Раскинутые сети

Поплавок дергается несколько раз, замирает, а потом уходит под воду. Киришима подскакивает, сдвигая козырек кепки назад, и хватается за удочку. Подсекает, активно работает катушкой и вытаскивает терпугу. Она извивается, выскальзывает из рук, но Киришима быстро снимает ее с крючка. Теплый ветер треплет кончики отросших волос, которые щекотно касаются шеи, и он трет плечом щеку, прежде чем бросить улов в ведерко. Когда оно съезжает к левому борту, Киришима взмахивает руками от неожиданности, едва удерживая равновесие, оглядывается и с трудом давит восхищенный вздох — никто еще не воровал у него рыбу прямо в море. Незнакомец, явно не испытывая угрызения совести, шустро подцепляет рыбу когтями и скидывает в воду. Киришима хочет привлечь внимание, но «простите?», «привет» и «я тебе не мешаю» кажутся ужасно глупыми. В конце концов, он решает осторожно покашлять, но его откровенно не замечают. Возможно, тело Киришимы давно забрал к себе Рюдзин, потому что когти, жабры и острые зубы наверняка то, что бывает только на той стороне. — Ты наглый, — усмехается Киришима, падая на сидение. — С какого, это моя добыча. — Парень недовольно вскидывается, Киришима встречается с ним взглядом и молчит, не зная, что сказать. Он бы взъерошил волосы, если бы не грязные руки, пропахшие рыбой. — Прости. Парень выглядит ровесником, поэтому к страху примешивается любопытство. Именно оно тормозит Киришиму, когда здравый смысл вопит о побеге. — Хватит пялиться. — Ты интересный, согласись, — он улыбается и не думает слушаться. — Я Киришима. — Ты — самый дерьмоволосый из всех дерьмоволосых, которых я видел. Киришима не обижается, улыбается шире, переводя его слова, как «у тебя странный цвет волос». — Бакуго, — он цедит свое имя сквозь плотно сжатые губы, недовольно, словно делает одолжение, и для убедительности бьет хвостом по воде. «Хвост, — не верит Киришима, — у него все-таки есть русалочий хвост!» — Эй, придурок, даже не сравнивай меня с ебанутыми на голову русалками. Разуй глаза, блядь. Киришима старается не думать, что Бакуго умеет читать мысли, когда над водой взмывает хвост, а через мгновение скрывается, окатив его брызгами. Прохладные капли приводят мысли в порядок, и он соглашается на дерьмоволосого слепого придурка. Потому что только слепой мог не признать акулий хвост. — Ты... — Хищник, — довольно скалится Бакуго. Беззаботность исчезает в ту же секунду, Киришима надеется, что им не собираются перекусить, но на всякий случай приподнимает майку и напрягает пресс. — У меня одни мускулы, не прожуешь. Бакуго заинтересованно скользит взглядом по его телу, и Киришима не представляет, что будет дальше. Его уберут как ненужного свидетеля или отпустят? Он прочищает горло и старается, чтобы голос звучал как можно ровнее: — Я поеду?.. Киришима перегибается через бортик, ополаскивает руки, вытирает их о шорты и наконец-то лохматит волосы. Бакуго не шевелится, следит глазами за его движениями. Только теперь Киришима осознает, что перед ним действительно хищник, и от этого по телу ползут мурашки. У него много вопросов — от «зачем показался» до «что дальше», но проверять сейчас границы дозволенного он не решается. Киришима готов к отплытию. Бакуго щурится на него еще какое-то время, а потом, усмехнувшись, отталкивается от лодки и исчезает из виду. Ни пока, ни увидимся, ничего. Киришима выдыхает, чувствуя, как напряжение, сковывающее грудь, отпускает, поправляет кепку и заводит мотор. Весь путь до берега занимает двадцать минут, до семейного ресторанчика — десять. Киришима проскальзывает через черный выход, поднимается на второй этаж, к себе в комнату, и валится от накатившей усталости на кровать. Расскажи кому — не поверят. Киришима смотрит на подрагивающие руки и прикрывает глаза. Для него оказывается сложно обработать и переварить новую информацию, которую так бесцеремонно бросили в лицо. Прошло полчаса со встречи, а Киришима уже не верит, что все