Тревожный перезвон

Джон давно заметил, что с Майкрофтом что-то не так. Врача в себе он отключать не умел, да и необходимости не видел, поэтому прекрасно мог сложить одно с другим и сделать выводы. А сделав, решить не вмешиваться, поскольку у Мистера Британское Правительство наверняка целый штат придворных лекарей, что ему до мнения доктора Ватсона, верно? К тому же, ничего серьезного Джон у Майкрофта и не предполагал. Стрессовая сидячая работа, хроническое переутомление, склонность к невоздержанности в пище, минимум пребывания на свежем воздухе — никакого здоровья не хватит и на половину списка. Поэтому Джон просто сделал про себя выводы и старался быть начеку — как, впрочем, и всегда. Первый тревожный звоночек прозвенел в Шерринфорде. Строго говоря, далеко не первый, да и не один, их там был целый колокольный перезвон, но тогда было попросту не до того. Не до анализа, не до волнения — только всё до того же «начеку». Они были не в порядке все, но в какой-то момент Джону начало казаться, что не выдержит именно Майкрофт. Особенно когда тот, уже не скрываясь, держался то за виски, то за стены. Но обошлось. Второй — в Масгрейве, притом неожиданно из уст Шерлока. Вероятнее всего, Джон, не попадавший зубом на зуб после купания в колодце, слышать этого и не должен был, но он стоял слишком близко к Шерлоку… «Позаботьтесь о Майкрофте. Он не столь силен, как считает». И сочетание того, что Шерлок сказал это, впервые назвав Лестрейда верным именем, с самим фактом просьбы, к нему обращенной, прозвучало для Джона практически набатом. Но тогда снова было не до того — да и если бы речь шла не о братьях Холмс, Джон бы даже не забеспокоился. Обычное дело: один брат волнуется за другого, который пережил немало и находится сейчас не рядом. Но речь шла о братьях Холмс. И третьего звонка, если уж вести подобный счет, Джон пропустить уже не мог. В то утро он приехал на Бейкер-стрит к тому времени, в которое обычно начиналось его дежурство в клинике. Но из-за сменившегося руководства и постоянных перестановок в графике день оказался выходным, а Джон вспомнил это, уже когда пришла няня Рози. Конечно, можно было остаться дома, заняться накопившимися делами, побыть с малышкой, даже не отпуская няню, но Джон не раздумывая вышел из дома, сел в машину и поехал к Шерлоку. После случившегося в Шерринфорде прошло почти два месяца, но он еще не оправился до конца сам и прекрасно понимал, что Шерлоку и того хуже, потому старался проводить все свободное время с ним. Можно было, конечно, взять Рози, но Джон тактично счел, что уж если вваливаться без приглашения, то хотя бы одному. А если Шерлока не окажется дома, он просто вернется к себе. Шерлок дома оказался. Джон убедился в этом, уже воспользовавшись своим ключом (о каком вообще приглашении могла идти речь), поскольку не стал даже писать и предупреждать друга о своем визите. И, судя по всему, зря. — Джон? — Шерлок, обнаружившийся в гостиной, поднял голову от каких-то бумаг, которые изучал, и изменился в лице слишком уж явно, чтобы у Джона могли остаться какие-то сомнения. Человек, который рад визиту, так не выглядит, даже если это Шерлок Холмс. — Привет, — Джон решил поздороваться, как ни в чем не бывало, прошел в гостиную, с нескрываемым удивлением оглядывая горы бумаг на журнальном столике. — Дело? Ответ заставил себя ждать, вынуждая Джона осмотреть внимательнее и Шерлока, и бумаги. И если первый, за исключением явного неудовольствия при виде гостя и почти привычной бледности, выглядел нормально, то вторых было много. Даже слишком много, учитывая, что Шерлок предпочитал работу с электронными носителями информации или же развешивал распечатки на стенках, но сейчас — Джон огляделся — стены были пусты. — Дело, — ответ оказался слишком коротким для той паузы, какая перед ним следовала, а Шерлок снова уткнулся в бумаги. — Рассказывай. У меня очередная перестановка в графике и внезапный выходной, так что я в твоем распоряжении целиком и полностью, — Джон решил не обращать внимания на реакцию Шерлока, уселся в свое кресло и подтянул к себе одну из бумажных стопок. И