Часть 1
15 марта 2019 г. в 21:53
Гриша одним своим взглядом прижал девушку к холодной сырой стене, а руку вытянул и уперся ею в эту самую стену сбоку от белокурой головы Риты, чтобы последняя ни в коем случае не смогла сбежать из его плена. Но она, кажется, и не хотела. Только подняла глаза и громко вздохнула, приоткрыв пухловатые губы, все пятнами красные от того, что девушка сама из обкусывала. Когда сидела в пыльном дрожащем автобусе и сжимала в руках маленький букетик мать-и-мачехи, перевязанный толстой нитью для вязания. Когда сидела в школе и думала вовсе не об экзаменах и уравнениях, потому что сейчас единственной задачкой, которую она решала, было сердце Григория. Когда вечером лежала в кровати, удушая в объятиях подушку и практически рыдая от своих же глупых мыслей. Обкусывала и ничего уж не могла поделать со своей вредной привычкой из детства. Невозможно же было ни есть ничего горячего или соленого, губы тут же жгло, ни из бутылок пить — тоже неприятно было. Зато Грише нравилось с ней целоваться.
Гриша глянул еще разок вниз, на ее тоненькую ночнушку из шелка пурпурного цвета. Как у королев в средневековье. Он ее часто с королевой любил сравнивать, а ей не нравилось. Слишком лестно. Хотя бы княжна ее вполне устраивала.
А глянул так опасно, по-хищному, и Рита только больше вжалась в стену от этого взгляда, а свои глаза зажмурила. А Гриша снова поднял глаза, словно с трудом, и усмехнулся, свободной рукой взяв девушку за подбородок и нависнув ближе, маняще и почти касаясь.
Простая девочка, с которой он познакомился в столовке. Трудится в школьной газете журналисточкой, а у него, как у музыканта, нужно было взять короткое интервью. Он и подумать не мог, что это выльется в такие отношения. Но уже в тот миг мельком заметил ее красивые глаза, иначе бы это все не началось.
Ее все еще немножечко потряхивало после ссоры. Специально же к ней приехал, пока дома родителей нет, а она даже пижаму переодеть не успела. На то и рассчитывал. Только простой разговор вылился в спор и перепалку. Ничего. Уже не обижается, видимо.
— Я не хочу ругаться, — в губы ей тихо произнес шатен уже сказанную пару минут назад фразу. — Но ты все равно дура.
За эти слова по щеке прилетел звонкий удар тонкой ладонью. — За что?
— Страсти добавить решила, — хитро глядит на него Марго. Снова эта его чертовски соблазнительная недобрая ухмылка. Еще мгновение и девушка выгибается в пояснице, чувствуя, как ее губы горячо накрывают чужие, а телом парень прислоняется к ней и чуть надавливает, заставляя чуть вздрогнуть.
Такой же удар Грише однажды Рита прописала за неловкое замечание о том, что «чулки идут к юбке, и она выглядит, как шлюшка. Но ему это нравится.» Случись это сейчас, никакой проблемы не было бы, но тогда они были почти не знакомы, а Марго была девчонкой принципиальной. Вот и треснула хорошенько. Жаль только, пальцы потом болели еще день.
Источником света в коридоре была лишь излюбленная хозяйкой квартиры неоново-желтая гирлянда. Парень отстранился от губ Риты, тут же немного спустившись к ее тонкой шее. Влажно целуя ее кожу, Гриша оставлял маленькие красные отметины. Словно клеймовал ее. Теперь точно его, и точно не сбежит.
О, нет, она вовсе не хочет. Разум упорно твердит монотонным бубнением о том, что ни в коем случае нельзя с чертом этим связываться, что он тварь та еще и вечно на других смотрит и ее вовсе не ценит, а так сейчас только больше привяжется к нему, конечно. Но она не хочет и слушать, нет-нет, ни за что. Уже привязалась. А он продолжает исцеловывать ее выпирающие ключицы и иногда переходит к шевелящимся плечикам, аккуратно приспуская тонкую шелковую лямку. Не такая уж и тварь, вообще-то. Но черт точно.
Прогулки, мороженое, мягкие касания. Земфира, Нервы и Сплин. Иногда даже МакSим, чего уж таить. А потом эти песни спел Гриша. Кроме МакSим, разве что. Спел, и Марго больше никогда в жизни не хотела к оригиналу возвращаться, только бы слышать его прокуренный голос под гитару, записанный на голосовое. Девушка в его игре научилась очень четко распознавать, когда меняются аккорды, и каждый раз представляла, как длинные пальцы Гриши меняют положение на струнах. А потом начиналось: если в этот момент она уже засыпала, в юной головушке быстро всплывали картинки с теми же пальцами, скользящими уже не по струнам, а по тем местам, и где надо, и где не надо.
— И что это за мысли, дорогая моя?.. — говорила сама с собой Рита, заметив за собой сказанную про себя фразу «Я его люблю», когда Григорий пожелал добрых снов. Глупая улыбка во все тридцать два и глупый смех в подушку. — «Я просто в шоке, ну какая ты глупая…» — тихонько напела блондинка и вновь рассмеялась, искоса глядя на дисплей смартфона, видя, что собеседник по ту сторону экрана что-то печатает. Они ведь тогда еще даже не знали друг друга толком, а только неделю как общались. Возможно, девушка просто настолько хотела влюбиться наконец, что сама себя настроила на это. Хорошо, что у Гриши была похожая ситуация.
Он был очень поэтичен. Всегда. Всегда видел оттенок папоротника в июне перед закатом в цвете ее любимых зеленых шорт, которые он однажды должен был расстегнуть на ней, чтобы Рита еще сильнее полюбила.
Еще пара жадных движений, и Рита почему-то слегка хмурит свои густые брови, с явным нежеланием немного как будто отталкивая парня. Это в ней остатки чистого разума пытаются что-то сделать. Этот бунт Гриша тут же подавляет, пальцами обхватывая оба бледные запястья Марго и поднимая над ее головой, а второй рукой смело обхватывая ее поясницу и четко давая понять, что никакого протеста и быть не может. Рита соглашается с этим утверждением и то же самое передает тому самому разуму, приоткрыв глаза и окончательно утопая в омуте зрачков шатена.
Тихонько постанывая на выдохах от скопившихся эмоций, она посылает нахер свой рассудок и вжимается в стену, грудью упираясь в Гришу, глядящего на нее наклонив голову к ключицам и чуть из подо лба, словно уже что-то задумал. Ловкие пальцы опускаются на ребра девушки, двигаясь по ним. Не переходя в щекотку и не надавливая, так нежно, но уверенно. Постепенно все выше и выше, отчего Марго немного бросает в жар и легкий румянец. Но разум уже послан нахер, поэтому остается только прогнуться, поддаваясь и закусить губу.