Азалия

Ли проснулся от приятного аромата яблок и азалии, которая продолжала стоять на прикроватной тумбочке, напоминая о столь волнующем красноволосом парне. Сакура чистила ему яблоки. Сначала Ли подумал, что это какой-то прекрасный сон, но позже, проморгавшись, убедился, что это реальность. — Сакура-сан… — О, Ли, ты проснулся? Будешь яблочко? — Ли благодарно принял из рук девушки кусочек сладкого фрукта, — врачи сказали, что ты идешь на поправку, правда они ругались из-за того, что ты опять сбежал вчера… Хотя вечером ты чудом снова появился в больнице… — Ли улыбнулся, вспоминая, как вчера Гаара пришел к нему, потом резко покраснел, вспомнив обнаженный эпизод их вчерашней встречи. Перед глазами предстало бледное хрупкое тело парня, розовые соски, впалый живот… Такой холодный и неприступный… Невероятно, Ли вчера касался его, — Ой, у тебя температура? Ты весь красный… — Нет, не температура… Просто… — Ах, азалия! — Сакура протянула руку к цветку, нежно касаясь лепестков, брюнет завороженно глядел на эту картину. Какая же Сакура красивая… Нежная и женственная, совсем как этот цветок. Такая прекрасная… Перед глазами вновь встал образ обнаженного красноволосого парня, его острые плечи и выпирающие ключицы, его томный взгляд бирюзовых глаз, его хриплый голос… Ли потряс головой, прогоняя наваждение. — Ты знаешь язык цветов, Ли? — с улыбкой спросила девушка. «Ты… знаешь язык цветов?.. — Ах, нет… Я не разбираюсь в цветах. Сакура, объясни мне, пожалуйста, что означает азалия? — Ли долго предполагал, что бы это могло значить, но он слишком далек от этой темы. Сакура аккуратно присела на край кровати: — Азалия — символ женственности, хрупкости, кротости, сдержанности, преданности; но в то же время — страсти и печали. Когда мужчина дарит этот цветок, он признается, что девушка для него — единственная. Странно, что тебе подарили азалию, ты же парень, — тихо хихикнула розоволосая леди, — наверное, этот кто-то тоже не очень знал язык цветов. Гаара знал, что дарит мне, ведь он сам спросил у меня, знаю ли я язык цветов. Но… Я не понимаю. Я же парень… Женственность, кротость и хрупкость — это точно не про меня… Страсть и печаль… Да, в последнее время в глазах Гаары плещутся именно эти два чувства, но… Неужели, он влюблен в… меня? Единственный… Я его единственный… Как-то это все неправдоподобно! Я просто с ума схожу от безделья! Придумываю всякий бред!!! Мы же оба парни! И Гаара… Гаара не полюбит такого, как я! Никогда, это точно… …Единственный… — Но отчасти азалия — грустный цветок. Ее принято дарить перед нежеланной разлукой. Преподнося азалию, мужчина говорит любимой: «Я надеюсь, Ты дождешься меня», «Береги себя для меня», «Я верю тебе!», — Ах, кстати, Гаара попросил передать тебе, что он не придет… Он уходил куда-то. …Перед разлукой? В памяти всплыл день их боя с вражескими ниндзя. О чем тогда говорил Гаара с ними? «Дайте мне неделю…» ОН УШЕЛ! УШЕЛ В ДЕРЕВНЮ ПЕСКА! Ли в панике подорвался с кровати, Сакура испуганно схватила его за руку: — Ли, тебе еще рано вставать! — Сакура! Я должен… — Ли в панике метался по палате, левая рука безжизненно дергалась вместе с его телом. На ногу наступать было не так больно, а от шока он вообще перестал что-либо чувствовать, — Сакура, я должен вернуть Гаару!!!

***

— Гаара, ты мой сын. Я стар. Пришло твое время становиться Казекаге. Я слышал, ты стал достаточно силен, чтобы усмирить демона внутри себя. Красноволосый парень как ни в чем не бывало стоял напротив своего жестокого отца. Он прекрасно понимал, зачем его возвращают в деревню песка. Деревня не просто так создала сильнейшего демона, они не отдадут его Конохе. Естественно, что он должен стать казекаге Суны. Гаара бесстрастно рассматривал своего отца: он практически не изменился, только стал старше. Но он не старый, в чем же дело? Почему он уходит с поста казекаге? Тут дело ясное — деревня песка привыкла подчиняться сильнейшему. А он не сильнейший. Гаара сильнее. Гаара должен быть главным. — Я готов, — невозмутимо ответил парень и повернулся к двери, полагая, что на этом аудиенция окончена. — Для этого тебе нужно жениться. Ты знаешь традиции нашего народа. Джинчурики Шукаку замер. Кулаки сжались, плечи напряглись. Перед глазами всплыли огромные доверчивые черные глаза. Сквозь зубы парень прошептал: — Знаю…