раскрыл рот, потому что Шерлок тут же оказался рядом и вырвал бумаги из его рук. — Шерлок, какого черта?! — Это государственная тайна, — Шерлок вернулся на свое место, кое-как пристроив бумаги на краю столика и избегая смотреть на Джона. — Запрещено к просмотру третьими лицами. — Что, прости? — как ни спокоен был Джон с самого утра, такое поведение Шерлока просто не могло хотя бы не начать выводить его из себя. — Напомни-ка мне, когда тебя это останавливало? Тишина. Шерлок, приняв максимально сосредоточенный вид, снова склонился над документами. Прежний Джон Ватсон плюнул бы, психанул и ушел. Машину бы на ТО отвез, костюм из химчистки забрал (если его там за три недели еще не отправили в секонд-хенд), накупил продуктов — и к дочке, мультики смотреть. И немножечко, частью подсознания ждать, когда Шерлок его позовет. Прежний Шерлок Холмс остался бы сидеть с отсутствующим видом, изучая (или делая вид, что изучает) эти проклятые бумаги, дожидаясь, пока Джон уйдет, и не делая ни малейшей попытки что-либо объяснить. Но нынешний Джон остался сидеть на месте, не делая попытки ни встать и уйти, ни взять снова какую-нибудь из бумаг, готовый в любой момент перевести няне двойную оплату, чтобы она осталась на ночь. А нынешний Шерлок выдержал ровно три минуты и двадцать восемь секунд, прежде чем поднять глаза и встретиться взглядом с Джоном. Который внезапно заметил в глазах Шерлока… Тревогу? Если бы речь шла о другом человеке, Джон сказал бы даже, что испуг. — Это действительно государственная тайна, — начал он после короткого безмолвного диалога исключительно взглядами. — Бумаги Майкрофта. Я должен все здесь разобрать до вечера. Более красноречивым для Джона могло бы стать, пожалуй, только то, если бы Майкрофт сам пришел к нему в клинику со словами «доктор Ватсон, у меня проблема». За все долгие и трудные годы знакомства с братьями Холмс Джон никогда не видел, чтобы Шерлок занимался такими делами Майкрофта. Вот вам, доктор, и третий звоночек, и теперь уже точно не на что отвлекаться и пора выяснить наконец, что происходит. — Что с ним? Джону нечасто доводилось видеть Шерлока вздрагивающим, и сейчас он едва инстинктивно не дернулся следом и тут же вскинул ладони, спеша успокоить возможные подозрения. — Шерлок, я врач. Хороший, как ты знаешь. И я давно заметил. Спросить тебя тоже следовало, конечно, давно, но все было как-то не до того, — короткий нервный смешок прорвался самостоятельно, и Джон не стал его сдерживать. — Это тоже тайна, Джон, — тон Шерлока сделался почти… извиняющимся? — Состояние здоровья Майкрофта приравнивается к государственной тайне и может быть раскрыто только официальным врачам нашей семьи. И снова — прежний Джон вспылил бы, принялся перечислять, сколько раз он штопал, откачивал, колол и приводил в чувство отдельно взятого члена этой семьи, а нынешний только вздохнул: — Я распишусь, где нужно. Рассказывай. Шерлок отложил бумаги. Кивнул. Отвел взгляд, поднялся, отошел к окну и остановился там, не поворачиваясь к Джону. — Альцгеймер. — Что? — Джон переспросил автоматически, непонимающе сдвинув брови, и почти тут же нервно рассмеялся. — Шерлок, это невозможно. Шерлок резко развернулся, и при виде его перекошенного лица Джон так же резко перестал смеяться, чувствуя, как перехватывает дыхание. Господи. Но это же действительно невозможно. Майкрофт Холмс, мозг британского правительства — и болезнь Альцгеймера. Джон прекрасно представлял себе, о чем шла речь, и это было несовместимо. — Шерлок. Тот снова кивнул, вдохнул, словно собираясь заговорить, и внезапно закрыл лицо руками, шумно выдыхая. Джон сорвался с места мгновенно, в два шага оказался рядом с Шерлоком, поддержал его под локоть, мягко подталкивая к дивану. — Шерлок. Сядь, я сделаю чай. Шерлок послушно сел, отнял руки от лица, глядя на Джона по счастью совершенно сухими глазами, но при словах о чае покачал головой и кивнул Джону в сторону его кресла. Джон помедлил ровно секунду, но сел, решив не спорить. При одной только мысли о том, сколько всего эти Холмсы держат в себе, Джону становилось почти физически нехорошо, и