***
— То-о-оши,— на распев тянет звонкий голос моё имя. Где-то невдалеке раздаётся шлепанье босых ног. Прикидываюсь спящим,набросив на голову край одеяла. Хочется как можно дольше растянуть утро. — Эй, ваше величество, опаздываете на работу.— В следующее мгновение одеяло рывком поднимается в воздух, а прямо передо мной появляется довольная хитрая мордашка. Камэ забирается на меня сверху. — Господин Всемогущий, сдавайтесь! С этими словами девушка, кусает меня за щеку и заливается смехом. Тёплая. Обнимаю её за плечи, вдыхая полной грудью запах свежего хлеба и молока, идущий от её волос. Родная. Она садится ровнее, чуть морщась и издавая наигранно-страдальческий стон. —- За ночь мне отбили все внутренние органы.— Девушка мило складывает ручки на животе. — Милый, ну ка не обижай нашу маму. Поглаживаю заметно округлившийся животик Камэ. Я никогда не думал, что беременность настолько может украшать. Сгладилась подростково-геройская поджарость, появилась совершенно милейшая неуклюжесть, и добавился какой-то совершенно особенный, женственный шарм. Мой центр вселенной. — Ты позавтракала?— расчесываю пальцами огненные кудри. — Я ждала тебя. — Девушка принимает вид взрослого, отчитывающего нашкодившего ребёнка. — А ты ещё чуть-чуть и опоздаешь на работу. Давай, давай, дел полно! Иногда кажется, что где-то внутри жены спрятана батарейка. Она ловко спрыгивает с кровати, и завязав волосы в высокий хвост быстрым шагом скрывается за дверью. И несмотря на то, что она может позволить себе заслуженный отдых в ожидании малыша, Камэ прямо таки бурлит энергией. Порой начинает казаться, что у меня меньше дел чем у неё. — И что запланировано на сегодня?— выбредаю следом на кухню, следя за тем, как девушка суетится вокруг стола.— Чем-нибудь помочь? — Нет, спасибо, садись.— Камэ кивает на стул, нарезая сыр. — Ну... На самом деле не очень много планов. Через два часа хотела с малой по магазинам в Арену съездить, ей надо было что-то купить. Заодно увижусь Минами, она требовала сходить с нами в кафе. Видимо опять фотографии кончились. А потом просто хотела к своим съездить. У папы сегодня выходной и мама обещала прийти домой пораньше. — Ночевать домой вернёшься? Камэ замирает, переводя на меня взгляд и расплываясь в коварной улыбке. — Конечно, часам к семи, и буду демонстративно страдать от того, что у тебя ночное патрулирование. — Ну, милая.я возьму на завтра выходной, хорошо? Я никогда не думал, что можно жить с кем-то настолько душа в душу. Словно и нет этой тридцатилетней разницы в возрасте, словно все предыдущие годы моей жизни были подведением к вот этому, новому этапу. Слишком идеальное счастье, такое тонкое, светлое, будто хрустальное. И только иногда, после особенно тяжелых дней, сердце начинает точить червячок страха. Страшно что это счастье может кончится. Рассеяно просматриваю выстроенные в строгую стопку страницы. Утро оказалось каким-то неправильно смазанным. Такое иногда бывает, утром прогремел взрыв на электростанции, потом несколько аварий на соседнем острове с участием автобусов, потом ещё какое-то мелкое хулиганство и вот, в двенадцатом часу, я наконец добрался до офиса. Так, весь оставшийся день надо постараться посвятить разбору того, что прислал коммерческий отдел, и чем закончилась утренняя планёрка.«В соотвествии с рядом поправок вошедших в силу с 1 января, вносится ряд изменений в работу агенства...»