это — правда. Возможно, Бакуго лишь галлюцинация от солнечного удара. Думать — сложно, хочется спать, и он проваливается в сон. *** Пару дней Киришима даже не смотрит в сторону моря и старается не думать о произошедшем. Да и некогда — их маленький ресторанчик переживает наплыв туристов. Киришима помогает родителям в зале и на кухне, перекидывается со всеми шутками и знает, что будет скучать по ним, когда начнется новый семестр в Токио. Однако вечерами, когда сил остается только рухнуть в кровать, Киришима подтягивает к себе ноут и перечитывает оставленные открытыми вкладки. Ничего нового, ничего интересного и полезного, домыслы, какие-то легенды — он уже готов поверить, что Аквамен существует, сирены топят корабли, а Бакуго не плод его воображения. На четвертый день в ресторане все стихает. Гостей немного, заняты не все столики, и Киришима впервые позволяет себе полюбоваться морем за окном. Ему хочется спуститься к пирсу и просидеть там до захода солнца. — Иди уже. Киришима отворачивается от окна, смущенно улыбается матери, которая протягивает завернутые онигири. Он еще не до конца решил, готов ли подходить к морю, страшно ему или нет. А главное, готов ли принять другой мир, в котором есть Бакуго. До пирса пять минут ходьбы по неровной, но заметной тропинке, протоптанной рыбаками, которые иногда спускаются к морю. Киришима не спешит, будто Бакуго может появиться там. Ему не особо страшно, просто голова раскалывается от количества возникающих вопросов. Тропинка обрывается, когда начинается пляж. Киришима ступает на заброшенный и просевший пирс, доходит до конца, скидывает кроксы и садится. Ноги оказываются по щиколотку в воде. Киришима довольно вздыхает, опирается на руки, вглядываясь в линию горизонта. Именно эта картинка вспыхивает в сознании, когда Киришима скучает по дому. Он делает пару снимков, тянется к онигири, сразу же откусывает половину и выбирает удачные кадры. Что-то смазанное, что-то неяркое, что-то с Бакуго. Киришима давится, откашливается с трудом, вытирает выступившие слезы и снова видит Бакуго. — Это было жалко, — тянет тот и исчезает под водой, чтобы вынырнуть совсем близко к нему. Киришима приветствует его, выходит надломлено и фигово — горло еще дерет. Но улыбнуться он может, поэтому улыбается. И опять его накрывает чувством опасности — инстинкт самосохранения, догадывается Киришима. Бакуго подается вперед, тянется к его ногам, и Киришима подскакивает прежде, чем успевает осознать, что сделал. Он замирает и напряженно ждет реакции. Бакуго медленно склоняет голову набок, не злится, не усмехается, только снова пристально следит за ним взглядом. Киришима уверен, что он считывает удары его сердца, отмечает, насколько сильно сбилось дыхание и как вздымается грудь. — А ты не такой доверчивый дурак, каким кажешься, — заключает Бакуго и растягивает губы в жуткой улыбке. Киришима принимает это за одобрение, садится на корточки, обхватив колени руками, и пристраивает на них подбородок. Теплый ветер пускает по воде рябь, играется с ожерельем из ракушек на шее Бакуго. Киришима завороженно наблюдает за ними. — Зачем все это? И фотка... — Тебе никто не поверит. — Я никому не собирался говорить! — Киришима устало вздыхает. — Мне с этим теперь жить. — Сошлись на тупую байку — их полно. — Я гуглил, про таких, как ты, ничего нет. — Так придумай, дерьмоволосый. — Ты мог бы взять на себя ответственность и помочь. Бакуго трясет от сдерживаемого смеха, он сдавленно фыркает и уходит под воду. — Эй, я серьезно! Мой комп уже виснет от количества открытых вкладок, в которых практически одно и то же. — Киришима кусает щеку изнутри, а потом все же решается сесть нормально. — Ты кажешься клевым, я был бы рад дружить, если ты захочешь, конечно. Только я не разобрался, боюсь тебя или нет. — Спрашивай. Голос Бакуго доносится слева, и Киришиме кажется, что дальше будет легче. Он задает первый вопрос, получает ответ, и отпускает себя. Киришима