Но сама Шеба не могла ничего сделать. Док I Хотелось бы мне знать, сколько раз юный Генри падал в детстве с подоконника, потому что у него явно не все дома. Мистер Дрисколл чуть не вышиб нам мозги и спустил двух своих собак. Конечно же, одна из них цапнула Генри за ногу. Конечно же, вторую лягнула лошадь. Конечно же, мистер Дрисколл разорался так, будто я застрелил его сына. Потому что юный Генри месяц назад или около того украл у него пирог с подоконника и убежал, гадко хихикая. Ну здоровый же парень! Ну думать же хоть как-то надо! И, на сладкое — это был пирог с капустой. Я бы еще понял, если бы он был со сливами, или с вареньем, или с яблоками, но капуста? А теперь я сижу, как дурак, слушаю дикий визг этого паршивца, и мечтаю о хоть каких-то инструментах. Пилу бы сюда, или там топор хороший. И отрезать ему ту ногу по самую шею. И, вполне возможно, что так и будет. У собаки зубы поганые, а воду Генри любит приблизительно как мой кот. Никак, то есть. А мне это надо чем-то промыть и чем-то зашить. Миссис Дрисколл, если я правильно понял, благородно ищет скипидар. Ой и не завидую я Генри! Как он будет визжать! Но по такой погоде, с такой метелью и босиком, я отсюда из принципа не вылезу! Даже собаки в дом залезли, под столом сидят. Генри! Кыс-кыс! Хотя он же не кот, коты гораздо умнее! И вот в этом и проблема. Куда он делся? Зачем он куда-то делся? Такой недоумок может привести за собой погоню или сдать кого-нибудь двумя словами. И он удрал. В самом деле взял и удрал. Скипидара испугался! Сам виноват! Но мне от этого не легче. Можно бы было одолжить у хозяев дома лошадь, но непонятно, что у них за животные. И я не знаю, что мне делать. Вернуться в Вормвуд? В ад-на-колесах? Или рискнуть и поехать домой? И при чем тут вообще капитан? Насколько я знаю, у него дивный талант вляпываться в истории. И, если он крутится в городке, где даже мухи плюют в пиво, то что он там забыл? И будет крайне паскудно, если эти двое встретятся. Нет, не то, чтобы капитан плохой человек, но он слишком себе на уме. А у Генри, как уже понятно, именно ума и не хватает. Да и вот что странно — семья у этого Генри вполне нормальные люди, а он какой-то стукнутый, если хуже не сказать. И вот в этом и главная проблема. Есть люди вроде покойного Клеменса, им постоянно драки хочется. Есть люди вроде не менее покойного Кроуфорда, у них это из-за контузии, но понять их тоже можно. А есть вот такие безмозглые. Проще всего догнать и стрельнуть. Проще всего. Но здесь не хочется тревожить законников. Тем более их тут и нет особо, в Вормвуде только бдительные крутятся. Вот если правда, то я туда не ногой. Все знают, что если эти идиоты в мешках кого-то вешают, то настоящий преступник жив-здоров или даже сам среди них. И метель. Куда мы катимся! В октябре метель! Еще и такая, что свиней надо откапывать! И хлев! И дверь в дом! Чужак II Приехали! И вот как теперь мне этим недорезанным фермерам пояснить, что я за ними не следил, и не бандит и не хочу их грабить? Мистер фермер на меня поверх ружья смотрит, собачка рычит. Они все-таки приехали к тем трем могилам. И вот теперь они дом чинят, а я сижу тут как дурак. Как дурак на мерине, если точнее. Как нечеловечески замерзший дурак. А говорил мне Мокрый Волк, что погода хреновая станет! Только его ж понять не каждый может, разве что его кузен с не менее дурацким имечком Тощий Волк. Интересно, если их обоих зовут Тощий Волк и Мокрый Волк, то этот волк многострадальный у них фамилия получается? А почему я про этих двух придурков думаю, если сам стою под прицелом, мерин явно дальше не пойдет, а