В кладовке

Дело шло к декабрю, и Алан был взвинчен до предела: смертные умирали чаще, чем обычно, демоны совсем распоясались, то тут, то там мелькали ангелы, которым, как всегда, до всего есть дело, а тут еще годовые отчеты, которые сами себя не сделают — а полагаться в бумажной волоките на Эрика было совершенно бесполезно. И собственно, именно он и был основной сложностью к концу каждого квартала, что уж и говорить о конце года. Нет, Хамфриз был рад, что работает в паре с одним из самых эффективных и продуктивных жнецов, выполняющим двойную норму, но вот каждый раз стройные ряды циферок и бесконечные отчеты никак не желали складываться воедино. Да и Алан постоянно отвлекался на напарника, который с грациозностью носорога ходил по кабинету, умудряясь задевать то, что задевать невозможно в принципе, постоянно что-то трогал, чем-то шуршал, мурлыкал под нос и что-то жевал. Алан в очередной раз спокойно вдохнул и выдохнул и выбросил сломанный пополам карандаш в мусорную корзину, которая была уже полна его почивших собратьев. А ведь еще чуть-чуть, и прибежит Рон, прося помощи: у него ведь тоже один из самых работающих жнецов, что до сих пор оставалось удивительным — и когда только успевал. Покачав головой и подлив кипятка в кружку, Хамфриз только-только втянулся в очередные подсчеты, пытаясь выяснить, где закралась ошибка, как Слингби резко повернулся — и фарфоровый звон печальной ноткой пронесся над тишиной в кабинете. — Эрик! — Извини, я не заметил. — Конечно, потому что ты ходишь как слон! — Слингби обиженно фыркнул, и Алан тут же исправился: — Ну да, извини, обидел бедное животное, куда ж ему до тебя. Ты даже медную вазу умудрился сломать пополам. А теперь быстро пошел за веником и все убрал. И сделал это как можно тише! — Но... — Живо! — с Хамфризом в период сдачи годовых отчетов не решался спорить даже сам Спирс, потому что дотошность Алана в такие моменты переходила все границы — и когда Уильям получал от него два готовых отчета, то тут же отправлял в отпуск от себя подальше и к греху (Эрику) поближе. Едва Слингби скрылся за дверью, как Хамфриз выдохнул, снова садясь за бумаги, но не успел он взять карандаш в руки, как в кладовке, куда и пошел напарник, что-то громыхнуло. А потом упало. А потом громыхнуло еще раз. Матюгнулось и звонко чихнуло. Чих стал для Алана последней каплей — и он взорвался. — Да что же это такое! — он выскочил из кабинета и ворвался в кладовку, шуганув обычно бесстрашного жнеца. — Эрик, да сколько можно! — и по привычке с диким грохотом захлопнул за собой дверь. Замок печально щелкнул, и воцарившуюся в пыльной комнатушке тишину можно было смело резать ножом ехидного взгляда Слингби. Который стал только острее, когда сконфуженный Алан подергал ручку, но дверь упрямо стояла на своем. — Вау. Ты что-то сломал — в Аду выпал снег, а на Небесах Апокалипсис, не иначе. Да не просто что-то, а замок. Да не просто замок, а в кладовке. Да не просто в кладовке, а где запер нас. Оказывается, косячить умею не только я. Чего только не узнаешь в кладовках, в которых внезапно оказываешься заперт, да, Алан? Я обязан рассказать это всем в отделе, они сопьются на радостях, — глумился Эрик, пока Хамфриз безуспешно боролся с дверной ручкой и, дернув особенно сильно, вырвал ее с мясом, влетев в Эрика, который спиной врезался в полки. Сверху посыпались какие-то банки, папки, коробки, непонятные вещи, которые явно там хранились еще до них, но Слингби, ловко извернувшись, прижал Алана к стене и накрыл его собой. Когда грохот прекратился и Хамфриз осторожно приоткрыл один глаз, то с удивлением заметил, как судорожно вцепился в отвороты пиджака напарника. И тут же смущено отпустил, двинувшись чуть влево. И что-то твердое уперлось ему в бедро. Хамфриз вспыхнул. — Эрик, — начал он, чувствуя, как краска заливает даже затылок. — Я, конечно, оценил то, как ты рад, что мы остались наедине, и прекрасно это чувствую, но, Эрик, мы на работе! И даже не в нашем кабинете! И вообще… — Извращенец, — горячий голос Слингби обжог чуть повыше кончика уха, и тонкие волоски на задней стороне шеи встали дыбом. — Это ручка веника. Но мне нравится ход твоих мыслей. Хамфриз смущенно уткнулся в плечо напарника, чувствуя, как его сильная рука уверенно заползла под пиджак. — Ты что там дела... — но все слова возмущения потонули в тихом стоне, когда напарник мягко прикусил мочку уха, а потом спустился ближе к шее, вылизывая жадно и мокро, и Алан сдался. — Смерть с тобой, — и, притянув любовника за ворот рубашки, первым поцеловал, ловя в поцелуе мягкий хриплый смех Эрика, от