спрашивает, шутит, смеется, извиняется и не замечает, как заходит солнце. Бакуго немногословен, слушает, иногда комментирует, вставляя «ну ты и тупой, дерьмоволосый». — Давай завтра здесь же, — предлагает Киришима, поднимаясь. — Я сам решу, — Бакуго щурится, выказывая недовольство, бьет хвостом по воде и уплывает. Киришима ждет, пока он не исчезнет из виду, и только тогда уходит с пирса. Он больше не загоняется и хочет рискнуть, хотя вопросов еще море — самый главный — почему именно Киришима. *** Киришима стоит за стойкой бара и гипнотизирует часы. У него еще есть время до конца смены, на которой нечего делать, поэтому он периодически вздыхает и играет в гляделки с часами. Секундная стрелка ужасающе неторопливо проходит свой круг. Киришима пытается верить, что так он помогает ей ускориться. Сегодня у них пятая встреча. За две последние Бакуго узнает все про друзей Киришимы, Киришима все про друзей Бакуго. Но пока не понимает, относятся ли к ним «уебок Деку» и «двумордый». — Да иди уже, — раздается над ухом веселый голос Айко, второй официантки, — а то мы тоже начнем вздыхать. — Точно себе кого-то нашел. Да, Киришима? — подпевает ей менеджер Рико-сан. Киришима привык к таким вопросам, поэтому отшучивается и сбегает на кухню, чтобы прихватить бенто. — Умеешь плавать, дерьмоволосый? — Холодные руки Бакуго обхватывают щиколотки Киришимы. Киришима вздрагивает от неожиданности, но тут же приветливо улыбается. Бакуго опоздал на приличное время, и он не думал его увидеть. — Так что? Киришима догадывается, что при любом ответе ему придется окунуться в море. Он отчетливо представляет, как на его «не умею» отвечают «научим» и утягивают в воду. — Не умею, — врет Киришима и замирает в ожидании. — Тц, скучно с тобой. Бакуго отплывает, ложится на спину и закрывает глаза. И все. Больше ничего. Киришиме становится совестно — он ни секунды не сомневался, что его не отпустят. Зациклился, что его проверяют, он проверяет. А на деле все проще. Киришима смотрит на заходящее солнце, на Бакуго, делает глубокий вдох, стягивает футболку и соскальзывает с пирса в море. Возможно, Бакуго этого и ждет, возможно, Бакуго хитрее, чем кажется. Но Киришима уверен, что им удастся разобраться с доверием друг к другу. У Бакуго быстрая реакция, машинально отмечает он, оказавшись в кольце рук. Расширенные зрачки затопляют радужку, и сердце под ладонью заходится в бешеном ритме. Бакуго испугался. Киришима чувствует себя премерзко. Если начнет объяснять свой поступок, то собственноручно закопает себя в яме. Вряд ли Бакуго спокойно примет, что о нем подумали хуже, чем он есть на самом деле. — Придурок, — рычит Бакуго, расцепляя руки, и отплывает. Дерьмовая ситуация. Киришима осторожно приближается к нему, кладет ладонь на плечо, сжимает и говорит: — Прости. Бакуго бросает на него злобный взгляд, скрывается под водой и больше не появляется. Киришима качается на волнах, рассматривая закатное небо. Что там он думал о доверии?.. — Ты действительно тупой, да? — Он поворачивает голову и натыкается на недовольного Бакуго. — Думаешь, если водичка теплая, то не заболеешь? Давай, вали уже. Киришима хочет сказать, что Бакуго ужасно наглый. Ворует его честно пойманных рыб, а теперь гонит из моря. Киришима хочет сказать, что рад его видеть. — Я принес для тебя кое-что, попробуешь? — говорит Киришима. Подплывает к пирсу, еле взбирается — затекшие мышцы отказываются работать — и достает из пакета бенто. — Оно уже остыло, но все равно должно быть вкусным. В коробочке рисовый омлет. Киришима вечером проскользнул на кухню, в полной решимости дать попробовать Бакуго человеческую еду. Они недавно спорили о ее вкусе, и «полное дерьмо» от Бакуго Киришиме не понравилось. Бакуго неспешно приближается, тянет носом, недоверчиво хмыкает, когда видит рулетики, мол, и это твоя готовка? Да дерьмо полное. Но все равно подцепляет когтями и откусывает добрую половину. — Пресно. — Да ты даже не