Another Bottle Down

Когда ты общаешься с кем-то по переписке — это всегда не человек, а бледная тень, смутно очерченная его собственными словами. Тем, что он хочет или может о себе сказать. Иногда, как в случае с Дэнни, этот образ дополнен хреновыми зернистыми фотками на фронтальную камеру, которые еще больше тебя запутывают. Что за фигня там, в темном пятне под челкой и капюшоном? Почему он не отвечает на сообщения целыми часами? Что это вообще за человек? Пока информации прискорбно мало. Алекс знает, сколько ему лет (и немного ужасается от того, что их новый вокалист еще несовершеннолетний), слышал запись его не по годам чувственного и глубокого голоса, ну, и перекидывался с ним парой фраз по телефону, когда они обсуждали вылет. На этом все. Алекс решает, что не стоит на этом заморачиваться, когда выходит утром под снег с чашкой кофе — полностью проснуться и закурить сигаретой собственный перегар. Его мало волнует, страдает ли вокалист такими же размышлениями — ему самому нечего скрывать. Все, что может понадобиться, уже есть на его странице; счастлив тот, кому не нужно ничего изображать. Обо всем остальном можно договориться по ходу дела. По идее, Дэнни сейчас уже должен был пройти регистрацию; естественно, маленький ублюдок ничего об этом не написал, предоставив своей будущей группе гадать, не слился ли он в последний момент и не взорвался ли самолет на взлете. Очень на него похоже; еще одна говорящая деталь. Алекс надеется, что он не окажется жестким аутистом и будет готов взвалить на свои хрупкие плечи бремя сексуального фронтмена. Фронтмен может иметь странности, но только в известных пределах. В общем и целом он обязан нравиться всем. Проходит три часа. Цел этот говнюк или нет, в любом случае придется встретить его в аэропорту, так что гитарист приводит волосы и шмотки в некое подобие порядка (еще не пост-хардкор, но уже не панк), садится в такси и отправляется куда положено, молясь, чтобы Дэнни вживую не оказался бестолковым школьником и его не пришлось отправлять назад. Все происходит на удивление быстро, и вот Алекс уже едет с драгоценным грузом (это сравнение вызывает нервный смешок) обратно домой. Впереди еще уйма дел, включая запись и съемку. Первое, что становится понятно — что малыш довольно тяжело идет на контакт. Сам Алекс обычно не в состоянии молчать дольше пяти минут, особенно если вокруг происходит что-то новое и интересное; Дэнни же просто сидит неподвижно в наушниках, завернувшись поплотнее в куртку, и изредка зыркает из-под огромной пушистой челки. Все полтора часа дороги. Он очень худой, и у него длиннющие бабские ресницы. Еще он умело их использует, чтобы со вздохом опустить глаза и изобразить всю тяжесть этого жестокого мира. Правда, в семнадцать он может и на самом деле себя так ощущать. Позже будет понятнее. Еще некоторое время уходит на то, чтобы накормить этого узника Бухенвальда либо везунчика с охренительным обменом веществ и по ходу дела объяснить план действий на ближайшие дни. Дэнни расправляется с обедом, который приготовила девушка Алекса, как в последний раз, снова поднимает голову и смотрит своими печальными глазищами. — Все окей? — интересуется Алекс. Помимо вышеупомянутых качеств у вокалиста все в основном должно быть окей. Если у него не все окей, начинаются проблемы с прессой, с лейблом и с собственной группой. Пока об этом говорить рано, но продумать на будущее никогда не повредит. — Окей, — отзывается Дэнни тихо и вдруг слабо улыбается. Выглядит очень мило; гитарист тоже улыбается. Если привести этого парня в порядок, он точно может всем понравиться. Алекс внезапно решает отложить насущные дела на завтра и прямо сейчас заняться извлечением Дэнни из его скорлупы; наилучшее средство для этой цели не имеет цвета и насчитывает в себе сорок градусов. Особенно если как следует его охладить. Когда уничтожено уже где-то полбутылки водки на двоих, Дэнни начинает слегка розоветь щечками и все больше тупить, смазанно водя взглядом по стенам и изредка глядя гитаристу в глаза; тот хорошо знает, что это только начало вечера. В семнадцать можно выжрать офигенно много, даже с непривычки. И похмелья не будет. С каждой стопкой он прекращает стесняться, даже если сам еще этого не чувствует. Наконец доходит до второй бутылки, и дело идет повеселее; вокалист заметно оживляется и начинает подпевать гремящей музыке, удивительно точно и красиво, несмотря на хрипоту от непривычной дозы алкоголя. Алексу уже настолько жарко, что он сдирает с себя свитер