которого сладко затянуло в паху. Хамфриз зарылся пальцами в жесткие волосы, перехватывая инициативу, пока Слингби, выправив рубашку, опустился рукой к поясу, пытаясь выдернуть ремень из шлевок. — Черт, если нас найдет здесь Спирс… — рвано выдохнул Алан, в полутьме вглядываясь в раскрасневшееся лицо любовника, подаваясь навстречу ласкающим рукам, и тихо застонал, когда Эрик, справившись с пряжкой, скользнул ладонью под белье. — То вылетит отсюда с космической скоростью, — он мягко коснулся щеки Хамфриза, — правда потом, когда он отойдет, мы можем прописаться в этой кладовке на долгие месяцы, но… — брюки съехали со стройных бедер и упали на пыльный пол кладовки, а мозолистые пальцы прошлись по твердеющему члену, — ты правда говоришь о Уилле в такой момент? Алан глухо застонал, впившись пальцами в плечи Эрика, оставляя под тканью пиджака синяки, и, тяжело, рвано дыша, уткнулся ему в грудь, когда Слингби скользнул большим пальцем по головке почти нежно и провел по всей длине члена, едва задев костяшками пальцев яички — и жнец обратился в сплошной оголенный нерв, чувствуя, как от истомы поджимаются пальцы на ногах, а в голове не остается ни одной связной мысли. Увлекая Эрика в очередной поцелуй, Алан потянулся к его поясу, не забыв мстительно сжать столь же твердый член через ткань брюк, ловя отзвук стона языком, и, взвизгнув молнией, приспустил белье. Их руки неловко сталкивались друг с другом, касания обнаженной кожи к коже сводили с ума, и они постоянно сбивались с ритма — тонкие пальцы Хамфриза на их членах ласкали почти осторожно, медленно и тягуче, тогда когда Слингби проходился яро и быстро, щекоча мозолистыми подушечками чувствительную кожицу головок, языки боролись за превосходство, а поцелуи уже мало походили на поцелуи, скорее на жадные укусы, — и все ощущения смешивались в глухое удовольствие, размывающее все границы. — Я хочу, чтобы ты кончил со мной, — сорванно прошептал Эрик, и от одного его тона Алан готов был кончить. — Сейчас. Хамфриз зажмурился, тихо застонав от накрывшего оргазма, и ощущение горячей, сильной руки любовника пробуждало в голове яркие образы, размытые картинки, четкие... очень четкие ряды… — Двадцать три. Ну, конечно, там должно быть двадцать три души, а не тридцать две, Эрик! Вот где ошибка! Слингби сначала посмотрел на него полуобиженно-полуудивленно, а потом рассмеялся и невесомо мазнул губами по влажной щеке. — Только ты мог в такой момент думать о работе. Впрочем, за это я тебя и люблю, — он добродушно улыбнулся ему и взъерошил и без того растрепанные волосы. На то, чтобы привести себя в порядок, у них ушло добрых десять минут, да и то, стоило только взглянуть на Эрика: распухшие от поцелуев губы, раскрасневшиеся щеки, помятая рубашка и белые следы на полах пиджака — как все становилось ясно и без лишних слов. И пока Слингби справлялся с дверью, Алан, глядя на него и благодушно улыбаясь, думал о том, что сейчас быстро исправит ошибку и, может, даже поможет одному блондинистому недоразумению, которое обязательно появится к концу недели. Если не раньше. А потом утащит Эрика домой и покажет, что безнаказанно возбуждать Хамфриза в период отчетности не разрешается даже ему. — Вот, готово, — громкий щелчок вывел его из задумчивости, и от яркого света в коридоре слепило глаза. — Только не хлопай так больше дверью, а то выбивать придется. — Смерть с ним, — Алан, расслабленный и податливый, равнодушно махнул рукой. — Пошли скорее, хочу закончить все сегодня. И едва они скрылись в своем кабинете и их силуэты слабо угадывались за мутным стеклом двери, из-за угла выглянул Рон, хищно и довольно улыбаясь. — Я ж говорил: если Алану нужен секс — у Алана будет секс. Даже если он об этом еще не знает. И заметь — это только ради нашего, ну как нашего, моего блага. И твоего тоже, кстати. Из-за угла вслед выглянул смущенный Энтони. — И каким же это образом? — он скептически поднял бровь, потирая красные щеки: фантазия ярко дополнила все звуки, доносившиеся из кладовки, и теперь ему самому не терпелось вернуться к Адалин. — А таким, что Алан, наконец, расслабился. Теперь можно будет без страха к нему идти за помощью — он пока явно в хорошем настроении и не сможет мне отказать. Лорнтон только фыркнул. — Нет, запереть этих двоих в кладовке — это ты мощно придумал. — На что только не пойдешь, чтобы сдать с первого раза годовые Спирсу. Кстати, он и Грелль у нас следующие в очереди. — Нокс, выбросив позаимствованную пружинку из замка в кадку с цветком, деловито дернул Энтони за локоть, понизив голос до шепота: — Значит так, слушай план…