Спуск

— Мы не должны так себя вести! — прокричал гном, брызгая слюной на окружающую его толпу. — Ведь в Белизне всегда гордились своей цивилизованностью, разве нет? Он был раздет и привязан — запястья над головой — к деревянному столбу, вбитому в лёд. Его слова не могли смягчить сердца толпы, а лишь потешали её. Старейшины ухмылялись. Слабые и молодые скрывали улыбки за рукавицами. Гном был неправ сразу в нескольких вещах, и совокупность его вопиющих ошибок казалась им смехотворной. Десятки фигур в капюшонах стояли меховой стеной. Эльфов объединяла бледность лица, но они были непохожи друг на друга — носили знаки разных кланов и оружие, явно выкованное не одной рукой. Общались они тепло и непринужденно, как семья. Первый раз гном ошибся, предположив, что общее происхождение значит для этой семьи хоть что-нибудь. Молодая женщина вышла вперёд, упёрла, тяжело вздохнув, боёк здоровенной киянки в лёд и облокотилась на рукоять. К локону её белокурых волос была привязана отполированная китовая косточка. Она с любопытством склонила голову вбок, изучающе глядя на гнома и лукаво улыбаясь. — Готфаттья, — сказала она. — Не знаю, о какой такой Белизне ты говоришь, но Земля для нас в прошлом. Мёртвая льдина — наше будущее и наш конец, йа? — она указала на ряды лачуг и палаток, примостившихся на краю крутого ледяного обрыва. Серую пустоту, раскинувшуюся за ними, можно было перепутать с концом света. — Наши узы выкованы в медленном наступлении льда. В упадке. В смерти. — Она прервалась, позволяя ему уяснить сказанное. — Ты и другие энутаник — всего лишь бродяжки из летних земель, вы тяните за собой нарты, груженные теплом и беспечностью. — Скажи ему, Эрис! — выкрикнул кто-то из последних рядов. Они стояли на вершине обледенелого плато — таким высоким не мог быть естественный айсберг. За их передвижным лагерем на обрыве скалы простиралось бесконечное море Мёртвого Огня. Пейзаж из белоснежных гор и безжизненного горизонта был прекрасен в своей строгости — здесь его не мог испортить какой-либо другой цвет. Окровавленные собратья гнома свисали с точно таких же деревянных столбов, образующих церемониальный круг, и тряслись, приближаясь к смерти. Эрис запомнила имена гномов по их воплям. Накили, Куммик и Йараак, чей ручной волк уже жарился на вертеле — жир с восхитительным шипением капал на угли. Холод, который вот-вот высушит и сломит этих иноземцев, был всего лишь свежим ветерком для облачённой в медвежьи шкуры большой семьи, которая называла Мёртвую льдину домом. Гном вскинулся в путах и вновь прокричал: — А как же гостеприимство, порядочность? Какой же вы клан без них! — Он обвёл взглядом толпу, пытаясь выискать тех, кто внял бы здравому смыслу — или его версии такового. Послышались лишь новые смешки. Гном ошибся во второй раз, решив, что «гостеприимство» везде одинаковое. В Движущейся Белизне гостеприимством считали традицию делиться мясом в голодные времена. На Мёртвой льдине в жесте гостеприимства делились мясом от своего тела — дабы воспеть тщетность плоти. — На-а, ты нас не понял! — сказала Эрис громко, так, чтобы слышала вся семья. — Мы почитаем тебя через жертвоприношение. Истинная Земля — в следах копыт Зверя Зимы. Пройди по ним и прими забвение — тогда твой путь к смерти будет лёгок. А если забвение отринет тебя, — продолжила она, — то да вернётся твоя душа на Мёртвую льдину в следующей жизни. Умрёшь ли ты навсегда или возродишься одним из нас — решать только Зверю. Осознав, что призывы натыкаются на глухую стену, гном перестал трястись. Его губы дрожали, в глазах оставалась тревога, но из тела ушло напряжение борьбы, и он вяло повис на столбе. Эрис пытливо шагнула вперёд. «Вот оно!» — подумала она, с жадностью впитывая то, что происходило в его голове — вернее то, что не происходило. Она смаковала, как глоток эккевита, эту диковинку, эту теплоту конечной обречённости. — Достаточно проповедей, Эрис! — строгий голос разрушил её сосредоточенность. Старейшина Бринтир вышел из толпы с длинной зазубренной китовой костью наперевес, испачканной внутренностями. Рваные края его бороды обледенели, он неодобрительно поджал губы: — Прекращай сейчас же эти вопли. Зверь не играет со своей едой. Эрис