Вместе мы справимся

— Кэм?.. Кэм, ты здесь? Ноэль осторожно приоткрывает дверь в комнату — комнату дешёвого трущобного борделя. Ему уже не раз доводилось находить здесь Кэмерона — каждый раз встречаясь с понимающими ухмылками тех, кого расспрашивал… Ну разумеется. Опять. Сидит на матрасе, лежащем на полу посреди комнаты, почти обнажённый, в одной только блестящей ярко-голубой рубашке с металлическим отливом, едва накинутой на плечи и распахнутой на груди. Запрокинул голову, опирается на руки, сладко жмурится, подставляя лицо льющимся в окно ярким утренним лучам. Солнце золотит молочно-белую кожу, тронутую на груди рыжим пухом. Опять. Опять. Ведь мог бы не сбегать в трущобы, не заниматься проституцией — даже когда срывается и снова нюхает кокаин… Откуда у него эта чёртова склонность к саморазрушению?.. В четвёртом сезоне «Бесстыжих» Микки так же искал по гей-клубам обдолбавшегося кокаином Йена. Жизнь — отражение искусства. Сраного искусства… Вот только он, Ноэль Фишер, — не Микки Милкович. Не изобьёт всех, кому отдавался за деньги Кэмерон… хотя и Микки, если подумать, избивал далеко не всех. Всех — просто не получилось бы. Голова кружится, солнечный свет больно режет глаза. Он слишком много выпил за эту ночь, пока искал Кэма. Сорвался, как и сам Монахэн. Микки не напивался в поисках Йена. Во всяком случае, не напивался до такого состояния, когда начинают заплетаться ноги. Наши персонажи лучше нас самих. Зачастую. Они — те, кого люди хотят видеть. Мы — те, кто мы есть. — Кэм… — Ноэль медленно идёт к Кэмерону — сидящему всё в той же позе, по-прежнему не открывающему глаз, хотя не услышать скрип двери он не мог. — Кэм, ну почему ты опять, а?.. Кэмерон лениво разлепляет глаза — сейчас, на солнце, совсем изумрудно-зелёные, серость полностью ушла. Смотрит на Ноэля; губы начинают медленно раздвигаться в улыбке. Обдолбанной улыбке. Разумеется, кокаин. Не под коксом Кэм такого не творит. — Нашёл, — Кэмерон продолжает улыбаться, рубашка сползает с одного плеча. — Снова нашёл. — Нашёл, — тихо подтверждает Ноэль. Подходит к Кэмерону вплотную, кладёт руку на обнажившееся плечо. Бля, как же он сексуален… Даже сейчас, обдолбанный наркотой и по-любому вытраханный целой толпой мужиков. Даже несмотря на то, что сам Ноэль вдребезги пьян. — М-м-м, — Кэмерон чуть склоняет голову набок, по-кошачьи ласкается щекой о тыльную сторону ладони Ноэля. — Хочешь меня, да?.. Я твой взгляд сразу узнаю… когда хочешь… — он поднимает руку, пытается взять Ноэля за воротник рубашки, но пальцы соскальзывают, Кэмерон тихо охает и валится на спину. — Прости. Я устал… после смены… очень напряжённой смены… — он роняет голову и начинает чертить пальцем на полу, среди трапеций, квадратов и прямоугольников солнечного света. После смены, блядь. — Пошли домой, а?.. — Ноэль присаживается рядом с Кэмероном на корточки, осторожно подсовывает ладонь под рыжий затылок, пытаясь приподнять Монахэну голову. От него самого сейчас вовсю разит виски, и он это знает; не ему винить Кэмерона. — Пошли ко мне? Утро уже… Лайла ждет… — М-м-м, — снова невнятно мычит Кэмерон; вытраханный, измученный — по нему видно. — Сил нет… ладно, пошли… — он пробует подняться, но движения даются ему с трудом. Хоть бы не упал обратно на матрас и не заснул. Ноэль — не Микки, на руках не унесёт. В кадре, конечно, носил, но это было недолго. К тому же, он и сам сейчас… не в кондиции. — Ну пошли, правда… хороший мой… не здесь же спать, тут вон конча чья-то на матрасе… — Ноэль, чуть не плача, обнимает Кэмерона за плечи, помогая подняться. Монахэн послушно обхватывает его руками за шею, но тут же вынужден