прожевал, — возмущается Киришима, который видел, как омлет просто проглотили целиком. — Все равно пресно, — Бакуго пожимает плечами. Дергается кадык, словно он думает сказать что-то еще, но сдерживается. Киришима не торопит, ему интересно. — Я люблю острое. — Завтра... — Киришима опять остается один, Бакуго никогда не дослушивает и не прощается. Дома Киришима представляет, что приготовит Бакуго завтра, списывается с Каминари, рассказывает о работе, отдыхе, каникулах в целом, и напрягает с «представь, чисто гипотетически...» Каминари что-то набирает, долго, Киришима успевает принять душ, забраться в кровать. «Ты заснул на клаве?» «Ай, пофиг». Следом прилетают поднятые вверх пальцы и вопрос, с кем встречается Киришима. Затем — селфи, на котором Каминари счастливо улыбается, прижимаясь щекой к щеке смущенной Джиро. «Бро, — пишет Киришима и не знает, что еще добавить — радость за Каминари накрывает волной. — Она согласилась?!» «Вчера». Новое вложение — смазанная фотка, на которой все тот же Каминари с Джиро. Киришима смеется и желает удачи. Им обоим. «Джиро пока не любит фоткаться вместе. Вообще чтобы я ее фоткал т_т» Каминари придется туго — он не отпускает фотоаппарат с рук и снимает все, что ему нравится. Джиро ему нравится, еще со школы, поэтому кому-то из них придется либо смириться с участью быть пойманным в кадр, либо с невозможностью нажать на затвор. Когда Каминари вспоминает про Киришиму, он вздыхает. Отвечает честно — «нет, ни с кем не встречаюсь», но не договаривает всей правды — «появился новый знакомый». Который любит острое, с которым Киришима видится каждый день — Киришима крутит это предложение в голове и мысленно фыркает, — у которого есть акулий хвост. Утром Киришима нещадно зевает, потому что всю ночь проболтал с Каминари, потом к ним в чате присоединился Серо, и сон ушел на второй план. Осторожно выспрашивает у Такигава-сана рецепты острых блюд и все-таки решает приготовить кольца кальмаров под острым соусом. Как назло в этот день не присесть, Киришима сбегает на кухню только в конце смены. Готовка занимает минут сорок, и он надеется, что Бакуго дождется его. Над морем сгущаются тучи, пакет мотает из стороны в сторону поднявшийся ветер, но волны пока небольшие. Киришима устраивается как обычно, опускает ноги в воду и всматривается в горизонт. Открывает бенто и закидывает в рот золотистое колечко, вмиг становится горячо и жарко. Он гадает, насколько острым все окажется для Бакуго. Киришима ждет, все поглядывая на море, хмурится и решается позвать Бакуго. — Блядь, да здесь я, не ори. Бакуго хватается за пирс рукой и показывается из воды. Накатывающие волны стремятся утащить его с собой, назад. — На работе был аврал, а потом готовил... В общем, извини, что опоздал. — Киришиме не нравится борьба Бакуго с морем, и он осторожно, но крепко скрещивает ноги за его спиной под плавником. — Я подумал, что так будет удобнее. Бакуго скрипит зубами, но ничего не говорит — игнорирует помощь, понимает Киришима, — и находит глазами открытую коробочку с кальмарами. Хватает первое кольцо, отправляет в рот и, все так же не прожевывая, глотает. По хищному оскалу становится ясно, что еда — не дерьмо. Киришима смеется, но наталкивается на задумчивый взгляд и осекается. Бакуго подается вперед, кладет ладонь ему на живот и ведет вверх, цепляясь когтями за ткань майки, немного царапая кожу, но Киришима не думает бояться. Бакуго дышит размеренно, облизывает губы, зрачок затапливает радужку черным. Киришима сам старается не шевелиться, дышать в такт с ним — ни черта не выходит, — тонет во взгляде и сдается первым. Осторожно тянет за ожерелье к себе и накрывает его губы губами. У Бакуго они горячие, соленые и острые одновременно — Киришиме нравится такое сочетание. Осторожно ласкает их языком, когда глаза Бакуго расширяются, а сам он резко отшатывается, уходит полностью под воду, отплывает на небольшое расстояние и выныривает обратно. Что это, блядь, было? — читает