и остается в одной безрукавке с лого AC/DC, чтобы ничто не мешало прыгать под риффы. Дэнни пока держится, нервно натягивая на ладони рукава толстовки, но сам наверняка понимает, что надолго его в таком угаре не хватит. Через несколько минут он, как и ожидалось, избавляется от лишней одежды с громким вздохом; Алекс запрокидывает голову и хохочет. — Что? — пьяно спрашивает Дэнни, неуверенно улыбаясь. — Что такое? — Ничего, — довольным тоном отвечает Алекс, открывая окно и до пояса вывешиваясь туда с сигаретой. — Просто рад, что ты начал кайфовать. Я не твои родители, так что можешь себя не сдерживать, чувак. Проходит еще некоторое время, и вокалист действительно старается следовать этому совету — орет во все легкие, заливает в себя водку, кружится посреди комнаты; Алекс наблюдает за этим зрелищем с легким умилением. Пока паренек неплохо справляется. Еще через пару стопок, правда, наступает ожидаемый откат, и Дэнни утыкается в телефон, свернувшись на диване в комочек. Алекс пару раз наливает себе, пару раз выпивает и терпеливо ждет, пока приступ социофобии у вокалиста кончится. Дело, однако, затягивается. — Как дела? — интересуется Алекс, плюхаясь рядом на диван; вокалист нервно сбрасывает телефон в карман, но гитарист успевает заметить оранжевую иконку и осознать, что видит что-то знакомое. Ну да, это многое объясняет... — Ты увидел? — неожиданно резким и звенящим от обиды голосом произносит вокалист. — Что ты увидел? — Да забей! — Алекс пытается осадить его, потому что чувствует, что это может перерасти в истерику, и причем очень быстро. — Чувак, мне дико похер на то, с кем ты там знакомишься и для какой цели. Успокойся. Все охуенно. Мда. Приложение для гей-знакомств. Жизнь такая сложная штука, что уже начинаешь узнавать с полувзгляда пидорские приложения. Как-то слишком канонично получается, учитывая внешний вид вокалиста. Алекс быстро раздумывает, как это может отразиться на музыкальной стороне их деятельности, но не находит ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться. Фредди, например, и дырявым прекрасно справлялся. Понятно, почему парень такой скрытный и застенчивый. Хотя...вполне возможно, что застенчивый он только с первого взгляда. Что и кому он там пишет после литра водки? Алекс спускается по лестнице, пальцами расправляя напрочь запутанные после диких плясок волосы. Аккуратно преодолевая расшатанные ступеньки, он представляет, как Дэнни, с вот этими вот огромными глазами и бледными худыми плечами, тайком от родителей назначает встречу какому-нибудь старому мужику, а потом сосет ему за тонированными стеклами где-нибудь на обочине. Глотает, портя себе свои потрясающие связки. Дальше у Алекса додумать не получается, потому что уже стоя над толчком, он понимает, что даже не может поссать — настолько лютый у него стояк. Это становится небольшой неожиданностью. С другой стороны, после такого количества бухла любой поворот происходящего в принципе может рассматриваться как возможный. Гитарист терпеливо ждет, пока мать-природа выберет между размножением и освобождением от лишней жидкости, и прикидывает, не вскрылся ли там наверху вокалист от душевного перенапряжения. Когда он наконец поднимается обратно, Дэнни просто сидит в углу дивана, надув губы. Алекс садится рядом с ним, уже собираясь толкнуть мотивирующую речь, как вдруг происходит то, к чему он не готовился. Вокалист пихает его, довольно сильно для его комплекции, прижимается к Алексу всем телом и засасывает его в губы. Прямо с языком. Изо всех сил. Глаза у него закрыты, и он цепляется за гитариста, как за последний обломок «Титаника». Чем вызвана его решимость, Алекс не имеет понятия. Выпито уже достаточно, чтобы было влом об этом рассуждать. Они целуются больше минуты, и в итоге гитарист просто берет Дэнни за плечи и отстраняется, внимательно глядя тому в лицо. — Скоро придет моя девушка, — это утверждение. Вопрос в том, как правильно его истолковать. — Значит, у нас мало времени, — невнятно произносит Дэнни и сдирает с себя футболку. Он принимается за джинсы Алекса; руки у него немного дрожат, но он справляется. Безо всякой подготовки или отступлений вокалист резко наклоняется, и его губы смыкаются. Прямо вокруг моего члена. Гитарист успевает только выдохнуть и зажмуриться; сердце начинает колотиться. Если не думать о всех сопутствующих обстоятельствах, то очень приятно. Первые минуты Дэнни даже не помогает себе, точнее, им обоим руками. Рот у него безумно горячий, а язык безумно длинный, и он творит