если Шерлок решил все ему сейчас рассказать, чай уж точно может подождать. Но Шерлок молчал, словно не зная, с чего начать. — Как давно? — Джон понял это и поспешил прийти на помощь с наиболее нейтральным уточняющим вопросом. — Почти четыре года. Четыре. Джон нахмурился, прикидывая в уме: выходило, что началось это примерно тогда, когда Шерлок считался погибшим. — Верно думаешь, — замолчавший было Шерлок прочистил горло. — Первый раз ему стало плохо вскоре после моего… — он неопределенно повел рукой, и Джон кивнул. — Мы были у родителей. Ужинали, они что-то обсуждали с мамой, он внезапно замолчал, уронил вилку, пытался что-то сказать и никак не мог, а потом начал задыхаться и потерял сознание. Все логично. Даже мнимая, смерть Шерлока была большим стрессом и для Майкрофта — в его непробиваемость и отсутствие сколько-нибудь теплых чувств к брату Джон не верил давно. Да, Майкрофт был в курсе всего плана, сам же помогал его провернуть и потом Шерлоку прятаться, но что-то могло пойти не так в любой момент, на любом этапе — и тогда Шерлок мог погибнуть по-настоящему. И значительная часть ответственности за то, чтобы этого не случилось, висела именно на Майкрофте. Это, конечно, меньше, чем судьба Соединенного Королевства, но эмоциональной вовлеченности никто не отменял. Даже у Холмсов, как Джон недавно убедился окончательно. Он бы даже сказал, особенно у Холмсов. — Я не предполагал, — Джон заговорил, понимая, что пауза затянулась. — То есть я видел, что с ним что-то не так, но не подозревал, что это настолько серьезно. Черт, да если диагноз поставлен почти четыре года назад, болезнь просто не может уже не быть очевидной. При самом лучшем раскладе Майкрофту осталось максимум лет пять-восемь… Теперь замолчал и Джон, понимая, что просто не сможет ничего из этого сказать Шерлоку в лицо. — Я понимаю, о чем ты думаешь, — Шерлок улыбнулся, и от этой улыбки у Джона защемило сердце. — Но помни, что это — Майкрофт. Особенный мозг, особенный организм. Особенный уход. Рано или поздно это станет заметно, но мы всеми силами оттягиваем этот момент как можно дольше. Он работает на износ, чтобы больше успеть, берет паузы только на время серьезных приступов, но их было не больше пяти. Шести, — Шерлок сцепил руки в замок, опустил на них взгляд. — Уже шести. Джон с трудом, хотя и успешно, боролся с желанием потрясти головой на манер вылезшей из воды собаки. Нет, возможно все. Болезнь Альцгеймера, как и многие ей подобные, изучена катастрофически ничтожно, и наверняка разные уникальные случаи имели место быть, просто Джон о них ничего не знал, потому что это совершенно не было его спецификой. Но в голове это все равно отказывалось укладываться. — Кто знает? — не самый важный вопрос, но Джон почувствовал, что важной информации для него пока достаточно. — Родители. Королева. Премьер. Врачи. Антея и еще несколько доверенных лиц. Ты. — Ясно. Шерлок не назвал Эвр, но Джон не стал уточнять. Вполне возможно, что она действительно не знает официально, разве что о чем-то сама догадывается, но это, в конце концов, совершенно неважно. Хотя и важно то, что именно после ее «игр» Майкрофту, очевидно, стало хуже. — После Шерринфорда он продержался сутки, — Шерлок все же заговорил об этом сам, в который раз подтверждая свою способность читать Джона, как открытую книгу. — Но вчера ему стало плохо снова, и это слишком маленький промежуток между приступами. Намного меньший, чем обычно. Голос Шерлока дрогнул, и Джон даже зубы стиснул, чувствуя нестерпимое желание его просто обнять. Но не стал, сдержался, не уверенный, что они оба выдержат это, потянулся вместо этого к треклятым бумагам, чувствуя острую необходимость сменить тему хотя бы на какое-то время. — Помогу?.. Шерлок кивнул, ответил благодарным взглядом и изменившимся на привычный тоном принялся вводить Джона в курс дела, чуть позже даже отшутившись, что если уж раскрывать государственные тайны, так сразу несколько, что мелочиться. Работали в основном молча. Все бумаги нужно было разложить по направлениям (внутренняя политика, внешняя, антитеррор, финансы, законопроекты и т.