Киришима по его реакции. — Что это, блядь, было? — орет Бакуго и с усилием трет ладонью рот. — Я думал, ты хотел этого, — Киришима чувствует себя полным дураком. — Целоваться с человеком? Бакуго от возмущения бьет хвостом о воду, обдавая брызгами Киришиму, внезапно подплывает ближе и на накатывающей волне сшибает его собой. Упав, Киришима больно ударяется головой, морщится и едва не стукается носом с Бакуго. Бакуго нависает над ним, расставив руки по обе стороны от головы Киришимы. — Целоваться? — хрипит он от едва сдерживаемого гнева. — Ты должен был бояться, а не целоваться со мной! Острые когти у твоей шеи — вот, о чем надо думать, идиот! — Но зачем? — Потому что я — хищник, и могу в любой момент разодрать твое тело, если мне этого захочется. — Но мы же друзья. — Друзья не целуются. — Хорошо, тогда ты мне нравишься. — Ты мне — нет. — Врешь, — Киришима вздыхает и смотрит прямо в глаза Бакуго, не собираясь проигрывать эти гляделки. Возможно, он не нравится Бакуго, но они точно друзья. — Ты отличный парень, мы друзья, ты мне нравишься, я тебя не боюсь и хочу целовать, Бакуго. Это факты, и тебе придется принять их. Киришима наконец расслабляется, и где-то внутри зарождается приятное тепло, от которого покалывают кончики пальцев и хочется прикасаться. Киришима покусывает изнутри щеку и аккуратно отводит назад челку Бакуго, налипшую ко лбу. Тот вздрагивает, скалится, показывая зубы, и он не удерживается и целует его в уголок губ. — Ты?.. — Бакуго задыхается от возмущения, сипит: — Убью нахер, — и соскальзывает с него в море. Киришима лежит еще немного, пялясь в грозовые тучи, и трогает пальцами губы — они горят, в ушах стучит кровь, щеки пылают. Так сладко и приятно ноет сердце. Киришиме действительно нравится Бакуго. *** Волны покачивают моторную лодку, чайки устраивают соревнование «перекричи другого», Киришима отчаянно хочет убавить их звук. Или хотя бы поймать наконец одну несчастную терпугу — чисто из упрямства — и вернуться домой. Бакуго не видно уже неделю. Киришима старается думать, что дело в поцелуе, а не потому что тот куда-то вляпался, жалеет, что нет подводной связи, можно было бы забросать его сообщениями или позвонить. Он откидывается на спинку сидения, щурит глаза от солнца и натягивает пониже кепку. Киришима переводит взгляд на воду, чертыхается и хватает удочку. Ни наживки, ни крючка, ни грузила — словно леску кто-то аккуратно перерезал. — Мог бы и показаться, — фыркает Киришима, оглядываясь по сторонам. Вокруг только безмолвное море и крикливые чайки. — И зачем? Бакуго выплывает слева. — Тебя не было видно неделю, не поверю, что ты избегал меня из-за поцелуя. Бакуго недовольно хмурится, подбирается ближе и протягивает руку. Киришима не понимает, что скрывается за этим действием, но тянется в ответ. Пальцы у Бакуго холодные, скользят по внутренней стороне ладони, рождая внутри легкий трепет, цепко смыкаются вокруг запястья и дергают на себя. Киришима рискует грохнуться в море, поэтому пытается упереться о бортик. Пока он балансирует, Бакуго мажет губами по его губам и все же утягивает в воду. Киришима всплывает и со страхом смотрит на Бакуго. «Мне же не показалось?» — бьется в голове. — Внеплановые соревнования, я не мог проиграть дерьмодеку и двумордому. А, ну, конечно, поцелуй — это не то, из-за чего он мог бы переживать. Киришима улыбается своим мыслям, ловит уносимую волнами кепку и, недолго думая, надевает ее на Бакуго. — Придурок. — И кто победил? — Деку. — Хочешь поговорить об этом? Бакуго недолго мнется, прежде чем прошипеть «нет». — Ты все равно крутой, — в запале признается Киришима и видит, как Бакуго приподнимает бровь. Киришима краснеет, чешет кончик носа и решает уйти под воду. Всплывает с другой стороны лодки, закидывает на нее футболку, шорты, Бакуго отправляет туда кепку. — И что это было? — Смущение, чувак, смущение. И об этом не спрашивают! — возмущается Киришима. Бакуго дергает