Вкус вечности

Мы встретились так давно. Иногда я сбиваюсь со счёта, пытаясь вспомнить, сколько прошло лет. Десятилетий. Веков. Да, кажется, несколько веков. Но вот сколько именно? Иногда мне удаётся вспомнить. Шесть с половиной, если кому-то интересно. Шесть с половиной веков прошло с нашей первой встречи и мы всё ещё здесь, мы всё ещё друзья и я понятия не имею почему. Мы встречаемся пару раз в столетие, чтобы поделиться новостями и насладиться обществом друг друга. Пару раз в столетие. И всего на несколько дней. Может быть, на неделю. Но не больше. А затем мы снова разъезжаемся в противоположные уголки земли. Мы прощаемся, чтобы вновь отправиться путешествовать и чтобы однажды встретиться снова. Мы бессмертны, у нас есть целая вечность и тысячи жизней, которые мы можем прожить. Но вечность - это слишком много, чтобы полностью разделить её с кем-то одним, даже если этот кто-то будет твоей родственной душой. Люди недооценивают это слово, бросаясь им направо и налево, они клянутся вечно сожалеть и вечно ненавидеть, вечно скорбеть и вечно помнить. Но больше всего им нравится повторять это заезженное «я буду любить тебя вечно». Но люди не понимают значения этих слов, они не знают, какой долгой может быть вечность. Слишком долгой. Хотя возможно, мои суждения слишком пристрастны. В конце концов, моя вечность уже началась и она досталась мне не бесплатно. Как я уже сказала, мы бессмертны. Мы бессмертны и мы чудовища. Мы те, кого люди столетиями описывают, пересказывая друг другу легенды и пугая маленьких детей. За прошедшие века нас называли по-разному: дети ночи, вурдалаки, кровопийцы, упыри - это всё мы, это так. Часть легенд правда, а другая - художественный вымысел. Мы не боимся чеснока и крестов, но горим на солнце и не отражаемся в зеркалах. Мы молоды снаружи, но стары внутри. Кутаясь в собственное одиночество и прикрываясь плащом из бесконечной ночи, мы проводим нашу вечность, наблюдая, как все, кого мы когда-либо любили, стареют и умирают. Возможно поэтому наши редкие встречи так греют сердце. Приятно знать, что есть кто-то такой же как ты. Кто-то, чья вечность будет длиться столько же, сколько и твоя. Никто из бессмертных, которых я встречала, не заставлял меня снова беспокоиться о чьей-то жизни. Никто, кроме Ренаты. Мы беспокоимся друг за друга, потому что больше некому, потому что «кто, если не мы?». Поэтому, стоит людям развязать очередную войну, мы пускаемся на поиски друг друга. Чтобы быть уверенными, что обе это переживём. Наши встречи дают нам силы жить и путешествовать дальше. Своеобразное безмолвное обещание, что нам есть к кому возвращаться. И мы никогда не знаем, к чему приведут наши встречи. Мы сходим в музей или обнаружим себя танцующими посреди площади, напевая строчки из полюбившихся песен? Мы будем сидеть на крыше в три часа ночи, негромко рассуждая о чём-то в ожидании рассвета или будем танцевать у бара ночь напролёт? Так сразу и не скажешь. В этот раз мы начали с похода на концерт, а сразу после этого отправились в бар. Мы много пили, но этого было недостаточно. Да-да, вампиры тоже пьянеют, просто нам для этого нужно немного больше. Кажется, мы ограбили какой-то винный магазинчик. И хотя я почти уверена, что следующей ночью - как только протрезвеет, - Рената вернётся и заплатит за всё сполна, в тот момент никто из нас об этом не думал. Мы много говорили, со смехом рассказывали дурацкие истории, которые произошли, пока мы не виделись, делились новостями, описывали новых знакомых и вещи, тронувшие сердца. Мы рассказывали о художниках и музыкантах, которые, по нашему мнению, должны стать великими. И в конце концов, мы оказались лежащими на полу в нашей временной квартире, голова к голове, задумчиво разглядывающими не слишком чистый потолок. Мы были в стельку пьяны и мысли бродили где попало. - Знаешь, Элис, иногда я думаю о том, что уже почти не помню, как на самом деле выгляжу, - задумчиво произнесла Рената. - Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз видела своё отражение, что мне кажется, я бы не узнала себя, если бы увидела снова. - Да, я понимаю, - я легко провела пальцем по носу. - Странно знать, кто ты внутри, но не помнить, как выглядит твоё лицо. Я чувствовала, как Рената едва различимо качнула головой, кивая. Мы вновь замолчали, обдумывая только что сказанное и пытаясь вспомнить, какими мы были. Какими мы были, когда ещё могли видеть собственное отражение в зеркале. Мысли казались вязкими, заставляя тонуть в них, как в зыбучих песках. Алкоголь давал о себе знать. - У тебя зелёные глаза, - снова подала голос Рената. - Они выглядят так, будто за ними ты скрываешь целый весенний лес. А когда ты улыбаешься и смеёшься, в них появляются искорки, как будто звёзды падают с неба прямо в этот лес. - Раздумывая, как продолжить, она на мгновение замолчала. - Твои волосы по цвету напоминают миндаль и когда ты отбрасываешь их назад, это выглядит как... как... восстание орехов! Так и не сумев подобрать подходящих слов, Рената выпалила первое,что пришло в голову. Мы