Вдребезги

Ян Лин ежится, кусает губы, ведет плечами, горько сглатывает, когда тишина бесконечных сводов Кондракара падает на нее сверху. Она все еще не может отвести глаз от того места, где еще пару минут назад пленная Нерисса выкрикивала проклятия в адрес Совета, но сейчас глухое безмолвие окутывает их всех, словно саваном. Ее терзает иррациональное желание обнять себя за плечи или забиться в угол и закрыть глаза, но именно сейчас она не может этого сделать. Не тогда, когда она - они - потеряли еще одну подругу. И все-таки вздрагивает, когда тишину разбивает голос, уверенный и злой: - Это все ваша вина, - холодно и четко начинает Кадма, но голос ее быстро срывается на крик. – Почему вы ничего не сделали? Вы же все видели, вы же чертов всевидящий Оракул, вы же, черт возьми, все и всегда знаете! Вы могли сделать это раньше! Вы могли защитить Кэссиди! Вы могли бы помочь Нериссе! Но вы просто ничего…! – тонкая рука Галинор сжимает ее плечи. - Не надо, это бессмысленно, - она прижимается к ней со спины, и ее нежный, тихий голос разносится по огромному залу Совета словно эхо. Оракул смотрит на них печально и сочувственно, но молчит – и это лишь сильнее ранит их. - Мы уходим, - Стражница Огня бросает на нее взгляд, и у китаянки перехватывает дыхание. - Ян Лин? Галинор не то спрашивает, не то утверждает, но в предгрозовой глубине ее глаз надежда и что-то такое, что Ян Лин понимает, что перед ней ставят выбор. И от чего-то ей предстоит оказаться. Тишина становится почти осязаемой, и Стражница Воздуха чувствует, как поперек горла встает комок из невысказанных уже никогда слов, и качает головой. Ян Лин не представляет, как дальше жить без них, но во имя будущих поколений выбирает Кондракар. Она не согласна с действиями Оракула, но надеется, что, оставшись, может хоть что-то изменить, чтобы трагедия последних месяцев больше не коснулась ни одной команды Стражниц. Кадма смотрит на нее уничижительно, прежде чем, резко повернувшись на каблуках и дернув Галинор за руку, исчезает в ослепительном блеске портала. Ян Лин уверена, что они видятся в последний раз. И с их уходом ей кажется, что что-то в ней умирает навсегда. - Ян Лин, - мягко начинает Оракул, в его голосе сожаление и понимание, такие тяжелые, что ей кажется, что они сейчас вдавят ее в пол. – То, что произошло – это трагедия, и нет таких слов, какими я мог бы облегчить твои боль и скорбь, - от его голоса ее начинает тошнить, и ей хочется врезать по его бесстрастному лицу. Но она лишь сильнее поджимает губы, чувствуя, как внутри все разбивается вдребезги, и сердце, словно испорченный метроном, бьется через раз, – Но во имя будущего я доверяю хранить амулет тебе. Ты станешь достойным наставником будущим Стражницам, - «…и сделаешь все возможное, чтобы трагедия не повторилась» повисает невысказанным в воздухе, но Ян Лин все прекрасно слышит. Не зря же это ее стихия. Сердце Кондракара ложится на ее ладони, и Ян Лин бережно баюкает его, прижимает к груди, невесомо касается губами живого камня, а внутри у нее разрастается тьма, глухая, горькая, невытравимая. Сердце отзывается мерной, спокойной пульсацией, сравнимой с биением настоящего сердца. Ян Лин горько усмехается, крепче прижимая его к себе. Хоть что-то будет биться у нее в груди.