Памфлет Гамильтона

      Александр молча стоял после ухода тех, кто уже узнал о его поступке.       Чёртовы Рейнольдсы.       Александр понимает, что это лишь начало. Сев за свой уже как родной стол, он судорожно берёт в бледную и замёрзшую от подступившего волнения руку перо и моментально выводит на чистой бумаге:       «Памфлет Рейнольдса».       Звук, который издает трение кончика пера об слегка шершавую бумагу, кажется Гамильтону теперь невыносимым.             Он начинает ненавидеть всей своей очерствевшей душой писать.       Где тот Алекс, который писал, «словно его время на исходе»? Где тот Алекс, всегда идущий строго к своей цели, всегда горящий желанием быть главным, где его жадная улыбка и горящие страстью глаза?       Оно ушло.

***

      Слухи, ругань слышалась в сторону министра финансов после выхода этого злосчастного памфлета. Но так надо было. Это защитит его наследие.       Что такое «наследие»?       Это как незаконченная симфония, сказка, в конце которой многоточие, то, что когда-нибудь закончится.       Всё когда-нибудь закончится. ***       Элизабет сидела у камина. Глаза были покрасневшими от бесконечных слёз.       Всё это было игрой?       Все письма, все те слова, вся тя горячо страстная любовь…       В письмах она тщетно искала оправдания, факты всего того, что это неправда, что это просто кошмар.       Кошмар, который никогда не закончится.       «Моя дорогая Элайза…»       «С любовью и душой, Александр»       «Каждый раз, когда я хочу рискнуть собой, я вспоминаю о тех, кому я дорог…»       «Элайза, каждое твоё письмо дарует мне неописуемое счастье, а в моё сердце с радостным терепетом проникает каждая написанная твоей нежной рукой строчка…»       Уголки писем касаются огня свечи и медленно сгорают. Огонь отражался в глазах женщины и это уже не былл пламенем разгорающийся любви или чего-то прочего.       Нет.       Это была ярость, обида, накопившаяся за эти мгновения слабость. Письма горели.       Горели так же, как память об Элайзе в этой истории.       Элайза никогда бы не представила себе такое. Ей не хочется верить.       Элизабет понимает, что её сестра была права.       Абсолютно права.       Слеза стекает по щеке и в это же мгновение испаряется где-то рядом с огнём свечи.       Оно всё так и закончится? Александр, всегда жаждящий признания в чужих сердцах и разумах, который, казалось бы, никогда не упускает свой шанс и не стреляет в пустоту сейчас кажется убитым изнутри.       Убитым своей никчёмной защитой своего же наследия.       Элайза будет горячо ждать и надеяться, как он сгорает. Сгорает в аду, в собственном стыде. Она будет с превеликим удовольствием смотреть на это.       А что Александр?       Александр ненавидит писать.