д, и т.п.), а те, что требовали немедленного решения, Шерлок откладывал отдельно, изредка фотографировал их и кому-то писал. Джон периодически что-то у него уточнял, советовался с ним, приносил чай, предлагал поесть. Без четверти шесть Шерлок отложил последний документ, с хрустом потянулся, допил давно остывший чай и внимательно посмотрел на Джона. — Я сейчас поеду к нему. Присоединишься? Джон, тоже взявшийся за кружку, от неожиданности дернулся, едва не пролив чай на ближайшую стопку бумаг (спасибо реакции!), уставился на Шерлока и кивнул даже дважды, не сразу найдясь с ответом. — Он… Не станет возражать? — Не думаю. Я… — Шерлок умолк, поднялся с дивана, чуть отошел, отворачиваясь, словно ему так проще было говорить некоторые вещи. — Я каждый раз боюсь, что он меня не узнает. Джон искренне считал — и субъективно, и на основании медицинских данных, — что у него крепкое сердце. Но в этот момент оно дернулось, заболело второй уже раз за день, а сам он, резко поднявшись, подошел к Шерлоку, развернул лицом к себе и крепко обнял, наплевав на все условности. Никто, черт возьми, никто не должен выносить такие вещи в одиночку. — Я поеду с тобой, это не обсуждается. Все будет хорошо, слышишь? — Он однажды уже не узнал Антею, — голос Шерлока звучал глухо, в плечо Джона, но сам он не делал попыток вырваться из объятий. — Ненадолго и в самом начале приступа, меня тогда не было рядом, но не узнал. И уже начинает многое забывать. Ты бы видел его ежедневник: там в таких деталях расписано… — Шерлок, — Джон перебил его, не в силах больше это слышать. — Прекрати. Даже если когда-то это должно случиться, в наших силах оттянуть этот момент, ты сам говорил. Поехали. Он отстранился первым, прошел на кухню налить себе воды, давая Шерлоку возможность взять себя в руки, успокоиться окончательно. Поехали на машине Джона: Шерлок договорился с приезжавшей за бумагами Антеей, что их пропустят, и показывал дорогу. Джон клинику, куда они приехали, не знал, она была далеко за городом и охранялась так, словно там периодически поправляли здоровье и члены королевской семьи. Хотя, подумал Джон, разглядывая обстановку уже внутри, пока Шерлок разговаривал с лечащим врачом Майкрофта, возможно, так оно и было. — Он не спит, сознание ясное, только немного нарушена координация и в целом слаб, — буквально протараторил Шерлок на ухо Джону, пока они шли уже к палате. Джон не стал расспрашивать о подробностях: Шерлок выглядел скорее воодушевленным, чем опечаленным после разговора с врачом, значит, все не так плохо. По крайней мере, на сей раз. В палату они вошли вместе, хотя Джон и отнекивался поначалу, предлагая зайти чуть позже Шерлока, но главный аргумент того оставался неизменен — и возразить Джону было нечего. Разумеется, он хотел быть рядом, если Майкрофт Шерлока не узнает. Но их опасения не оправдались. В палате, больше похожей на суперлюксовый гостиничный номер, негромко играла классическая музыка, Майкрофт лежал в постели, бледный, явственно нездоровый на вид, но все равно производивший впечатление скорее смертельно уставшего, чем смертельно больного человека. Он в самом деле не спал, сразу же повернул голову, как только открылась дверь, и вскинул бровь, скривившись в такой привычной гримасе, что Джон даже заулыбался, чувствуя невероятное облегчение. — А, доктор Ватсон, — голос Майкрофта звучал негромко, но твердо, внятно, никаких проблем с дикцией Джон не заметил, по крайней мере, при первых словах. — Я предполагал, что Шерлок посвятит вас еще в прошлый раз. Не люблю ошибаться в прогнозах, знаете ли. — Не мог не доставить тебе такого удовольствия, дорогой брат, — Шерлок тоже улыбнулся, широко и искренне, и Джон впервые задумался о том, сколько же подтекста спрятано в этих взаимных холмсовских поддевках. — Майкрофт, — Джон кивнул, прошел вслед за уже усевшимся на стул у кровати Шерлоком, опустился на соседний. Майкрофт пошевелился, устраиваясь полусидя на всех подушках, которыми был обложен. Шерлок дернулся было помочь, да и сам Джон едва сдержал похожий порыв, но Майкрофт только покачал головой и справился