надо мне в Вормвуд, хотя меня там прибьют. — И как это называется? Насколько я помню, именно вы, мистер, пожелали нам сдохнуть, а теперь стоите тут и изображаете из себя Оливера Твиста. — Так тут ферму заводить — издевательство. Я знаю, что тут можно только коров пасти или свинок держать, а если та куча — это плуг, то зря тащили. Тут не такой нужен. И не быками надо. Иначе будет то же самое, что с той кукурузой. Так что я только посмеюсь. — Мистер, вы издеваетесь? — Нет, знаю. Раньше был на Территории Канзас. Там погодка такая самая. — Дожили! Я еще помню, когда Канзас был штатом. — Так и я помню. Паскудный был штат, прямо скажем. — И как это называется? — Метель в октябре, мистер, не знаю, как вас там. А я перед собой вижу группу крайне безголовых и совсем безмозглых янки, которые тут и сдохнут. Не от холода, так от голода. Или медведь съест. — Нет, ну посмотрите на это! Пришел, хамит на ровном месте и непонятно чего от нас хочет! — Чудесная самокритика, мистер янки. Если б я хотел вас убить, то было бы четыре ваших трупа, сгоревший фургон, койоты бы обожрались вашими быками еще этак позавчера, а я бы забрал себе вашу собачку. Славный песик, что и говорить. — А зачем? — На охоту ходить, например. — Мистер, а что вы вообще здесь забыли? — Ничего. Или возможность переждать метель. Мне вообще не сюда нужно, а в Вормвуд. И вам туда же нужно, доски там, бревна купить. — А почему бы вам туда не поехать сию минуту?! — мистер фермер не боится, надо же! — Потому что я туда третий раз добраться не могу по такой погоде. Тут же нет ориентиров, то в овраг слечу, то вас нашел, то опять вас. Этот их Джонас смеется так, что всех медведей перебудит. Его папаша вроде успокоился, ружье опустил. — Мистер, я не знаю, когда это вы были в Кентукки, но этот гнусавый говор и циклопическую наглость я сразу узнаю. При малейшем поползновении в сторону моих волов или жены одним жителем Миссури станет меньше. — Можно подумать, что они доживут до утра. Я догадываюсь, кто их продал. Такой хромой мужик из Олате, да? Еще вечно трепется про то, как ему мексы колено прострелили? Сабин Джек? И зачем так орать? Нет, вправду, зачем так орать? Это вроде не Джонас, это кто-то меньше. — А что с вашим вторым ребенком? — Колдунов боится. Очень. И, похоже, не зря. — Этого Джека ругают от Миссури до Оклахомы уже лет пятнадцать. Фургоны он хорошие делает, тут нет претензий, но с упряжкой лучше не брать. Серая четверка, на жаре сохнет, на холоде дохнет. Я ж ваш фургон днем рассмотрел. А ничего так напихали мистеры янки в фургон. Кровать, дети, восемь стульев, десять кастрюль, что-то стеклянное, в тряпках, подушки, в мешке, шкаф, книжки, печка, тарелки дорогие, вроде даже фарфор, в соломе и газетах. Бедные волы, я б тоже надорвался. Па постоянно переезжал, так мы быстренько собирались, тарелки жестяные, мебель не тянули, мулов не выматывали. Но тут не так холодно, и можно лечь, вывернуться клубком, среди чужих тряпок. Голос. Что где женщина кричит. Кто-то стрелял, поэтому меня так и подкинуло. Стоит какой-то парень в красной рубашке и мистер янки. Мистер янки держится за брюхо. Это ты зря. Парень со старым хокеном. Если он стрелял, то сейчас ружье его незаряженное стало. Осторожненько вытаскиваем уокер, курок взводим, и как положено, как меня дядя Хейс учил. Два в брюхо, подойти, скальп содрать, третий в башку. Хмм, маленький говнюк был блондинчик. Отдам пауни, сменяю на хардтэк. А что случилось? Он правда вот так просто подошел, спросил и всадил мистеру янки пулю черт его знает куда? Да? И вот эта сопля видела, да? Он первый начал? Подошел, спросил «почем фургон?» и выстрелил? Фермерша кивает. Меленько, как теткин фарфоровый котик. Головой дерг-дерг. Тихо, тихо. Я его убил. Я с него скальп снял, видите. Он дохлый-дохлый стал, совсем дохлый. И сюда кто-то едет. Лезьте в фургон, миссис. Если что, прикрывайте. И мужа затащите, может, он еще не умер. Если нет, дайте винтовку вашему Джонасу. А у этого говнюка неплохая лошадь. Получше моей скотинки, по крайней мере, на вид. — Эй, эй, это моя Нэнси! — старый хрен верхом на муле. — А Нэнси — это женщина или кто? — А ну отошел от моей кобылы! — Хорошая кобыла, вроде даже породистая. — Морган чистых кровей! — Ну не особо чистых, высоковатая, серая. Морганы меньше на ладонь, и гнедые или вороные, я в войну на моргане ездил. — Развелось тут конокрадов! Вешать негде! Нэнси, пошли, пошли домой, — а кобыла подошла. — Мистер, не знаю, как вас там, но если вы его знали, то этот гаденыш еще и человека убил, вдова с двумя детьми осталась. Вон, из фургона в вас из винтовки целятся. — Так это не ты Лэнгдон? — Не я. — А они ему кто? — А я откуда знаю? Вдова вроде сестра вашему Лэнгдону. — Скотина он! Должен мне десять долларов! — Вот у вдовы и требуйте! Я тут мимо ехал, напросился переждать погоду. — Очередной птенчик. — Не, я на железной дороге работаю. — И где ж она? Кто тянет? Норт Пасифик? — Когда-то было, мистер? Они работали тогда, когда Старый Хрен Прайс учился штаны застегивать. Диксилайн тянет в Черные Холмы. — Они сдурели? — Не без этого, но там золото нашли. Чарли III Скукотища! Винтовку так, винтовку этак! Лошадь чисть, подковы проверяй, в зубы заглядывай. И по сорок раз лезь в седло с обеих сторон. И без седла тоже. Гы-гы. Вот Трэвис как без седла попытался сесть, так упал. Ну как так можно! Ну вот же лошадь, вот же твоя нога, вот же грива. За гриву одной рукой держишься и ногу закидываешь. Ну здоровый же мужик! Жена капрала смеется. Жена Тощего Волка — тоже, ей хорошо, у нее старшие так на лошадь и залазят. А Трэвис отбил себе всю задницу об землю. Капрал бегает и матерится. Я его понимаю, потому что верхом могут садится два человека из новобранцев! Второй — это Клифф. Но Клифф гонит самогон, и поэтому он не особо верхом на лошади сидит, он скорее верхом на козлах сидит. А капралу надо научить солдат садиться верхом, спешиваться, стрелять, чистить револьвер и винтовку, понимать разные сигналы за неделю. А Трэвис дурак. Или он просто не знал, что его тут ждет! И это сейчас еще саблю выкинули! А раньше вообще было, что и с саблей рубить учили. А стрелять с седла учат ой не завтра! Вот странно, па моего никто не учил, а я только слово скажу, так капрал орет, что повод в зубах может только или нарисованный всадник держать, или ненормальный. Я не понял! Только вот капрала нельзя послать. А хочется! Но все равно, если мой па так делал, то так можно делать. Понабирали! Ничего не знают! И как с такими в город к красивым леди ездить? По дороге половина солдат потеряется, половина солдат в четырех домах заблудится, а они кредит не дают. Майор тоже странноватый. Главным образом он пьет. И закусывает сушеными яблоками. И храпит так, что волки убегают, гадя на ходу. А вот когда нет, он орет, что никто из солдат не был на войне как положено! И что он такого не потерпит! А чего именно? Ну, всего. Клифф гонит самогон из картошки, двумя тазиками. Трэвис или вправду дурак, или он хочет домой. Капрал дико боится индейцев, потому что слышал про ту резню зимой, когда три сотни оглала-сиу и шайенов взяли форт и не оставили там ни одного живого. Два года после войны тогда прошло, а они уже ну так распушились! У