Подарок

Гэвин шутил, когда отвечал на вопрос Коннора. Просто, блядь, шутил. Коннор спросил, что он хочет получить в подарок на день святого Валентина. — Все это лажа полная, но если ты настаиваешь… — Гэвин осмотрел его с ног до головы. — Хочу тебя в белье и чулках, детка. Можно на коленях, как и положено маленькому послушному андроиду. И Гэвин поднял бровь и пару раз недвусмысленно уперся языком в щеку. Коннор лишь закатил глаза и ушел, нисколько не впечатлившись. Этот прием он научился исполнять идеально — и пиздец как выразительно — и использовал с Гэвином по поводу и без. В общем, Гэвин сделал логичный вывод, что тема закрыта, проехали. Он сам купил Коннору пару новых футболок и кухонный фартук с изображением отпечатка собачьей лапы на кармане. Правда, Коннор все равно не поймет сарказм и наверняка будет в восторге именно от него. Да и похер, лишь бы порадовался. Гэвин ухмыльнулся, представляя его довольное, открытое и очень симпатичное лицо. От такого Коннора — без подъебок, нахальства, упрямства, — у Гэвина дух перехватывало, как на самых экстремальных аттракционах. Он считал, что Коннор придумает что-нибудь до отвращения романтичное при помощи информации в сети и вездесущей рекламы. Но, скажем, получить хороший шоколад Гэвин вообще никогда не против. Главное, чтобы Хэнк воздержался от консультации, иначе Гэвина могла бы ожидать особо изощренная бесполезная хуйня. Но реальность, как всегда, переплюнула все фантазии. Наступило четырнадцатое февраля. Обычный рабочий день в отделе, не считая розовых бумажных украшений, раскиданных энтузиастами без жалости к чужому хорошему вкусу. Как фламинго наблевали. Ну и Коннор, привычный ехидный мудак, стоял и пиздел о чем-то с Тиной, даже не обернулся поздороваться. Но что-то, блядь, все равно было не так. То ли в том, как он двигался, то ли с одеждой случилось нечто необычное. Год назад Гэвин ничего не заметил бы, но теперь-то глаз у него был наметан. Он не сразу разобрался, но когда понял… Коннор оперся рукой о стол Тины и слегка наклонился, чтобы увидеть, что она показывала ему на планшете. Рассмеялся. От тембра его голоса Гэвину сразу же стало жарко в штанах и на сердце; и даже где-то в желудке, но за это он бы не поручился с уверенностью — дело могло быть и в черном кофе без завтрака. Под белой рубашкой Коннора в районе талии, под прямым ярким освещением едва заметно просвечивало что-то, оттенком чуть темнее его кожи. Когда Коннор переставил ногу, Гэвин опустил взгляд — сначала на его задницу, конечно, потому что кто угодно (если он не сраный импотент) просто язык бы проглотил, глядя на эту задницу, туго упакованную в ткань. Налюбовавшись, Гэвин вспомнил о своих сомнениях и тщательно прошёлся с осмотром по всей длине ног. Вуаля, блядь. В зазоре между краем брюк и ботинком, вместо носка — тонкий нейлон телесного цвета. Едва заметный. Можно было даже решить, что на голые ноги ботинки натянул, и это в феврале. Гэвину от одной мысли холодно стало. Значит, под рубашкой он заметил пояс. А если еще внимательнее присмотреться… Гэвин уже откровенно пялился, поэтому пропустил мимо ушей вопрос проходившего мимо Хэнка. И с раздражением отмахнулся, когда тот переспросил. Да. Теперь Гэвин был уверен. Под брюками на бедрах абсолютно точно располагались резинки для прикрепления чулок к поясу. Господи, блядь, боже. Словно прочитав его мысли, Коннор обернулся, приветственно махнул рукой и едва заметно и очень самоуверенно усмехнулся. Это настраивало на очень, очень долгий день. Конечно, в участке и так все знали, что они трахаются, но работа всегда была для Гэвина на первом месте. И как бы ни хотелось затащить Коннора да хоть в ебаную подсобку для технического персонала, он держал себя в руках. С неоценимой помощью подбросившего заданий Фаулера и такой-то матери. Гэвин был практически уверен, что к концу смены свернул шею до спазма на веки вечные, а также прожег в стуле дыру и отправил вместо отчёта детальное описание своих эротических фантазий. Коннор весь светился от такого разрывного эффекта на свой сюрприз и носился по участку легкой уверенной походкой. Как там говорится в рекламе? Ваш маленький секрет? Какая-то