плечом, мол, плевать вообще. Киришима вздыхает и ложится на спину. Солнце снова бьет в глаза. — Почему я? — В смысле? Киришима прикрывает веки, пытаясь собраться, успокоиться — это всего лишь простой вопрос, который мог встать перед каждым. Только вот от ожидания ответа внутри все скручивается в узел. — Сколько раз ты уже крал чужой улов? Совсем рядом слышен всплеск, левую руку случайно задевает рука Бакуго. — Блядь, нихера ж неудобно, солнце глаза режет. — Бакуго возится еще, замолкает. Молчит минуту-две. — Один раз. Сердце реагирует сразу — бьется быстро-быстро. — Почему я? — повторяет Киришима, перебирает руками, пропуская воду сквозь пальцы. — Потому что, блядь, — раздраженно цедит Бакуго. Киришима приоткрывает один глаз, потом второй. Ему мерещится, что тот покраснел. — Не знаю, было весело наблюдать, как ты после ловли отпускаешь безмозглых рыб, придурок. И этот дерьмовый цвет на твоей голове... интересный. Ответ бьет наотмашь, заставляет давиться вдохом. Киришима выпрямляется, встречается взглядом с Бакуго и не знает, как реагировать. Бакуго в трех гребках от него, очень хочется оказаться близко-близко, улыбнуться, сказать глупость, лишь бы снять напряжение с его плеч, убрать застывший вызов в глазах. Но рано, для этого пока рано. Киришима чувствует себя жестоким, но у него еще есть вопросы. — И как долго ты наблюдал за мной? — Полторы недели. — А сегодняшний поцелуй... — Киришима видит, как Бакуго за одно мгновение переходит в режим хищника. Только теперь он не потенциальная добыча. Они на равных. — Проблемы? — Нет. — Киришима подбирается ближе. — Так почему я? — Потому что, блядь, — рычит Бакуго. — Как же ты заебал. Киришима совсем рядом, Бакуго раздражен, но позволяет. — Все же просто, — Киришима улыбается и качает головой. — Я тебе понравился. Ты мне нравишься тоже, и если бы спросил, почему, я бы ответил — не знаю, просто потому что. Потому что ты — это ты, Бакуго. — Захлопнись уже, — просит Бакуго, закатывая глаза. — Тогда давай целоваться, — предлагает Киришима и с удовольствием отмечает, как у того начинают краснеть кончики ушей. Где-то там на периферии сознания остаются чайки, ветер и шум волн. Кожа у Бакуго обычная, не холодная, не склизкая, Киришима ведет ладонью по плечу, запускает пальцы в его волосы, ерошит. Сердце Бакуго такое же сумасшедшее, как его, и откровеннее любых их слов. Киришима рад, что Бакуго прижимает к себе, потому что кроет. Он вдыхает поглубже, словно собирается нырнуть под воду, и тянется за поцелуем. Поцелуй — действительно как прыжок в воду — оглушает на пару секунд, а потом выбивает дух, враз обрушивая все ощущения. Киришима утыкается лбом в плечо Бакуго, пытается отдышаться, унять дрожь, прийти в себя. «Как же охрененно, — думает он, поглаживая основание спинного плавника Бакуго, и ловит его ответную дрожь. — Черт!» — Отлипни уже от меня, — голос у Бакуго хриплый, тихий, надломленный, оседает во влажных волосах Киришимы. Но слова разнятся с действиями — Киришима тихо млеет от того, как тот перебирает его пряди. — Пять сек, бро, но если честно — не могу, — Киришима зависает, задумавшись, а потом проводит носом по шее и счастливо выдыхает. — Потому что потону, зуб даю. Бакуго что-то ворчит, но не отталкивает. *** Второй триместр начинается через неделю, и об этом надо как-то сообщить Бакуго. Киришима не скрывает, что учится в Токио и уедет, как только закончится август, но кажется, что тот не обратил на это внимания. В видеочате Каминари весело ухмыляется и наиграно сочувственно тянет «отношения на расстоянии». Все думают, что Киришима встречается с Кацуки-чан. Тот не отрицает, но недоговаривает. «Интернет в помощь» — Серо сама очевидность, но на морском дне телефоны не работают. «Просто напомни, что скоро уезжаешь, — устало вздыхает Джиро, протягивая Каминари чашку чая. — А там сориентируешься». «Сориентируешься» стоит на повторе весь рабочий день. «Отношения на расстоянии» подстраивается под его