SHI-KI Takanashi Yasuharu
Чонгук открывает глаза. Вокруг кромешная тьма и мертвая тишина. Мертвая… Слово эхом резонирует в голове. Грудную клетку сдавливает от бьющего в ноздри запаха сырой земли и гнилого дерева. Пытается вытянуть руку, чтобы нащупать хоть что-то во тьме. Конечность не шевелится, она окоченела. Все тело окоченело и не реагирует на команды, посылаемые мозгом. Что происходит? Медленно накатывает паника. Парень пытается собраться и прикладывает все усилия, чтобы пошевелить рукой. Спустя несколько попыток он наконец поднимает руку, упираясь ей во что-то твёрдое прямо перед лицом. Подушечки пальцев проходятся по немного шершавой деревянной поверхности. Чонгук продолжает ощупывать тесное пространство в котором оказался. Страшное осознание бьёт набатным колоколом по голове: он в гробу. В своём собственном гробу под двухметровым слоем земли. Он умер? Но как? Если умер, тогда почему видит всё это? Может это и есть загробный мир, а все россказни про рай и ад — циничная чушь для верующих и он обречен до конца вечности лежать в деревянном ящике под землёй, видеть сдавливающие стены, чувствовать как гниют органы и не слышать ничего, даже стука собственного сердца. От подобных мыслей Чонгука переполнил всепоглощающий страх и непреодолимая паника. Нет, он не хочет быть мёртвым, не верит в то, что видит. Парень думает, что это сон и он сейчас, как обычно, проснётся в своей кровати, криком пугая младшего брата, а потом позвонит Тэхёну и расскажет, какой кошмар ему сегодня приснился. Но Чонгук не просыпается, ноги до сих пор упираются в основание гроба, а на уши давит гнетущая тишина. Предохранители срывает и заходясь в беззвучных рыданиях парень начинает царапать крышку гроба ногтями, бить по ней кулаками, не чувствуя боли и не осознавая, что толща земли может обрушиться на него, похоронив под собой последнюю надежду на спасение. Чонгук делает ещё один сильный удар, дерево поддаётся, нарушая своим треском могильную тишину. Он щурится, ожидая, что земля начнёт сыпаться на лицо, но этого не происходит. В отверстие, образовавшееся от удара, виднеется тёмное звёздное небо. Чонгук думает, что окончательно сошёл с ума или всё — таки спит. Он продолжает бить по крышке до тех пор, пока та не отлетает в сторону. Не до конца осознавая себя, на трясущихся ногах парень поднимается из собственного гроба, и подтянувшись на руках, вылезает из отрытой ямы. Внутри плещет адреналин, мозг отказывается переваривать информацию, а сердце неистово… не бьётся. Почему? От такого волнения оно должно колотиться, как бешеное, но оно совершенно спокойно. Чонгук прикладывает руку к груди и хочет разрыдаться от того, что совершенно не чувствует сердцебиения. В голове каша, в горле ком. Он судорожно осматривается и понимает, что это кладбище его родного города, на которое парень иногда приходил пить пиво с друзьями. Резко оборачивается туда откуда только что вылез, крупно вздрагивает всем телом и в ужасе застывает от вида, развернувшегося перед ним. Около ног разинула страшную пасть могила с деревянным гробом на дне. Его внутренняя обивка была устелена засохшими бутонами когда-то белой хризантемы. Справа от «пасти» на куче земли лежала лопата. Венчала же всё это чудовищное великолепие мраморная плита с изображением красивого улыбчивого парня с тёмно-каштановыми волосами и большими тёмными глазами. Внизу была выгравирована эпитафия:Чон Чонгук 9.09.1999 — 15.10.2018 Ты в жизни всё успеть хотел, Но песню счастья не допел… Под этим небом голубым Наш дорогой, любимый мальчик Остался вечно молодым.
