Kuro week

Однажды, бездельничая на одной из смотровых площадок, Лэнс спросил его о шрамах. Не "что случилось?" вопрос, которого можно было ожидать. Нет, Лэнс не собирался этого спрашивать – и так вполне очевидно, откуда они появились. Вместо этого он спросил: – Они все еще болят? И это поставило Куро в абсолютнейший тупик. Потому что... что это вообще значит? Что он имел в виду? Он никогда не признает, сколько времени ему понадобилось, чтобы понять истинное значение вопроса. И что он еще больше смутился, когда понял. Потому что никто никогда не заботился о благополучии Куро, как физическом, так и психическом. Его снова и снова кидали в бой. Никто не волновался о многочисленных порезах и синяках, ссадинах и укусах. Его использовали как сосуд для Красного и Черного Паладинов. В конце концов это помогло им сбежать... Но после этого он чувствовал себя еще более потерянным и разваливающимся чем обычно. Ему было больно и одиноко. Стало еще хуже, когда они вернулись в его новый дом – Замок Львов. Принцесса и остальные Паладины относились к нему настороженно. Никто не верил ему, никто на самом деле не хотел, чтобы он был на этом чертовом корабле. Ну, кроме Широ, конечно. И Кита с Лэнсом, которые нашли и вытащили их. Всем было наплевать, что все это оставляло шрамы на Куро, и они были глубже кожи и мышц. Никто не понимал, что он человек. Что он живое существо, которое могло страдать и что ему можно было сделать больно многими способами. Или может они просто слишком заботились о собственных ранах... До этого момента. И вот он, пытается понять, что у него спросили, почувствовать все это: смеяться и дурачиться, но в то же время быть в курсе ран, которые никогда не станут шрамами. Ну, если честно, Куро никогда не был мастером говорить. Так что он выбрал "Иногда" и нерешительно пожал плечами – для верности. Он видел как Широ так делал, и это похоже работало (по крайней мере для Кита). – Мхм, – а вот Лэнса явно не убедило. – Они не похожи на те, что у Широ. Он утверждал. И Куро не ожидал этого. А еще он не ожидал появившегося жгучего ощущения. Будто ледяные осколки вонзились в грудь, вскрывая его изнутри. – Это так... – согласился он. – Они выглядят по-другому. – Почему? Похоже, Лэнс уловил внезапную смену настроения. Но все равно спросил, потому что знал, что что-то пожирает гибрида изнутри с того момента, как он шагнул в Замок. И если об этом не поговорить, оно убьет его однажды. По крайней мере, его спросил Лэнс. Ему нравился Синий Паладин. Очень. – Ну, – Куро вздохнул. Пути назад нет. – Знаешь, я верю, что шрамы похожи на буквы на экране. Они могут рассказать о нас разные истории, какие не расскажет ничто другое. – Истории? Лэнс не отрывал глаз от раскинувшейся перед ними красоты. Газовые облака и чужие созвездия освещали смотровое окно. Вихри из цвета и света, что расцветали в море темноты и пустоты как диковинные цветы. Но в то же время он наклонился чуть ближе, показывая этим, что внимательно слушает. – Да, – продолжил Куро. – Например, шрамы Широ. Они рассказывают истории выигранных битв, о победах и смелости... желании жить. И к тому же... они пишут "любовь" по всему его телу. Всеми возможными способами. Потому что все, что он делал, каждый раз как убивал, каждый раз как выживал... он делал это во имя любви. Он делал это для Кита, для тебя, для родной планеты. Он делал это для себя так же как и для всей Вселенной. Воцарилась минута молчания. – И... что насчет твоих шрамов? Какие истории они рассказывают? Куро вспомнил, как резал себя осколком стекла, чтобы быть похожим на Чемпиона. Он вспомнил каждый шрам, который получил как трофей, символ победы и силы на Арене. И все шрамы, что заработал в лаборатории... как наказание просто за то, что его недостаточно. –...неудач. – Что? – Они рассказывают истории неудач. Потому что я всегда сражался за иллюзии. За ложь. Я сражался чтобы стать кем-то другим. Кем-то, кем никогда не стану. И я терпел неудачу... снова и снова.