хуйня насчёт уверенности в себе в красивом белье, а Гэвин жертва маркетинга, пластикового коварства и буквальности. Дома все тоже пошло наперекосяк, но Гэвин скорее откусил бы себе язык, чем всерьез пожаловался. Они страстно засосались в коридоре, даже не сняв ботинок. Потом облапали друг друга за все места через одежду и прервались, чтобы Гэвин мог отдышаться. — Крошка, как насчёт всего остального? — хрипло спросил он, стягивая куртку. — Ты имеешь в виду встать на колени? — уточнил Коннор с озорной улыбкой. — Как и положено послушному маленькому андроиду. Да, детектив Рид? Позвольте вам отсосать? Коннор точно проводил с ним слишком много времени. Когда он, не дрогнув лицом, выдавал такие вещи, Гэвин опасался, что его сердце в один прекрасный момент просто не выдержит. — Пойдем уже, — скомандовал он, практически выпрыгивая из обуви, и стремительно пронесся в гостиную. Гэвин встал в центре комнаты в ожидании и скрестил руки на груди. Коннор вошёл в уже расстегнутой рубашке, неторопливо спустил ее с одного плеча, затем шевельнул другим и позволил ей художественно упасть на пол. Он смотрел прямо и открыто, расстегивая брюки, что опять же не сильно вязалось с первоначальными пожеланиями, ну да и черт с ними. В день, когда Коннор правильно выполнит, о чем попросили, а не переделает на свой лад, наступит конец света, не меньше. Рот непроизвольно наполнился слюной, когда Гэвин увидел то, что весь день воображал: нежные ажурные узоры довольно широкого пояса. Бежевые резинки с петлями и того же цвета натянутый край простых тонких чулок. Гладкие полупрозрачные трусики, не скрывающие очертаний напряженного искусственного члена. Все очень нейтральное, никакой вульгарности, но при этом горячее любого шоу Лас-Вегаса. — Раздевайтесь, детектив Рид, — негромко, но повелительно сказал Коннор и подошёл к нему, мягко переступая босыми ногами. Ну да. Про туфли Гэвин ничего ему, слава богу, не говорил, это точно было бы слишком. Гэвин быстро стянул джемпер и, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге поочередно, освободился от джинсов и трусов. Потом стянул и кинул в сторону носки, потому что это важно для романтической атмосферы, ага. И, конечно, в процессе раздевания он неотрывно наблюдал за Коннором и от души надеялся на чистоту полов. Что чулки не порвутся от какой-нибудь хуйни, это было бы просто обидно. — Ну, приступай, — предложил он, оскалившись, после того, как закончил с одеждой. — Лучше присядьте, детектив Рид, — Коннор как-то странно улыбнулся. Вообще не соблазнительно. — Да заткнись уже, — беззлобно отозвался Гэвин и указал взглядом на свой стояк, требующий внимания преступно долгое время. — Твой рот нужен мне здесь, пластик. В следующее мгновение он изумленно обнаружил себя на диване, неуклюже завалившимся в подушки. Потому что Коннор только что его на них с силой толкнул. — Какого?.. — начал было Гэвин, но Коннор его перебил: — Напоминаю, что я принимаю приказы только от лейтенанта Андерсона, детектив Рид, — и с этими словами Коннор поднял ногу и нажал на член ступней, обтянутой гладким нейлоном. И слегка подвигал вверх и вниз. Не больно. Охуенно. У Гэвина снова началась какая-то ебаная тахикардия, и он просто резко кивнул, глядя Коннору в глаза. Тот выглядел почти опасным. Как в блаженные времена «послушного маленького андроида», которым никогда на самом деле и не являлся. Этот урок Гэвин усвоил на собственной шкуре. — Благодарю за содействие, — серьезно сказал Коннор и убрал ногу. Гэвин позорно вскрикнул от острого удовольствия и разочарования и задумался, не пора ли начать просить о высокой милости. Но просить не пришлось. — А теперь не мешайте выполнению моей миссии, детектив Рид, — приказал Коннор и опустился на колени. Он абсолютно дьявольски усмехнулся перед тем, как широко лизнуть головку, открыть рот и протолкнуть член Гэвина в горло. И он отлично контролировал силу сжатия, не забывал про язык, и, несмотря на техническую безупречность, был настолько живым и, блядь, неописуемо восхитительным со своими покрасневшими щеками, блестящим взглядом, расползающимся мокрым пятном на трусах, что Гэвину стоило огромных усилий не кончить в