***

Церемония. Огромный зал, шикарный красно-золотой ковер ведет от широкой двери к алтарю. У алтаря с отрешенным видом застыл прекрасный парень в аккуратном черном смокинге. Ярко-красные волосы слегка растрепаны, тело расслаблено, но в глазах невыносимая печаль. Он ожидает свою невесту. По традициям деревни песка казекаге не видит свою невесту до свадьбы. Наследнику супругу выбирает отец, учитывая политические настроения деревни. Гаара не знает, кто выйдет из этой двери, с кем он соединит свою жизнь навсегда. От этой ситуации парню хочется убить всех присутствующих в зале, разнести здание, взорвать всю деревню, похоронить ее под своим песком навсегда, навеки! Но он не может. Они знают, как им управлять…  — Мне тут рассказали, ты привязался к какому-то генину деревни листа? —… — Ты же не хочешь, чтобы с ним что-то случилось? Нужно вытерпеть. Ему не привыкать, он и не надеялся на любовь. Жизнь без любви с самого начала была его судьбой. Он забыл об этом рядом с Ли, но это было ошибкой. Гаара хочет, чтобы брюнет жил счастливо, поэтому он должен уйти из его жизни. Заиграл оркестр, огромная тяжелая дверь с грохотом открылась. Красноволосый парень взглянул на свою невесту: довольно высокая, выше Гаары, не очень хрупкая, но фигура привлекательная… Пышное белое платье с золотыми нашивками, очень нежное и величественное, длинная юбка из какого-то тонкого полотна разлетается при каждом шаге девушки. Лицо не разглядеть: на девушке фата. Это тоже традиция деревни. Девушка доходит до алтаря, медленно поворачивается к Гааре. Голова смущенно опущена, плечи подняты: она явно смущается, наверное, под фатой она красная, как помидор. Гаара задумчиво рассматривает будущую сожительницу, в фату около уха вплетена розовая азалия, Гаара хмыкнул. Издевательство. Было бы смешно, если бы не было так грустно… Священник проводит церемонию: — Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь и сейчас дабы стать свидетелями вступления в брак наследного казекаге Гаары-сама и Хакуто-сама, что почитается всеми; ибо в него не следует вступать необдуманно, а лишь благоговейно, осмотрительно и торжественно. В этом божественном храме судьбам двух людей суждено соединиться. Если кто-либо из присутствующих знает причины, по которым это не может произойти — пусть скажет сейчас или вечно хранит молчание.

***

Дверь резко распахивается, все сидящие в зале в шоке поворачиваются в сторону грохота. На пороге — прекрасный зеленый зверь Конохи. Гаара широко раскрытыми глазами смотрит на парня. — Я против! — громко и яростно кричит Ли. Гаара изумленно наблюдает, как брюнет стремительно приближается к ним. В зале повисла убийственная тишина. Ли резко отталкивает девушку и с вызовом встает напротив Гаары. — Я против! Потому что я не отдам тебя! Ты мой!

***

Было бы просто здорово, если бы случилось так, но это не сказка. Гаара с некоторой надеждой смотрит на закрытую дверь, глупо ожидая, что, возможно, сейчас она все же распахнется. …Тишина… — Клянешься ли быть примерным супругом, защитником и верным другом? — продолжает священник, нарушая повисшую тишину. Гаара тяжело вздыхает, но быстро возвращает безразличную маску: — Клянусь. — Клянешься ли любить свою супругу больше жизни? — Клянусь. — Клянешься ли заботиться о ней? — Клянусь. — Клянешься ли быть добрым, терпеливым, чтоб в вашем доме не было места обидам? — Клянусь. Нервы были на пределе. Клясться в этом? Он даже не знает, как выглядит его благоверная, они, похоже, издеваются над демоном пустыни. Священник повернулся в сторону взволнованной девушки, которая нервно теребила в руках край фаты. — Клянешься ли мужа жалеть и любить, всегда приветливой и нежной быть? — Клянусь… — тихий писк какой-то странный. Ужасно странный голос. Гаара недоуменно посмотрел на еще больше засмущавшуюся девушку. — Клянешься ли хранить домашний очаг, воспитывать детей и всегда счастливо встречать Казекаге-сама? — Клянусь, — голос громче, увереннее, но какой странный! Она словно подавилась и теперь у нее першит в горле. Она пытается пищать, но получается еще хуже. Гаара все с большим непониманием вглядывается в фату, сам не понимая, что пытается там разглядеть. — Клянешься ли не ругать его по пустякам и не допускать обиды в дом? — Клянусь! — совсем громко и уже не кривляясь. Глаза Гаары в шоке расширяются, в зале начались волнения. Странный, странный голос! Не женский голос! — Жених может поцеловать невесту… — Гаара резко протянул руку к нежной ткани, скрывающей лицо его невесты. Легкая белая ткань резко сдернута, перед глазами парня открываются падающие на лоб черные пряди, большие черные глаза и брови… Огромные брови… — Ли… — в шоке произносит Гаара. Брюнет, весь красный, поднимает светящиеся глаза на жениха. Розовая азалия слетает с его волос, медленно падая на пол. — Я тоже люблю тебя, Гаара, но я не смогу тебя ждать! Азалию дарят, когда просят: «Дождись меня», но Ли не из тех, кто просто ждет…