вздрогнула. — Старейшина, разве вы не видите… — Я сказал, хватит, сестра, — Бринтир опустил кость на землю затупленной стороной. Толпа отступила на несколько шагов назад. — Или ты опять пытаешься что-то доказать и опозориться? Моргнув, Эрис медленно кивнула, признавая поражение. — Не сегодня, старейшина. Развернувшись, она оторвала кусок от и так скромной одежды гнома и не церемонясь впихнула ткань в его рот. От неожиданности он распахнул глаза и вновь закорчился. Эрис казалось, что она падает в бездонный колодец горечи. Гном больше ничего не вымолвит в этой жизни. Если ему повезёт, то ни в какой другой. Эрис сделала всё, что могла. — Да примет тебя забвение, — прошептала она, надеясь, что это правда будет так. Вздохнув, Бринтир встал между Эрис и остальными эльфами, расступившимися перед ним. Он одарил Эрис тяжёлым взглядом и подтолкнул её в сторону, а затем обратился к толпе с распростёртыми руками. Опоясанное кольцом льда солнце лучилось между вскинутых рук старейшины, венчая его зловещим ореолом. — Великий Зверь Зимы! — воззвал он. — Прими нашу скромную жертву, перемели, коли так пожелаешь, эти души на своих жерновах и обдели Колесо урожаем! Благослови их забвением и быстрым уничтожением. — Бринтир высвободил из рукава ладонь и длинным пальцем указал прочь от круга кольев. — Братья и сёстры, возвращайтесь к своим страдам с благословением Зверя. Да не вернётся никто из нас. — Да не вернётся никто из нас, — повторила толпа, среди которой теперь была и Эрис. Паломники разошлись от жертвенного круга и вернулись к работам и обязанностям. Гном закричал и взмолился с удвоенной силой, несмотря на кляп, а они занялись делами — дублением, уборкой святилища, сколкой льда вокруг поселения — с вновь обретённым рвением. Для большинства агония гнома была гимном, но не для всех. Эрис вздрагивала каждый раз, когда его сдавленные мольбы выходили особенно громкими. Довольно скоро гном умолк — его забрал холод, который способна пережить только семья. Однако Эрис всё ещё слышала его слёзы и крики, скованные в воющем ветре. *** Устроившись на краю плато, Эрис постукивала по куску льда зубилом, сглаживая поверхность до полированного совершенства зеркала. Старейшины поручили ей выдолбить лестницу, которая вилась бы по горе к древнему храму далеко внизу. Этой работы хватило бы на одно или даже два поколения, но её собратья верили, что Мёртвая льдина всё ещё будет существовать. Эрис же держала язык за зубами. — Ш-ш-шурх! — шуршало её зубило, сдирая ещё один незначительно тонкий слой льда. Несмотря на непомерно скучную работу, Эрис чувствовала себя уютно на краю обрыва. Здесь она могла смотреть на Море Мёртвого огня и представлять его недвижимым и скованным льдом. Ей не требовались тросы или крюк. Пожелай Зверь Зимы заявить права на её жизнь — ему хватило бы одного сильного порыва ветра, а Эрис поблагодарила бы его за это. Ладонь опустилась на её плечо, и Эрис вздрогнула. — Ты знаешь, почему я прервал тебя? — старейшина Бринтир сел на корточки рядом с ней. Он пришёл безоружным. Другие паломники не могли их слышать, но он всё равно говорил шёпотом, будто лёд вокруг них мог треснуть от любого звука. Эрис крепче стиснула зубило. Она успела бы в одно слитное движение перерезать старейшине горло или сбросить его с обрыва, а может и всё сразу. Но Бринтир явился к ней беззащитным, и она должна была ответить тем же. — Ты прервал меня, потому что ты старый дурень и не видишь дальше своей гордыни! — она надавила на инструмент, вгоняя лезвие в толщу льда. — Я довела того гнома до самой пасти Зверя, а ты его, кричащего, швырнул обратно в Колесо — в следующую жизнь, и всё потому, что я сумела то, что никогда не удавалось тебе! Бринтир покачал головой и сжал её плечо — крепко, но беззлобно. — Если бы исступление веры не затуманивало твои глаза, ты бы поняла, что этот энутаник не готов к забвению, — Бринтир кивнул в сторону кольца обледенелых трупов. — Надо прожить не меньше ледника, дабы достичь истинного смирения. Будь ты терпелива… — Будь все терпеливы, как ты, — перебила Эрис, — Колесо бы так разжирело, что не смогло бы перевернуться. Никто из нас уже не подойдёт к забвению ещё ближе. После смерти и перерождения