него там брат служил. Лейтенант проклинает все живое, потому что он этот, как лягушка, янки, которого опять взяли в армию, но его ж так в звании понизили, что он свои куриные кишки ненавидит. Ну да, с капитана. Я б тоже орал. Ну хоть арсенал построили, уже немножко похоже на настоящий форт. Дуглас говорит, что или кто-то спер доски, или неправильно посчитал, потому что сейчас досок после арсенала хватит только на сортир на три персоны. А надо на казарму в сорок коек. Один из новобранцев вообще пропал. Или дезертир, или он поехал развлекаться до метели, а переждать не додумался. И вот я думаю, что если он где-то замерз, то и другой человек мог. Но лучше так, чем висеть в Вормвуде на дереве. Лучше так, замерзнуть хорошая смерть. Док II Я не знаю, что тут происходит. Я не знаю, во что это выльется, но я не хочу оказаться внутри этого. Я чую беду. В Вормвуде почти нет жилых домов. Это практически готовая станция. И три перестрелки за неделю. Сначала — чужак застрелил двоих, потом владелец одного салуна грохнул посетителя, потом брат этого посетителя разнес башку тому владельцу салуна и три бутылки виски вдобавок. До чего противный город! И мистер Пирсон, со своим котом, сидят и смотрят на все это одинаковыми желтыми безмятежными глазами. Только и разницы, что у хозяина глаза с прозеленью, а у кота — чисто желтые, как лютики. И хотелось бы знать, при чем тут бывший капитан Андерсон? Потому что, насколько я понял, он не из тех, кто решает начать новую жизнь посреди прерии, в компании диких тварей, плохой воды и толстой черномазой. Я видел, как едут на Запад. И я видел, кто туда едет. А еще я ох и знаю, какое второе значение у «ехать на Запад». Я видел тут только прерию и отчаяние. Ну, может, еще бизоньи кучи. А мне нужен телеграф! И возможность заработать. И все то, что утонуло в речке: сумка, бинты, щипцы, иглы, нитки, антисептик какой-нибудь, вытаскиватель стрел, совсем новый был! И уважение окружающих! Мне не хватает моей кровати, крыши над головой и жены! А вместо этого меня еще и укусили. Дважды за полчаса! Сначала клопы, на которых я наивно лег. А потом еще и пациент попытался. Нет, я его понимаю, потому что с домашними средствами надо быть осторожным, но все равно обидно. Надо бы спросить у той вдовы-янки, что и сколько она влила в капитана на голодный желудок, потому что это явно не спиртное. Или это не она такой дрянью пользуется? Но очень добросердечный поступок, как для янки аж из Пенсильвании — дотащить это несчастье до относительной цивилизации и даже заплатить ему за номер в гостинице. Кажется, он из-за нее пулю схватил, а у нее с женской работой не очень, перевязать, или рану промыть, или пулю вытащить не может. Зато дала голодному человеку неизвестно что, от которого он минут десять считал меня Кроуфордом, а номер в отеле, хоть и безобразно грязный, все же не сковородка там, внизу. И вот интересно, а кто такие крысожабы, про которых он говорил? Это крысы с бородавками или жабы с крысиными хвостами? Но сейчас его вроде отпустило. Или нет. Спит. По крайней мере, было удобно выковыривать из него пулю. Особенно когда его срубило и он перестал рассказывать мне, что именно крысожабы делают в углу. Мог бы это и цензурно сказать. Заодно с него четыре семьдесят пять, за художественную штопку и отсутствие расспросов на тему, кто это его так. И пусть только попробует не отдать. Утоплю в ближайшей луже. Номер выглядит так, будто здесь потрошили свинью. То есть совершенно не изменился. То пятно на потолке, копоть на обоях и плохо замытая кровь на полу были до меня, а остатки пиджака роли не