выпустить — потому что Ноэль внезапно охает, бежит в угол и блюёт там, согнувшись вдвое. — Бля… я тоже… перепил опять… — Из-за меня всё, — тихо, уже не улыбаясь, говорит Кэмерон, сворачиваясь калачиком на матрасе. — Ноэль, я правда хочу быть только твоим… но не получается… и всё равно твой… — Мой… да не виню я… нет, виню иногда, но… потом про себя вспоминаю… чья б корова… — Ноэль с трудом, пошатываясь, выпрямляется, сам бледный, опухший и измученный, кое-как вытирает рукой рот, чувствуя острый кисловатый привкус рвоты. Снова обнимает Кэмерона за плечи, пытается приподнять. — Пошли… пока оба на ногах стоим… а то так вдвоём здесь и свалимся, ещё кто выебет, уже бесплатно… — он горько, устало смеётся. — Пойдём… не хочу, чтоб тебя тоже как меня, нет… — Кэмерон мотает головой, обнимает Ноэля, кое-как поднимается. — В кого мы превратились, да?.. — Превратились, ага… — Ноэль кое-как помогает Кэмерону натянуть валяющуюся по всей комнате одежду, опереться на себя. Сам фактически виснет на Монахэне — непонятно, кто кого поддерживает. — Пошли… дома снова свалимся, но хоть дома… не здесь… и не думай, никогда не отвернусь… если только ты от меня… кто кого хуже… — он тянется поцеловать Кэмерона и тут же отворачивается, вспомнив, что даже не прополоскал рот после недавней рвоты. Да, на самом деле он всерьёз запил, узнав, что Кэм подсел на наркоту и начал торговать собой, но — какая теперь разница, после чего… — Ага, дома хорошо… У вас с Лайлой уютно… — Кэмерон чувствует тёплый бок Ноэля и понимает, что и вправду ужасно хочет к нему домой. Там вкусно пахнет стряпнёй Лайлы, некоторые вкусности, что она готовит, он, Кэм, раньше никогда не пробовал. Пряные и сдобные запахи, и ещё сладкие, немного цветочные. Кэм иногда помогал ей, с увлечением слушал рассказы Лайлы о том, как готовят на её родине то или иное блюдо и почему именно так… А сейчас он утыкается носом в скулу Ноэля, и они вместе идут к переулку, и можно забыть, что задница ещё болит от траха и был он отнюдь не с Ноэлем. К чёрту, они придут домой и рухнул в кровать, проспят, наверное, до вечера, а может, и всю ночь, а после можно будет сходить в душ, привести себя наконец в порядок. Главное, добраться до дома… Они бредут, ковыляя, поддерживая друг друга, и Ноэль чувствует, как болят глаза от яркого солнца. А может, их жжёт стыдом. Скоро под забором будет валяться, точно… жене хоть на глаза не показывайся… Но она всё равно ждёт, ждёт их обоих, и примет любыми, и поэтому он ведёт Кэмерона и кое-как идёт сам. Дома выпьет не меньше галлона воды — хотя нет, Лайла, как всегда, заставит пить зелёный чай, скажет, что он выводит токсины… Но неважно, что, главное, смыть мерзкий привкус рвоты. А потом утащить Кэма в постель и спать, вдвоём. Даже душ — потом, как проснутся. Сейчас на него всё равно нет сил. Лайла — святая. Принимает его, любым. Принимает его отношения с Кэмом, относится к тому как к члену семьи. Хотя могла бы послать обоих — если не тогда, когда узнала, что Ноэль любит не только её, то, во всяком случае, когда один из них начал нюхать кокс, а другой из-за этого бухать. Никто бы её не осудил. А она — не бросает. Не отворачивается. От обоих. — Мы справимся, — тихо говорит Ноэль и всё-таки мажет губами по бледной щеке Кэмерона, возле губ, стараясь не думать, что изо рта у него, наверное, разит как из помойки. — Вместе. Обязательно справимся, мой хороший… Кэм взглядывает на него заспанными зеленоватыми глазами, под которыми набрякли мешки. — Да, — тоже негромко отвечает он. — Конечно. Вместе — справимся. Ноэль кивает и заставляет себя улыбнуться. Так же измученно, как и Кэмерон.