сам, хотя сейчас его слабость уже не была настолько незаметной, как когда они только вошли. — Что говорят врачи? Выпустят тебя отсюда до восемнадцатого? — Шерлок просидел спокойно, разглядывая брата, не дольше минуты. — Ты наверняка уже и сам все у них спросил, — Майкрофт скривился. — Вероятность пока мала, хотя я считаю, что с тем же успехом мог бы лежать и дома. — Дома ты будешь работать… Продолжение возражения Шерлока Джон честно прослушал, задумавшись над датой. Восемнадцатое. Марта? Это послезавтра. Если, как сказал Шерлок, приступ у Майкрофта случился вчера, так скоро его ни один адекватный врач выписать не должен, только если под свою ответственность — а с этих двоих же станется. Вообще Майкрофт всегда производил на Джона впечатление человека, более внимательно относящегося к своему здоровью и организму… Теперь понятно, почему и что на самом деле это не вполне так. Но почему именно восемнадцатое? И почему об этом спрашивает Шерлок? — …доктор Ватсон? — из размышлений его вывело собственное имя, названное Майкрофтом, пришлось проморгаться и принять виноватый вид. — Доктор Ватсон, очевидно, отвлекся, — Шерлок беззлобно ухмыльнулся. — Джон, Майкрофт спрашивал, составишь ли ты нам компанию, если его день рождения придется праздновать здесь? — А… Я… Кхм. Вот в чем дело. Ну да, разумеется, у Майкрофта Холмса есть день рождения, он у всех есть, а в том, что Джон до сих пор не знал сей знаменательной даты, не было ничего удивительного. Он и день рождения Шерлока-то спустя сколько времени после знакомства узнал. А учитывая нелюбовь что Шерлока же, что Майкрофта к любого рода праздникам, могло статься, что и этот Холмсы начали отмечать недавно. И вполне понятно, почему. — Да. Да, конечно. Кто он такой, чтобы отказываться. Холмсы не из тех людей, которые станут приглашать из вежливости, а после всего, что они пережили вместе… Джон вдруг осознал, что Майкрофт отреагировал на его появление в собственной палате совершенно спокойно, хотя вряд ли ему было приятно, что о его слабости теперь знает еще плюс один человек. Да, они поистине изменились. Все трое. — Вы очень любезны, док… — Майкрофт внезапно замолчал, зажмурившись и прижимая руку к виску. — Доктор… — Майкрофт! Шерлок и Джон вскрикнули одновременно, но первым к Майкрофту успел Джон: когда дело касалось врачебной помощи, его реакцию опередить было сложно. Он склонился над тяжело дышащим Майкрофтом, поймал запястье свободной руки: пульс учащенный, неровный. Заглянул в открывшиеся глаза: взгляд расфокусирован, зрачки расширены, но симметрично и не критично. — Вы слышите меня? Ответа не последовало. Джон услышал только, как сзади хлопнула дверь, очевидно, Шерлок помчался звать на помощь. — Дышите. Сейчас все пройдет, сейчас, — Джон потянулся поправить подушки, выпуская руку Майкрофта. Но тот внезапно сжал его пальцы сам, и пожатие это неожиданно оказалось настолько сильным, что Джон замер, просто держа Майкрофта за руку. Отстранили его быстро, но из палаты, как и смертельно бледного Шерлока, не выгнали, позволяя наблюдать за действиями сразу троих врачей. Быстрый осмотр, капельница, несколько уколов… Джон смотрел, почти не анализируя, крепко держа под локоть стоящего рядом с ним Шерлока и чувствуя, как бешено колотится собственное сердце. Все закончилось через каких-то пять минут. Майкрофт уснул, и их предупредили, что спать он будет минимум два-три часа, но Шерлок наотрез отказался уезжать, не убедившись, что брат хотя бы в относительном порядке. Джон смог только увести его из палаты в больничное кафе. Купил им по большому кофе, сэндвичу и все-таки попросил няню остаться с Рози на ночь, тут же переведя ей деньги, благо такое у них было оговорено и происходило далеко не в первый раз. Есть Шерлок отказался, но хотя бы выпил кофе, в который Джон щедро пересыпал чуть ли не половину сахарницы. А потом внезапно заговорил. Сначала о том, что раньше такого почти не было — то есть после сильного приступа, из-за которого Майкрофт оказывался в клинике, следовало еще несколько, но они были значительно слабее, а сейчас с ним почти то же, что