им какие-то совершенно незаконные вещи; Алекс сдерживается сколько сможет, но в итоге стонет в потолок, отчаянно и болезненно. Ситуация слишком острая, и это сводит с ума. У Алекса много опыта в самых разнообразных вещах, но в этом вопросе опыта нет. Этому парню семнадцать. Он совращает меня на моем собственном диване. Тонкие пальцы смыкаются почти железной хваткой; возбуждение настолько сильное, что Алекса начинает тошнить. Джинсы стянуты до колен, и безумно хочется снять все полностью, чтобы не мешало. Предельно медленно он кладет ладонь на голову вокалиста, которая слегка покачивается вверх-вниз, и стискивает в кулаке густую челку. Если сейчас он начнет натягивать его глотку себе на член, а он просто не сможет удержаться, если так будет продолжаться и дальше, то он кончит почти мгновенно. Внутри кипит так, что вокалист должен будет просто захлебнуться. Дэнни поднимает глаза на Алекса, медленно выпуская изо рта член. Губы у него блестят. И глаза тоже. Сейчас невозможно не заметить, до чего он хорошенький. Правда, проносится в голове гитариста, для этого его пришлось выебать в... Вокалист внезапно поднимается, тряхнув волосами, и молниеносно, прямо-таки поразительно быстро для пьяного, тянется к выключателю и кончиками пальцев вырубает свет. Алекса трясет, как в ломке. Он знает, что все равно оттрахает его максимум через минуту, но до сих пор не может поверить, что это все происходит на самом деле. Он не собирался знакомиться с ним настолько близко в первый же день. С этим пацаном все идет как-то не так, как планировалось. Малыш умеет удивить. Еще раз он удивляет уже в следующее же мгновение, стягивая с себя джинсы почти в одно движение и снова прижимаясь к Алексу, пряча лицо у него на груди. У него мягкая кожа, пылающая жаром. Гитарист мысленно мечется между сентиментальными размышлениями и желанием порвать Дэнни на британский флаг; конечно, инстинкт почти сразу побеждает. Дэнни разворачивается и прогибается в пояснице, опираясь на диван. Лица вокалиста не видно из-за длинных волос. Алекс медленно проводит ладонью вдоль его голой спины. Каменный член ложится на смутно белеющие в темноте ягодицы. Гитарист плюет на шершавые от струн пальцы и вталкивает их внутрь; Дэнни выдыхает с тихим, невозможно сладким стоном. Оба дышат так редко и неглубоко, что в комнате царит почти полная тишина. Член с усилием проезжает внутрь; Алекс зажмуривается, дрожа всем телом, и утыкается лбом в содрогающуюся спину вокалиста. Он надеется, что тому не больно, а хотя бы вполовину так же охуенно, как ему самому. С другой стороны, кто не любит быстрый секс? Гитарист начинает двигаться, почти сразу вбиваясь внутрь и уже не пытаясь отсрочить разрядку; в голове гудит, мышцы тянет от невозможного кайфа. Долго это продолжаться не может. Дэнни тоже не в состоянии терпеть и начинает дрочить себе, прикусив губу, чтобы не издавать ни звука, и кончает себе в кулак. Напоследок его тело, включая мышцы в заднице, настолько сильно агонизирует от душераздирающего оргазма, что Алексу приходится захватить его предплечьем за шею и дотрахать, почти душа, чтобы вокалист не соскочил с крючка. Он сам кончает так сильно, что чувствует спазм где-то в районе диафрагмы. Это пиздец. Дэнни обмякает в руках гитариста, издает что-то вроде всхлипа и снова обнимает его, извернувшись, как змейка. — Спасибо, — произносит он внезапно, отстраняется и торопливо натягивает на себя шмотки. Снова отгораживается подальше. — Тебе понравилось? — спрашивает Алекс, нервно облизнув губы. Он не знает, что сказать, но сказать что-то надо. Он не совсем понимает, что сейчас произошло. Им так-то нужно будет общаться дальше, и общаться много. Вокалист молчит, опустив глаза. — Почти так, как я представлял, — наконец произносит Дэнни и отводит глаза. — Ты же не хочешь сказать, что ты... Алекс садится рядом с Дэнни и берет его лицо в ладони, не заботясь о том, насколько по-гейски это выглядит со стороны. Меньше всего ему хочется, чтобы Дэнни сейчас зарыдал. — Почему ты дал мне? — прямо спрашивает гитарист. — Почему мне? Взгляд Дэнни становится жестче. — Я так захотел. — А чего ты хочешь от меня дальше? — Мне было интересно, — бесстрастно говорит Дэнни. — Ты мне понравился. Это ни на что не повлияет. Ладно. Не повлияет, решает гитарист. Завтра они поедут на запись, и у них будет еще куча дел, после которых они будут смотреть друг на друга обычными глазами. В этом Алекс абсолютно уверен. Как и в том, что еще когда-нибудь они точно будут пить вместе водку.