мы забудем всё, что знаем. Эта жизнь может быть единственной возможностью избежать Колеса. Но вместо того, чтобы учить других, я застряла здесь — выбиваю эту проклятую всеми богами лестницу! — она ударила зубилом об лёд, оставляя глубокий шрам в центре гладкой поверхности. Инструмент вылетел из пальцев, но Эрис не стала его подбирать. Она поняла, что смогла достучаться до Бринтира, по его вскинутым бровям. — Путешествие по тропе небытия — деяние лишь наших собственных размышлений, — сказал он. — Будь этот гном готов, он встретил бы свой конец с тихим достоинством. Если ты так стремишься примкнуть к счастливым мертвецам, это ещё не значит, что он или остальные вне Льдины готовы наравне с тобой. Выдохнув, Бринтир перевёл взгляд на совершенство пустынного моря, раскинувшегося за их льдиной. Эрис проследила его взгляд. С такой высоты она едва могла различить колыхание волн. Лишь сплошная серая равнина с вкраплением ярко-белых льдинок, разносящих мороз от их берегов. — Твоё время наступит, — сказал он. — Как и моё. Когда-нибудь даже этот океан застынет и погибнет. Земля отвердеет и станет прочной, как кость. Зверь обойдёт ледяной пустырь и упадёт замертво, благодарный за тишину. — Недостаточно скоро, — отозвалась Эрис. — Всему своё время, сестра. — Бринтир улыбался ей — а это редкость. — Ледник не покрывает долину за одну ночь. И лестницу за ночь не выбить. Смотри. Наша гора покоится на стенах храма. Я вверяю тебе указать нам путь к нему. Не разочаруй меня, — он вложил в её пальцы зубило и поднялся, оставляя Эрис наедине со своими мыслями. А ей было о чём подумать. *** Эрис выудила топор из петли на поясе. Ещё раз обдумав своё решение, она с рыком взвесила оружие в руке и бросила вперёд, почти не приложив усилий, рассчитывая, что его тяжесть сама сделает своё дело. Отполированная зеркальная поверхность льда разбилась на мелкие осколки от единого удара, и лезвие топора теперь торчало над обрывом, как рог. Она пришла к паломникам, чтобы оставить позади апатичную веру своего старого клана. Сколько жизней она проведёт, не ведая о страдании смертных? Когда настанет её черёд избегнуть цикла и отдаться блаженному равнодушию? Когда-то ей казалось, что у паломников на Мёртвой льдине есть ответы, но эти старые вопросы здесь всё так же висели в воздухе, а истины были недостижимы, как северное сияние. Эрис подняла голову и обвела взглядом плато, возможно, в последний раз. Бринтир пристально следил за ней со своего места у общего огня. Пульсирующий жар коверкал его черты — казалось, что он то неодобрительно хмурится, то радостно улыбается. Эрис уже было всё равно. Обвязав один конец верёвки вокруг древка топора, а другой — вокруг талии, она скрылась за обрывом и медленно поползла вниз, аккуратно переставляя ноги. Если паломники так хотели эту лестницу, то пусть сами тратят на неё время. Она никогда не была терпеливой — и не собиралась быть. Эрис готова броситься между спицами Колеса, чтобы те поскорее перемололи её в ничто, чтобы ей не пришлось проводить ещё одну жизнь в неустанном поиске окончательного уничтожения. Откуда-то из-подо льда донёсся глубокий раскатистый звук. Льдина говорила на единственном известном ей языке. Эрис оглянулась через плечо. Вдалеке кусок берегового обрыва откололся и упал в море — широкие кольца мороза поползли от него по воде. Бринтир назвал бы это предвестием грядущих перемен. Эрис, которая никогда не разделяла его веру в знамения, согласилась бы с ним скрепя сердце. Совсем скоро лёд укроет всё, соединит острова Архипелага Мёртвого огня и земли за ними. Неизбежности не требовалась помощь, так что Эрис затеяла это паломничество исключительно для себя. Укрытый в глубине горы храм ждал её в гнетущей тишине — а что такое храм, если не пристанище ответов? Эрис твёрдо верила, что найдёт там хотя бы один. Она уже хотела продолжить спуск, но сощурилась — горизонт бороздила новая точка. Корабль. Он тяжело шёл по обледенелому морю, медленно прорезая себе путь к Мёртвой льдине. И льдина пожелала, чтобы Эрис увидела вот это? Плевала она на очередное знамение. Эрис упёрла ноги в лёд и ослабила хватку на верёвке, улыбаясь тому, как та скользит сквозь пальцы и несёт её вниз.