случилось и накануне. Шерлок знает, он тоже был рядом и сам вызвал врачей. Потом о том, что он каким-то чудом часто оказывался рядом, когда было нужно. Майкрофт эти годы старался находиться где-либо помимо своего дома или кабинета минимально, поскольку даже учитывая, что настолько плохо, чтобы это невозможно было скрыть, ему становилось считанное количество раз, просто нехорошо на самом деле бывало намного чаще. И самые серьезные приступы, что, наверное, неудивительно, говорил Шерлок, случались после стрессов, напряженной работы, важных мероприятий — иными словами, они могли предугадать их оба. Только случившийся накануне, пожалуй, выбивался из привычного ряда: ничего особенного до того не происходило, вечером Майкрофт сам заехал на Бейкер-стрит, как делал иногда, проведать Шерлока — и почти сразу почувствовал себя плохо. А когда Шерлок уже был готов вызывать врача, Майкрофт неожиданно забыл, где находится, хотя и узнавал брата, и с ним случилась паническая атака. Еще и поэтому так перепугался сам Шерлок. Джон слушал, почти не говоря ничего сам, задавая только изредка короткие уточняющие вопросы. Как чаще всего чувствует себя Майкрофт, что он чувствует, что с ним происходит, как потом проходят его лечение и реабилитация… Шерлок говорил, негромко, спокойно, говорил, отвечал — очевидно, потребность высказаться, разделить это с кем-то, кроме самого Майкрофта, была велика. В самом деле, не с родителями же ему это обсуждать. Так Джон узнал, что чаще всего Майкрофта мучают головные боли и головокружения, мигрени, он быстро устает и теряет способность фокусироваться на чем-либо, забывает, но в основном какие-то мелочи, хотя и начал теперь скрупулезно записывать все важное, изредка может застыть посреди фразы или чтения, переставая воспринимать информацию, а также иногда оказывается неспособным выполнить что-либо, связанное с координацией: написать что-то, завязать шнурки, попасть ключом в замок. Но что при этом провалов в памяти или сильной дезориентации, схожей со случившейся накануне, у него практически не бывало. И чем больше Джон слушал, тем громче звенел в его голове очередной звоночек. И тональность у этого звоночка была совершенно иной. Как не поверил Джон тогда, сразу, что у Майкрофта Альцгеймер, так не верил и теперь — только все крепче. — Я могу увидеть его карту? — спросил он, когда Шерлок замолчал. — Когда будут улажены формальности с твоим статусом — да, не думаю, что Майкрофт станет возражать. Но едва ли сегодня. Джон согласился, надеясь, что это будет возможно хотя бы в ближайшие дни, но обсудить это они не успели: Майкрофт проснулся. На этот раз Джон даже не подумал отправлять Шерлока в палату одного, пропустил только чуть вперед и следом вошел сам. — Шерлок, — Майкрофт выглядел чуть хуже, чем несколькими часами ранее, и говорил тише, но поспешил назвать имя брата, едва только они вошли. — Доктор Ватсон. Спасибо. — Вы помните, что произошло? — Джон, удивленный этим «спасибо», задал первый же пришедший на ум вопрос, пока Шерлок очевидно справлялся с эмоциями. — Помню. И хотя сказано не было больше ничего, Джон почему-то понял, что говорили они оба не только о самом факте приступа, но и о том, что и как вообще происходило. И то, что Майкрофт это помнил, почему-то прозвучало следующим тревожным звонком. И оттенок у этой тревожности снова был другой, что следовало обдумать. Возможность такая Джону представилась скоро. Майкрофт чувствовал себя откровенно неважно, они не пробыли у него и десяти минут, оставив отдыхать, и отправились на Бейкер-стрит. Шерлок тут же засел за ноутбук, и Джон, прекрасно зная его способы справляться со стрессом, не стал возражать, а просто сел за свой, предусмотрительно захваченный из машины. К трем часам ночи количество информации по болезни Альцгеймера и еще ряду болезней центральной нервной системы в его голове было таким, что он смог только переместиться из гостиной в свою бывшую спальню, рухнуть там на как всегда свежезастеленную кровать и провалиться в тяжелый сон. Утро по счастью снова выходного, наступившее в восемь, принесло с собой еще