играют. Свечка сгорела, воду в тазу я вылил в окошко, и так дождь, не заметят. Паскудная кровать, занятая безмятежно храпящим пациентом, скрипучий стул подо мной и пепельница. Мы дрались ради этого? Чтобы на нас охотились, как фермер на волков? Я хоть могу винить свой длинный язык, а вот капитану не везет перманентно, если я так понял. Что будет с его сопляком? Что станет с моими детьми, когда меня повесят? Скажет ли кто-то Зи, что она теперь вдова? Вот теперь я очень даже подозреваю одного такого бывшего сержанта в том, что он совсем не прочь зайти в гости, например, прибить полочку или там починить шкаф. Я от него такого не ожидал. Но он не пропускает ни одной юбки. А тут женщина и знакомая, и фертильная — как не проверить кровать на прочность? Особенно когда меня повесят? Левират вещь вполне обыденная. Чужак III Шесть долларов. Шесть долларов! Джесси, ты охуел. Совсем. И у тебя нет совести! Я понимаю, что ты и нитки купил, и иголку, но даже с моим вывихом вся работа, включая выковыривание из меня пули, будет вдвое меньше! Джесси, я умею считать аж до двадцати одного! И я знаю, что сколько стоит! И да, ты все равно жадный. И охуел. И да, я не помню, что я тебе нес. Кроуфорда помню, он возле тебя стоял, а крысожаб — нет. И я это средство от зубной боли больше есть не стану. Потому что я не против Кроуфорда, он был хорошим мужиком, и его единственный недостаток — это то, что он уши не коптил, не сушил, а они у него просто так воняли на той веревочке, но я ему могилу копал! И он мне своих жирных, сытых червяков, на себе откормленных, предлагал. Во так прямо и хвалил, что любая рыба проглотит и оближется. На рыбалку, что ли, пойти? Здешние червяки не хуже. Но это успеется. Сейчас надо пойти к этому старичку с котом и предложить ему то, для чего я тут околачиваюсь. Странный у него дом, у этого мистера Престона, или Пирсона, или как там его. Черномазый впустил сразу, без вопросов, еще и провел в гостиную. Аж неудобно. Я хоть ноги и вытер, но я бы такого два часа б расспрашивал, прежде чем в приличный дом с дорогими стульями пускать. Обои шелковые, пол сияет, стулья в чехлах, еще и здоровенное зеркало стоит. Кот этот между стульями ходит, белый, глаза на меня выпучил. Эй, эй, ты зачем мне на колени залез? Я ж кошек не люблю. О, черномазый дверь открыл, заходит какой-то парень. — Ваш белый масса, которому вы денег должны, молодой масса Майрон. — Ганимед, ты слепой? Это не тот белый масса. — Как не тот? Бородатый, высокий. Рука поломана. — Я вас, мистер, впервые вижу. Я — представитель железнодорожной компании «Диксилайн», мне нужно поговорить с мистером Пирсоном, который, судя по всему ваш отец. — Отчим. И неужели обязательно представлять эту компанию в таком виде: в драных джинсах, с очаровательным синяком на пол-лица, и в стоптанных сапогах? Я уже не говорю про отсутствующие пуговицы на пиджаке. — Зато я не должен неизвестно кому со сломанной рукой большую сумму денег. — И почему жителям Миссури не сидится дома? — Майрон! — а это уже мистер Пирсон собственной персоной — Я все слышал. Кого ты ждал? Но это успеется. А, это опять вы, мистер чужак. У вас имя есть или в Миссури не учат здороваться? — Андерсон. Я представляю «Диксилайн». Им подходит та земля, на которой стоит эта пародия на город. Удобно шпалы класть и все такое. — Так. И что? Чья компания? — Частное предприятие, основной вкладчик — генерал Уайти. — Этот проклятый кровожадный чероки? — Майрон дернулся. — Майрон! Я понимаю, что твоя матушка неправильно тебя воспитывала, но это уже слишком. — Я бы им даже шпингалет не продал, не то, что