Это он. Это его фотография, которая так сильно нравилась маме. Он очнулся в гробу, его сердце не бьётся, он стоит у края разрытой могилы и видит собственное лицо на надгробии. Чонгук умер. Твёрдая земля под ногами и ощущение ветра на коже ни капли не помогают осознавать увиденное. «Нет, этого не может быть. — пытается успокоить себя Чонгук, если бы его сердце до сих пор нормально билось, то от подобной картины точно остановилось бы, — Скорее всего мы с ребятами слишком много выпили и пока я был в отключке, они решили надо мной приколоться. Дали мне какую-нибудь таблетку, чтобы замедлить сердцебиение, и нашли надгробие похожего на меня парня. А сами сидят где-нибудь в кустах и ржут сейчас надо мной». — Эй, Чим… — прохрипел парень так, будто не пил несколько дней. Большего он произнести не смог, связки горели огнём даже от такой ничтожной нагрузки. Ворона устрашающе каркнула и перелетела с ветви большой ели на ближайшую ограду. Мысли и чувства Чонгука были в полном раздрае. Становилось жутко от мысли, что возможно всё это вовсе не розыгрыш и он действительно умер. Это невозможно, но он совершенно ничего не помнил о тех событиях, что происходили после его гулянки с друзьями на выходных… На прошлых выходных? Чувство времени сильно исказилось. В любом случае, человек вряд ли сможет забыть о своей смерти. Правда ведь? Парня пробила нервная дрожь, он решил не задерживаться в этом жутком месте и поскорее доковылять до дома, увидеть родных и понять, что всё это просто дебильная шутка.***
В ночную мглу взвились струйки сигаретного дыма. Красноволосый, облокотившись на мраморное надгробие, стоял рядом с раскопанной могилой. — Чтоб тебя… — поднося фильтр к губам, фыркнул он. В кладбищенской тьме зажглись два кровавых огонька.***
Дойти до дома оказалось труднее, чем планировалось. Ноги с трудом передвигались, шея затекла, а душа была совершенно не на месте от скребущего чувства беспокойства внутри. Друзья Чонгука, мягко говоря не самые умные люди, но даже они не додумались бы сделать такое со своим другом. Помимо этого пришлось уносить ноги от сторожевых собак у ворот кладбища, а редкие прохожие, попадавшиеся в такой час, шарахались от него, как от прокажённого, из-за неопрятного вида (когда-то его самого лучшего) костюма и выражения глубочайшего шока и ужаса в глазах. Чон этого не замечал, он упорно шёл к своей цели, каждый раз невольно вздрагивая, вспоминая свое лицо на надгробии. Из окон его двухэтажного дома лился желтый свет, так манящий своим теплом. Чонгук с облегчением выдохнул — наконец- то весь этот кошмар закончится. Скорее всего мама будет печально вздыхать и причитать, что нужно больше учиться и быть серьёзнее, а от папиного укоризненного взгляда захочется убежать куда-нибудь далеко. Но сейчас это совершенно не важно лишь бы быть дома с родными и поскорее забыть тот ужас, что он пережил. Парень воодушевленно взбежал по ступеням на террасу и уже потянулся к дверной ручке, чтобы войти, как вдруг его тело прошило током от прикосновения, а сознание заполнил необъяснимый страх. Отдернув руку он тупо уставился на свою раскрытую ладонь. «Родители что поставили электронную защиту от грабителей и даже не предупредили меня?» — мозг суетливо пытался подобрать адекватный ответ происходящему. На всех парах слетев с террасы и подбежав к светящемуся окну гостиной, Чонгук окаменел. Мама, с четками в сложенных руках, стояла на коленях у небольшого буцудан*; сверху была прикреплена небольшая табличка с его именем. Женщина дважды позвонила в колокольчик и потушила свечи, заканчивая читать сутры по покойному сыну. Она так и осталась стоять на коленях, тихонько всхлипывая и утирая глаза рукавом домашнего свитера, когда к ней подошёл Субин и мягко обнял за плечи. Парень начал легонько покачиваться вместе с матерью, по его щекам тихо текли слёзы. Папа сидел рядом на диване, прожигая взглядом стену напротив. Морщин, обычно не столь заметных на его лице, стало в два раза больше, а в волосах появились новые серебристые нити. Чонгук стоял перед окном и в шоковом состоянии наблюдал за этой немой сценой скорби семьи по их умершему старшему сыну, то есть по нему. Слёзы хлынули из глаз ледяным потоком, обжигающим кожу. Холодные слёзы мертвеца, чьё тело не знает тепла. Его сердце не бьётся, холодный ночной ветер не вызывает мурашек, он восстал из могилы и смотрит на родственников, оплакивающих его погибель. Это абсурд, бред, кошмар, от которого никак не очнуться. Всё его естество отвергает случившееся, ясное сознание балансирует на тонкой грани между нормальностью и безумием. -Мма--мааа…- надрывные хриплые звуки тонут в тишине ночи так и не добравшись до адресата. Парень задыхается от беззвучных рыданий, и на ватных ногах идёт ближе к окну. Он хочет очнуться. Так не бывает, чтобы умершие вставали из могил и навещали своих родственников, а значит это шутка! Всё та же дурацкая шутка, ведь так?! «Я жив! Я здесь! Откройте! Заберите у меня эту боль и пустоту! — склера Чонгука чернеет, а зрачок наливается рубиновым цветом. — Почему я больше не слышу стук моего сердца? Помогите мне!» Он практически касается стекла кончиками пальцев, но за спиной вдруг раздаётся ломающий эту мёртвую тишину насмешливый голос. -Я бы на твоём месте этого не делал, хах.