ворох документов, часть из которых для разнообразия касалась Джона. Ему нужно было уйму всего прочитать, выслушать от Антеи и незнакомого мрачного сотрудника МИ-6, подписать, снова выслушать… А потом наконец получить копию карты Майкрофта. И хотя профиль по-прежнему был далеко не Джона, ни возражать, ни препятствовать, ни даже спрашивать, зачем ему это, не стал никто. Персональный лечащий врач Шерлока Холмса. В любой другой момент можно было бы гордиться, но сейчас Джон запасся крепчайшим свежесваренным кофе и углубился в записи, пока Шерлок разбирался с делами брата. Первым закончил Шерлок. И впечатлился этим, очевидно, настолько, что когда наконец закончил Джон, на обеденном столе дымились коробочки из их любимого китайского ресторана, а Шерлок разливал кофе. Но Джон даже не смог оценить это в полной мере. — Шерлок. Отнесись спокойно и пока максимально абстрактно к тому, что я сейчас скажу. Шерлок только вскинул бровь. — Я не специалист, — за минувшие сутки Джон настолько часто повторял сам себе эту фразу, что она стала почти уже мантрой, как ни странно, вселявшей спокойствие и помогавшей укрепляться в своих сомнениях и подозрениях. — Это совсем не мой профиль. Но я сомневаюсь в диагнозе. Вздрагивающий второй раз за практически одни сутки Шерлок — это явный перебор, но Джон заставил себя оставаться спокойным и, поскольку ответа никакого не последовало, продолжать. — Я не могу строить предположения о том, почему и как, но скажу, что немало диагнозов подходит под клиническую картину Майкрофта. Подходит куда больше, чем Альцгеймер. И результаты некоторых его обследований меня… Обескураживают, потому что они противоречат одни другим. — Что нужно делать? — голос Шерлока прозвучал настолько пугающе спокойно, словно сам он уже нашел виноватого и спрашивал, что делать с ним. — Провести некоторые исследования повторно. Как минимум. Конечно, чем больше, тем лучше, но хотя бы некоторые. И хорошо бы в другой клинике, — Джон выразительно кивнул на карту Майкрофта, данные в которой практически полностью были из той клиники, где он сейчас и находился. — Это возможно? — Государственная тайна, помнишь? — Шерлок сомкнул заметно дрожащие пальцы перед собой. — Можно, конечно, анонимно, но… Уверен, что в той клинике этого делать не стоит? — Попытаться можно. Я абсолютно уверен, что время у нас есть — и куда больше, чем вы думаете, Шерлок. Но тогда мне нужно там присутствовать. Если есть ошибка — а я все-таки уверен, что она есть, — она или случайна, или не случайна. И в том, и в другом случае нужен свежий взгляд. — Едем. На китайскую еду оба даже не посмотрели. Почти в четыре часа дня они были в клинике. Майкрофт не спал и чувствовал себя значительно лучше, чем накануне, но, уговорившись еще по дороге, они не стали рассказывать ему о сомнениях Джона заранее. Против обследований Майкрофт все равно ничего не имел, как и против присутствия на них Джона — даже снова сказал, что ожидал этого. Но вот врачебная бригада клиники во главе с лечащим врачом Майкрофта никак не могла взять в толк, откуда и зачем бывший военный хирург, а ныне врач общей практики (пусть и личный Шерлока) взялся и собирается лезть в их работу, но против слова Майкрофта не была бы бессильна, пожалуй, только королева. Правда, ее и спрашивать не стали. Без десяти минут пять Джон рассматривал снимки МРТ Майкрофта Холмса, чувствуя себя примерно так, как, наверное, чувствовали Гиппократ, Аристотель и Цельс вместе взятые. В шесть часов пятнадцать минут он сидел в кабинете того самого лечащего врача Майкрофта наедине с Шерлоком и изучал каждую букву, каждую цифру, каждый символ в данных тех обследований, которые они успели пройти, пока Майкрофт не устал окончательно и не почувствовал себя хуже. В половине восьмого Джону пришлось дать Шерлоку понюхать нашатыря, заявив перед этим с четкой аргументацией (хотя и начинающейся снова со слов «я не специалист»), что у Майкрофта Холмса нет болезни Альцгеймера. Есть серьезная сосудистая патология, — спазмы сосудов головного мозга и, как следствие, хроническое нарушение мозгового кровообращения, — вызванная как раз всем тем, на что до этой истории и думал Джон, но это поправимо и не смертельно. Если, конечно, не запускать и лечить, но однозначно не отсроченный смертный приговор. Без четверти восемь Джон повторил это перед самим Майкрофтом в присутствии всего врачебного персонала клиники. И нашатырь тоже повторил, причем, как ни странно, не Майкрофту, а его врачу.