участок земли. — Майрон! Выйди из комнаты и не встревай в разговор взрослых! — А сколько ему, мистер Пирсон? Не похож на мальца. — Шестнадцать. — Пусть будет. Со мной и сопляки ездили, младше него. — И что с ними стало? — Много всякого. Кого убили, кто на доктора выучился. Но я пришел не вспоминать своих людей. Так как, мистер Пирсон? Мы тянем ветку в Вайоминг, там золото нашли. — Мистер Андерсон, если вы думаете, что вы меня запугаете, то очень зря. Я десять лет терплю своего пасынка! — Я не запугиваю. Я предлагаю выгодную сделку. — Я хуже вот этого Андерсона? — Майрон взвился. Кот дернул ухом и потоптался, устраиваясь поудобнее, довольно мякенький, если погладить. — Он застрелил двоих жителей этого города, но хоть не играл в карты с шулером! И не воровал деньги из моего кошелька! — Ганимед. Ты труп! Я тебя закопаю! Черномазый безмятежно подал кофе, будто это не на него так орали. — Вы видите, с кем я живу? Вы думаете, что после этого я еще буду бояться хоть кого на Божьей зеленой земле? — Он всегда такой? — Он в детстве много болел, и его матушка ему во всем потакала. Тиф. Корь. Дифтерит и вши. А когда он не болел, он простужался! — Живучий какой. — А теперь он вырос. И вылетел уже из третьего колледжа! Провалился на учительских курсах! Провалился на экзаменах в юридический колледж! В Вест-Пойнт его не берут! И после этого я буду вас бояться? — Город мертв. Ни женщин, ни детей. Ни газеты. Ни церкви. Банк? Телеграф? Тоже нету! — Ганимед, нагрей воды. Я ненавижу эту тварь, но его придется купать! Кот жалобно запищал. — Да, я буду тебя мыть. С мылом! Два раза! Кот с жалобным воем сиганул на плечи своему мистеру Пирсону. — Что это с ним? — Вот! Он только на это и годен — купать кота! — Кошки ж сами лижутся. — Но мыть их тоже надо. Вы, мистер Андерсон, неизвестно где ходили, он у вас на руках сидел, вы его гладили, еще блох занесете. — Вроде нет. Но мои дружочки тут тоже не при чем. Вы вкладываетесь в «Диксилайн» или тут будет четыре трупа? — А почему четыре? — Кот ваш тоже не жилец. Скучать будет, я его сразу убью, чтоб вы не расставались надолго. Но он у вас красивый, пушистый. Смотреть приятно. — Это шантаж. — Мне за это платят. И вы сами видите, что за город. А вот если будет станция, то у вас будет больше денег. Опять же, вашего пасынка можно пристроить продавать билеты. Шеба II Да что ж это такое делается! Да разве ж так можно? Да мало того, что солдат пропал вместе с фургоном, так масса Трэвис во такое учудил! Да зачем же лошади под седло колючек подсыпать! Тем более это вот тот паскудник в белых чулках, он и без того дурной. Как масса капрал на него сел, так тот паскудник и взвился! Масса капрал, на свою беду, еще и убежать не успел, паскудник как понесся в прерию, так до обеда ловили. Масса лейтенант сначала развопился, что если бы масса капрал носил бы такие сапоги, как положено по форме, то он бы успел свою ногу из стремени выдрать и был бы жив-здоров, а не с переломами. Хорошо еще, что шею не сломал. И так его жена не разгибается, пеленки стирает. А вот масса капитан глянул на все это, да и спросил, кто коня седлал? А как паскудника расседлали, вот тут уже все ругаться стали. Паскудник же ж и так злющий, потому что никакой не мерин, а цельный жеребец, а если еще и так ему спину попортить, то это ж убивец будет. Сначала на скаутов подумали, они ж нехристи поганые, могут такое. Да не они это, они поехали массу Биффа и доски и фургон искать, пока не нашли. Потом молодого массу Чарли сразу за ухо — и к массе майору. Да только он тоже не при делах, он оружие чистил, на скорость. А вот кто