первую же минуту. Все время этого (самого фантастического за всю жизнь) отсоса руки Коннора надежно придерживали его за разведенные бедра. И не менее безапелляционно Коннор обхватил его лицо ладонями, когда поднялся, сел к нему на колени и требовательно поцеловал, вынуждая попробовать собственную сперму. Его ноги в чулках, крепко фиксирующие движения Гэвина почти что боевым захватом, казались очень твердыми, гладкими и скользкими. Когда после поцелуев Коннор отстранился, пересел и помог Гэвину лечь на диван спиной, придерживая его руки над головой, прояснились и его дальнейшие планы. Потому что одним отсосом он ограничиваться не собирался. Гэвин выгнулся, когда влажные и припухшие губы Коннора задели его правый сосок, и застонал, когда в дело пошли зубы. Он не заметил, когда руки снова стали свободны: просто в какой-то безумный и оторванный от реальности момент, к которому ему уже вылизали и искусали шею, грудь и подмышки, он обнаружил себя держащимся за волосы Коннора. Коннор методично обрабатывал каждый участок кожи все ниже, и ниже, и это, блядь, тоже было невероятно — от начала сексуальной жизни и до встречи с Коннором ни у кого не получалось возбуждающе вылизать ему пупок, Гэвин начинал истерически ржать от щекотки даже при приближении к животу. А теперь с готовностью подставлялся и ни о чем не переживал в своем параллельном измерении. Он даже не заметил, в какой момент снова возбудился до звона в яйцах. Когда Коннор подхватил его под бедрами и задрал задницей к своему лицу, перегибая какой-то буквой G, Гэвин хотел было возмутиться, но тут же захлебнулся словами и застонал. Ура умелому языку и пальцам Коннора, который, конечно, досконально изучил, что и как нужно делать, чтобы Гэвин гарантированно отъехал в новый лучший мир. Гэвин был более, чем готов, и уже не раздумывал, а требовал выебать его наконец, потому что он не хрустальный и не сломается, но зато совершенно не отвечает за себя в случае отказа. Когда Коннор прислушался к нему (далеко не сразу), Гэвин дрожал всем телом и, кажется, необратимо превратился в желе. Вот прямо такое, какое подавали в кафетерии в мелких стаканах: трясущееся от любого движения воздуха и тающее на языке. Но вскоре Коннор что-то поправил между своих ног. Как позже понял Гэвин, сдвинул тонкие трусы в сторону, потому что полностью снять их, не отстегивая чулки от пояса, не представлялось возможным. Мучительное ожидание сменилось распирающим, равномерным движением внутри. Гэвин уперся ногой в подлокотник, забросил вторую на Коннора и обнял его руками за плечи, и они снова целовались, пока разрядка от переизбытка ощущений и сладкого трения стояком о живот Коннора не вышибла из него последние силы. Он даже прикоснуться к члену не успел, когда увидел звезды. Следующим, что Гэвин почувствовал, было мягкое прикосновение губ к своей щеке и пальцев, нежно сдвигающих со лба прилипшие пряди волос. Коннор осторожно приподнялся, выскользнул из него и лег на бок. Диван по ширине был даже близко не двуспальный, пришлось потесниться, но похуй, Гэвин был готов вырубиться даже так. — Надеюсь, тебе понравилось, — мягко сказал Коннор. — Я взял на себя смелость вольно интерпретировать твое пожелание. — Ты это сейчас не всерьез, да? — неразборчиво пробурчал Гэвин, широко зевнул и уткнулся в него лицом. — Если бы мне понравилось еще больше, я бы не выжил. — Ты не пойдешь в душ? — поинтересовался Коннор. — Могу помочь. — Поверь, я просто не могу, — отозвался Гэвин и крепче прижал его к себе. — Ты меня заездил. Хуй знает, как завтра работать. — Могу сделать расслабляющий массаж? — невинно предложил Коннор, и Гэвин застонал. Коннор рассмеялся. — Я пошутил. — Если не собираешься поваляться со мной, дай одеяло и вали в спальню. Твой подарок в коробке на кровати. — Ты мне что-то купил? — от неподдельного удивления в его голосе Гэвин даже открыл глаза. — Тебе же не нравится день святого Валентина. — Конечно купил, балбес, — Гэвин снова зевнул. — Но ты меня обставил по всем фронтам и переубедил. Праздник заебись. С нетерпением жду следующего года. А теперь хорош уже трепаться и давай спать. — Конечно, Гэвин, — Коннор снова обнял его и затих.