Громкая вибрация телефона вырывает из сложно загнутых словесных конструкций документации. На экране упорно мигает имя Тсукаучи. Когда он звонил в прошлый раз, рушилась башня SKY EGG. Смахиваю вызов. Кажется напрягается каждая клеточка, ожидая чего угодно. — Тоши, в Арене теракт... Я не понимаю, не помню, как оказываюсь перед черно-желтой лентой. Вокруг сную люди, серое облако цементной пыли ещё не до конца осело, от чего больно скребёт горло, но я этого не замечаю. Не замечаю ничего. Словно оглушенный, в иступлении вглядываюсь в обломки здания. Кажется ещё мгновение, и вот тут, рядом с ободранной колонной, мелькнёт огненная грива. Ещё секунда, и появится Урд, собранная, хмурая, в серой от пыле форме полиции, вскинет голову и замрёт, закрыв глаза... Откуда-то появившийся рядом Наомаса что-то громко говорит, периодически дергая меня за рукав, и я не сразу осознаю, что он пытается меня куда-то вести. Бреду следом покорно, то и дело дергаясь из стороны в сторону, чтобы пропустить кого-нибудь из суетящихся людей. Нет, не может быть, чтобы Камэ была там. Наверное они уже дома, надо просто позвонить! Наконец пришедшая идея заставляет резко остановиться. Вылавливаю из кармана телефон и чуть проковырявшись наконец набираю её номер. Руки предательски дрожат. В динамике на секунду повисает тишина. Ну же, вот сейчас пойдут гудки, а потом она возьмёт трубку... Но вместо гудка вдруг раздаётся механический звук оператора «вызываемый абонент выключен или находится вне зоны действия сети». Убираю в сторону телефон, переводя непонимающий взгляд с экрана на появившегося рядом Тсукаучи. — Выключен...— не сколько ему, сколько себе говорю я, а Наомаса опять хватает меня за рукав, продолжая куда-то тянуть. Бег заканчивается перед одной из машин скорой помощи. Непонимающе оглядываюсь на друга, но Наомаса только тупит взгляд и отходит в сторону. В распахнутых задних дверях машины сидит девушка. Чёрные прямые волосы склеены, и висят сосульками. Расстегнутая куртка, накинутая поверх пледа вся в бурых пятнах и местами разорвана. Где я мог её видеть? Девушка чуть вздрагивает, и поднимает голову. Сердце проваливается. Большие, такие непривычно-зеленые для азиаток глаза. Её глаза. — Тоши...— Наомаса неуверенно касается моего плеча. — Где Камэ? Нони, где сестра!— делаю шаг вперёд, встряхивая девочку за плечи, но она кажется даже не моргает.— Нони, где Камэ! Снова встряхиваю младшую Хару, но та словно превратилась в куклу. — Мужчина, что вы делаете?— рядом вдруг появляется человек в белом халате, цепко впиваясь в мой локоть. — Где Камэ? Где её сестра? Они должны были быть вместе, я её муж. Где она? Девочка двадцати лет, с длинными рыжими волосами, невозможно не заметить. — Мужчина, пройдите со мной.— Врач сильнее сжимает мой локоть, вынуждая отпустить Нони. Бросаю взгляд на Тсукаучи. Тот кивает. Такая же белая машина, на этот раз пустая. Впихнутая врачем таблетка, потому что «надо». Уже не сопротивляюсь. Видно, что он что-то знает. — Как вас зовут?— начинает медик уставшим голосом. — Тошинори Яги, муж Камэ Хары. Скажите, что с ней...— шепчу я, чувствуя как начинает накрывать отчаяние. — Тошинори, послушайте, я не имею права вам об этом говорить, но я видел девушку, подходящую под ваше описание. Благодаря ей девочка, к которой вы подошли, выжила. Вам нужно будет пройти процедуру опознания, обратитесь за помощью к... В ушах начинает звенеть, а перед глазами кружат чёрные пятна. Не знаю, как выбираюсь из машины, приваливаюсь спиной к её жесткому боку и сползаю на асфальт. Кто-то начинает суетиться рядом, кажется это Тсукаучи. Что-то говорят, снова таблетки, вода... Поднимаю голову к небу. Пусто. Это не больно, не так, как описывается в книжках. Я даже ни чего не почувствовал. Не перестали работать часы, не треснуло стекло в рамке с её фотографией. Не произошло ничего. Даже солнце, это чертово солнце, продолжило светить так же, как светило сегодня утром, как светило в тот, первый день нашего знакомства... На опознание я не поехал, не смог. Просто разом куда-то исчезли все силы, не оставляя даже возможности плакать. Кажется не осталось сил даже дышать. Её не стало. Их не стало. Квартира встретила абсолютной тишиной. И до конца дня я на автомате вымыл полы, вычистил сантехнику. Перелом произошёл в тот момент, когда я почему-то решил снять постельное белье с кровати, чтобы его постирать. Снял покрывало, и рухнул вниз, зарываясь лицом в одеяло и задыхаясь от такой боли, которую невозможно представить. От отчаяния, от беспомощности, от осознания— она не вышла прогуляться, она не позвонит в дверь, не рассмеется, не повиснет на шее пытаясь задушить. Появилось только одно глупое, настойчивое желание— уснуть и больше не просыпаться. Мы обязательно скоро встретимся, мои родные.