вот именно паскудника седлал? А масса Трэвис бочком, бочком уходит, да как получил револьвером по башке своей дурной от массы лейтенанта! Ну вот зачем! Ну лошадь-то чем виновата? А если б не масса капрал, а кто другой бы был? А масса Трэвис так глазами хлопнул и брякает: — Я ж думал, что эта гнида ирландская в седло сядет! Масса Клифф только выругался нехорошо и осклабился. Ох масса Трэвис и получит! Ой и получит! Масса Клифф как раз тот человек, с которым никак ссориться нельзя. Даже массе майору нельзя. Масса Клифф кнутом бьет или клеймит. — Давайте ему ухо отрежем! — а молодому массе Чарли вообще молчать надо! — Это не входит в перечень наказаний! — масса майор скривился. — За порчу имущества и травмирование сослуживца ему полагаются или приковывание к ядру, которого у нас нет, дней на десять, или десять плетей. Но не тем, что купил рядовой Клифф. Этим убить можно. — Этим можно только черномазых пугать, сэр! — рядовой потряс в воздухе кнутом с медными бляхами по ремню. — Это так, для красоты, или мух хлопать. Бляхи острые, кожа тонкая, баланса никакого, зато на него скидка была. — Может, лучше ухо? — а масса Трэвис точно дурак! Кто его в армию брал? Он же хуже Перси, который у массы капитана! Перси хоть умеет накрывать на стол! И вообще желтый, мулат, ни на что не годен. Ни лошадь почистить, ни винтовку зарядить, ни сортир копать, даже скальпы драть и то не знает, как. Хотя молодой масса Чарли про такую пакость рассказывает по три раза на дню! А вдруг владелец скальпа вшивый или заразный какой! Но масса Трэвис совсем безмозглый. Или притворяется. О, они что-то надумали, не зря дерево, которое за палатками растет, пилить не стали. Масса Клифф, тьфу на него, отобрал кнут у ездового какого-то. Ездовой разругался, что масса Клифф хорошую вещь попортит. Масса Клифф только засмеялся. Перси уже хочет упасть в обморок. Он-то никогда не видел, как человека кнутом бьют и очень на это самое смотреть не хочет. А массу Трэвиса вниз головой прицепят или нет? Интересно ведь, как из солдата дурь выбивают! Из черного точно головой вниз, а вот солдат в таком виде Шеба как-то не видела. Вверх головой? Ну, так не интересно, еще и штаны ему оставили! Никакого развлечения! А хотелось ведь поглядеть, может, у него хоть внизу получше голова, чем вверху. А, вот почему штаны оставили — жена капрала пришла со всем семейством, и с массой Элвином на руках. Он-то что понять может? Еще только жрет и гадит. А вот молодому массе Чарли на такое посмотреть полезно, пусть знает, что бывает, если дурью маешься. Масса лейтенант чего-то говорит, что наказание будет состоять из двух частей — кнут и еще что-то. А что еще? Масса Трэвис же дурак, такие слов не понимают. О масса Клифф подошел, вытирает сопли рукавом, как дите малое. Фу! Платка у него нету, что ли? Ну наконец-то! Воды нагреть быстрее можно! Масса лейтенант опять чего-то говорит. А вот тепрь будет весело! Масса Трэвис орет, как недорезанный, масса Клифф аккуратненько удары кладет, поперек спины, на белой шкуре хорошо видно. Масса Трэвис и орет, и ругается. И обещает массе лейтенанту яйца оторвать. Если человек так громко вопит, то ничего страшного с ним не случилось. Уже все, уже десяток? Да разве ж это наказание? — И зарплата рядового Трэвиса на протяжении двух месяцев будет удерживаться в пользу пострадавших от него, а именно, капрала Джона Дугласа, со всем семейством, и животного, а именно жеребца по кличке «Носочек». Вот тут масса Трэвис взаправду разрыдался, хоть шкура у него и осталась целой, ну следы побудут, так не пустили ему кровь. Масса Клифф хорошо умеет.