***

День рождения Майкрофта отмечали на Бейкер-стрит. И Джон, и даже Шерлок настаивали на том, чтобы Майкрофт остался в клинике, но оба прекрасно понимали его категорический отказ и готовность побыть несколько дней под присмотром «доброго доктора Ватсона», пока ему не подберут другую клинику. С учетом мнения вышеупомянутого доктора. Идею поехать к родителям отмели сразу — далеко, небезопасно, а сам Майкрофт все еще был не в том состоянии, чтобы объяснять им все подробности. Которые еще стоило тщательно обдумать и, вероятнее всего, хотя бы перед старшими Холмсами выставить как врачебную ошибку, чтобы не добавлять им стресса. Майкрофт предлагал отправиться к нему — не в городскую квартиру, а в предместье, но внезапно сам же согласился на Бейкер-стрит и даже на праздничный стол от миссис Хадсон. И на Грегори Лестрейда в качестве почетного гостя: тогда, после событий в Шерринфорде, именно он не только оказался рядом, когда Майкрофту стало плохо, но и вызвал нужного (как все тогда полагали) врача — и абсолютно никому ничего не рассказал. Зато рассказали теперь ему, для общего развития и высоко оцененного даже Шерлоком взгляда со стороны, Джон только шутливо возмущался, что Лестрейду пришлось подписывать в три раза меньше бумаг, чем накануне ему самому. А рассказать было что. Провалы в памяти у Майкрофта, как выяснилось, делились на две категории: кратковременные, случавшиеся очень редко перед его приступами, и более длительные, случавшиеся во время и после них. И вторые, как считали и Джон, и группа врачей из разных клиник, изучивших данные Майкрофта в анонимном виде, происходили именно из-за терапии, которую получал Майкрофт в связи с поставленным ему диагнозом. Собственно, и сама терапия не была корректной ни в плане препаратов, ни в плане дозировок, что несомненно влияло на состояние здоровья Майкрофта, но консилиум утверждал, что это поправимо. А вот то, что после (вернее сказать — вследствие) таких провалов появлялись документы, якобы Майкрофтом подписанные, и решения, якобы им принятые, поправимым в самое ближайшее время уже могло не быть, поскольку эти документы и решения были либо выгодными противникам Майкрофта, либо полностью и абсолютно абсурдными и нелогичными. Майкрофта планомерно вытесняли с его позиций, подрывая его репутацию принятыми в моменты его «лечения» решениями и имеющимся диагнозом, который, в случае его раскрытия, ставил крест на всей его дальнейшей карьере и жизни вообще. И для того, чтобы окончательно разобраться и найти концы, Майкрофту пришлось сознаться. Тот приступ, о котором помнил и рассказывал Джону Шерлок, был не первым. Первый случился буквально месяцем ранее на заседании Парламента — то есть на глазах как у сторонников Майкрофта, так и у его противников. Майкрофт читал доклад — и внезапно остановился, перестав воспринимать текст, видя буквы, но не понимая, что написано и что ему нужно произносить. Ему на помощь неожиданно пришел Ричард Дайер, самый ярый его противник. Объяснил все духотой, вывел Майкрофта из зала, налил воды, дочитал доклад и незаметно сунул в карман визитку с адресом клиники. Которую нашел Шерлок, когда Майкрофту стало плохо уже при нем. — Доктор Ватсон, — Майкрофт, оставшийся ночевать в 221B, окликнул уже выходящего из его временной спальни Джона, только что закончившего с капельницей. — Да? — Джон оглянулся, подошел обратно к кровати Майкрофта, оглядывая его на предмет признаков ухудшения. — Спасибо. — Бросьте, Майкрофт. Я рад, что смог помочь, — Джон улыбнулся, открыто и спокойно, хотя внутри у него все свело: не каждый день тебя благодарит Британское Правительство. — С днем рождения вас еще раз. — Спасибо, Джон. Этого вашего поздравления я никогда не забуду.