шаг, пока он спускается к пирсу. Однако все затихает, стоит увидеть Бакуго. Киришима опирается на руки, наблюдает, как тот плавает поблизости, и молчит. Он катает слова на языке, думает, с чего подступиться и как начать, но все не то. Да и нарушать идиллию ему совсем не хочется, в конце концов у него есть еще шесть дней. Только он понимает, что Бакуго не простит. — Что не так, дерьмоволосый? — Бакуго цепляется руками за пирс, подтягивается, скользит по Киришиме всем телом и нависает. Вглядывается, находит что-то и недовольно фыркает, накрывая его ладони своими. — Не загоняйся, тебе вредно. Киришима пытается ответить — наверно, вот он, тот самый момент — только Бакуго целует, голодно, рвано, глубоко. — Блядь, — хрипит он, съезжая по Киришиме обратно в море — руки не выдерживают вес. «Сориентируешься» вновь напоминает о себе. Киришима, кажется, уже. — Ты как? — спрашивает он и застывает, завороженно смотря на прозрачную толщу воды, у поверхности которой находится Бакуго. — Нормально, — отвечает тот, выплывая. — Так что там у тебя? — Ничего, — врет Киришима, а потом добавляет, желая сгладить ложь: — Жаль, что у тебя нет телефона. — И все? — Да. — Мне тебя и тут хватает. А вот Киришиме — нет. И точно не будет хватать в Токио. Но об этом он скажет завтра, послезавтра — крайний срок. Они засиживаются до первых звезд. Киришима успевает искупаться раза три, устроить заплыв, столкнуться с Миной. — Пришла поглазеть, рогатая? — Да, — и в ее ответе столько искренности, что всем становится ясно — действительно поглазеть, и ничего другого. С Миной Киришима знакомится в начале августа. Бакуго недоволен, Киришима удивлен — наверно, потому что тайнами не разбрасываются и не раскрывают себя перед кем попало. Он так и сказал Бакуго. Тот окинул его странным взглядом и ушел под воду — ушел от ответа, если переводить на человеческий. Зато Мина сразу призналась, что не появилась бы перед тем, кому не доверял Бакуго. Да и сам Бакуго бы не допустил такого. Киришима вздыхает и украдкой пялится на Бакуго. Прошло чуть больше месяца, а он втрескался по уши и теперь мается, в отличие от некоторых. — Если думаешь, что я не слышу тебя и не вижу взглядов побитой собачки, то ты забыл, с кем имеешь дело, — лениво и в то же время угрожающе тянет Бакуго, переводя взгляд с неба на него. — Ты самый мужественный из всех в этом море, — примирительно заявляет Киришима и поднимается на ноги. — Я просто устал. Бакуго щурится, оценивая его слова на правду, и ухмыляется — не, не поверил. Но Киришима на самом деле устал и не хочет спорить. Завтра. — Я пойду. Он машет рукой и делает три шага, когда за спиной слышится что-то странное. — Бакуго?.. — Киришима тревожно оборачивается. — Провожу. — М-м-м, — Киришима не в силах быстро обработать увиденное, поэтому выдает первое, что проносится в голове, — ты... чел, да у тебя... Он не может закончить фразу и просто тычет пальцем в ноги Бакуго. — Ты так только сейчас или всегда?.. — Всегда, — Бакуго явно доволен эффектом, который произвел, и теперь мало что может стереть его самодовольную ухмылку. — Ты не спрашивал. — Я не спрашивал, — шепотом повторяет Киришима, а потом возмущается: — Да так нечестно, не по-мужски! — Кто-то недавно говорил, что я самый мужественный. — Прикрылся бы хоть, — вздыхает Киришима, протягивая ему свою спортивку. — Мы могли бы гулять по городу, я бы угостил тебя фирменным блюдом... — В Токио. — Что? — Тебе не понравилось море? — Понравилось, но что там про Токио? — он настаивает на своем, потому что надеется, что не ослышался. Потому что это самое удивительное, самое невероятное и самое-самое, что решит их проблему с расставанием. — Бакуго Кацуки, второй курс токийского университета. — Совсем не мужественно, друг! — укоризненно вздыхает Киришима, разрываясь между желанием поколотить его и счастливо улыбаться, как идиот. — Проблемы? — Бакуго закидывает руку ему на плечо и проводит носом по волосам. — Никаких.