рассмеялись. - Твои глаза похожи на шоколад, - теперь уже я принялась описывать подругу, вспоминая все мельчайшие детали. - А ночью они похожи на маленькие бездны, в которых ещё немного и можно раствориться. А вот твои волосы при свете луны, наоборот, становятся как будто посеребряными сверху, словно у тебя на голове ледяная корона. При свете они больше напоминают только что погасший уголь. - Я остановилась, чтобы вспомнить, о чём ещё нужно сказать. - Когда ты улыбаешься, у тебя на щеках появляются ямочки, а справа над верхней губой есть родинка. И ещё одна почти что прямо в уголке левого глаза... - У тебя родинка на верхнем веке. Правом, - перебила Рената, неопределённо вкидывая вверх руку, будто пытаясь нарисовать в воздухе мой портрет. - Одна над левой бровью и едва заметные веснушки на носу. А ещё ты выглядишь милой, когда морщишь нос, пытаясь что-то вспомнить. У тебя есть маленький шрам слева на лбу, почти у самых корней волос. - Я упала с дерева, когда была маленькой, - засмеялась я, на секунду вспоминая, как глупо себя чувствовала тогда. - Никто не верил, что я смогу на него забраться. Мы снова замолчали, пытаясь представить себе всё, что описывали, и сравнивая этот новый портрет со старыми воспоминаниями. - Давай друг друга нарисуем! Рената подскочила на месте, о чем тут же пожалела, и потянулась к кофейному столику. На нём, рядом с телефоном, лежал блокнот и валялась несколько ручек для записей оставленных сообщений. Поделив бумагу и письменные принадлежности, мы уселись, по-турецки скрестив ноги, друг напротив друга и принялись сосредоточенно творить, то и дело поднимая взгляд, чтобы не ошибиться с деталями. Вряд ли прошло больше пяти минут прежде, чем мы закончили. Ну, как закончили... Скорее, мы просто сделали всё, что могли. - Элис, я и забыла, что у меня художественные способности хуже, чем у новорождённого кролика, - в этот момент Рената могла бы выглядеть смущённой, если бы не была так пьяна. - Дорогая, я почти уверена, что меня тебе не переплюнуть. Мы договорились показать свои творения на счёт три. Отсчитав положенное, мы уставились на собственные портреты в исполнении друг друга. Несколько секунд тишины были с лихвой восполнены последовавшим за ними взрывом смеха. Мы всё никак не могли успокоиться, снова и снова начиная смеяться, стоило только взглянуть в сторону рисунков. - Сходство просто поразительное! - Сквозь смех выдавила я, поднося своё творение к лицу подруги. - А я очень точно передала все детали, - не осталась в долгу Рената. Мы снова уставились на портреты. Рисунки состояли из стандартного набора детсадовца - палочки, чёрточки, кружочки и завитушки. Я смотрела на собственное изображение и пыталась сопоставить его со смутными воспоминаниями о том, как я выгляжу. Вряд ли, конечно, мои волосы были похожи на переваренные спагетти, а глаза - на странных маленьких жуков, но было приятно смотреть на то, как Рената тщательно пыталась передать мельчайшие детали, вроде веснушек и ямочек. Получилось у неё, разумеется, так себе, но и моё творение вряд ли было похоже на работы Пикассо. - Знаешь, я думаю, всё не так уж и плохо, - с ноткой сомнения в голосе протянула Рената. - Нет, я конечно надеюсь, что моё лицо не состоит из точек, палочек и гусеницы, но сразу видно старание. Под конец она уже вовсю улыбалась, едва сдерживая новый приступ смеха. - Гусеницы? Вот значит как? - Я демонстративно фыркнула, чтобы скрыть рвущиеся наружу смешки. - То есть то, что я видимо смотрю на мир с помощью двух радиоактивных жуков тебя не волнует? - А я может не реалист? Может я сюрреалист? - Ага, точно, Дали нового поколения. Секундное молчание и мы снова рассмеялись, принявшись тыкать друг другу в нос рисунками. Дурацкая была идея! Успокоившись и немного придя в себя, мы налили себе ещё выпить и уселись на широкий подоконник, свесив ноги на улицу. Совсем скоро дело пойдёт к рассвету, так что у нас осталось не так много времени, чтобы насладиться свежим воздухом. Многое уже было сказано сегодня и теперь мы просто молчали, потягивая алкоголь из бокалов и всматриваясь в горизонт. Мы словно пытались увидеть, что же там, за этим самым горизонтом. Я нарушила тишину первой: - Знаешь, иногда я думаю, что в конце мира останемся только ты и я, - неспешный глоток дал мне время сформулировать мысль до конца. - Мы будем сидеть на каком-нибудь пляже, откупорив одну из наших «апокалиптических» бутылок, и наслаждаться закатом. Или, может, мы будем ждать рассвет. Рената, казалось, обратилась в статую, заворожённо наблюдая, как вдалеке медленно светлеет горизонт. Но я знала, что она слышала каждое слово. - Только ты и я, Элис, - будто соглашаясь, кивнула Рената. - Даже если люди уничтожат друг друга и мир в целом, у мира всегда будем ты и я. Она придвинулась ближе и аккуратно опёрлась на меня плечом. Думаю, нам обеим нравилась мысль, что что бы ни случилось, мы всегда будем друг у друга, нам всегда будет, к кому вернуться и с кем распить последнюю в мире бутылку вина. На краю света. Встречая последний рассвет.