***
Втянутая в интриги людей и своих сестёр, Нимуэ понимает, сколько вокруг предательства и лжи. Даже в Камелоте, оплоте высоких героических идеалов. И в рыцарскую честь она теряет веру слишком быстро: войны и власть развеивают все иллюзии. Только один ещё способен пробудить в ней светлые чувства. Джейсон. В воображении она уже видит себя одной из тех прекрасных королев фей из легенд, а он не против счастливой (ведь правда же?) доли сыновей человеческого рода, которых они берут в мужья и слуги. Но есть одно «но»: ещё один предлагает ей брачную клятву. Другой. Тот, кто разделил с Джейсоном тело и судьбу прежде, чем он успел предложить то же своей избраннице — и душу. Порочная страсть демона влечёт её больше любви человека. Как разорваться между ними? Дьявола изображает она — и двоих, скованных одной цепью. Нельзя любить кого-то, не принимая его тёмную сторону. И свою — тоже... Приходится смириться, что она сама становится предательницей, убеждая Джейсона, будто верна лишь ему одному. В этом падшем мире иначе нельзя.***
Сколько столетий она уже живёт среди людей?.. Меняются эпохи, но не они. Даже с новым именем — мадам Ксанаду — в глубине души остаётся всё той же Нимуэ и она. И если прикрыть глаза, то её сумрачная комната для приёма клиентов, желающих заглянуть под покров грядущего, снова превращается в священную рощу посреди леса, куда такие же искатели ответов приходили ещё в былые времена... Но только теперь она знает, кого изобразить на аркане Мага. Ей встречалось столько собратьев по ремеслу, каждый из которых придавал такие разные формы общей для них силе — но никто не впечатлял её так, как Джованни Затара. Иллюзионист, скрывающий сценическими фокусами истинную магию. И всё же дар может быть проклятием. Вскоре Затара предлагает ей руку и сердце, и кажется, что счастье так близко... но Ксанаду видит судьбу. Его — и его будущей дочери. Не от неё. Ещё одна карта добавлена в колоду — и ещё одна сброшена.***
Что ж, ей больше нечего терять. Она уже не то наивное дитя природы, а роковая чаровница. Демоны и ангелы признают её несравненную красоту, люди и боги ждут её внимания. Кто бы сомневался, что ей под силу соблазнить самого духа возмездия, беспощадного и непреклонного? Его объятия мертвенно-холодны — но и горячи. Хоть и кажется, что не огнём страсти, а удушающей копотью и обжигающим жаром костров Инквизиции. Ксанаду ещё помнит, как на одном из таких сгорела её давняя любовница, Мэрисол, вместо неё обвинённая в колдовстве... Это всё равно что пытаться поцеловать ядовитую змею. Один момент — внимающую дудке факира, в следующий же — готовую броситься в молниеносной атаке. Пока что он поддаётся её игре. Закрывает глаза на обман. Как Фемида на карте Правосудия, добровольно слеп... Но при малейшем упущении может обернуться против неё, разгневанный и полный жажды мести. Ей почти что жаль Джима Корригана. Делить судьбу с такой необузданной стихией — нелёгкое испытание. Он и сам признаётся ей, что скорее предпочёл бы, как Блад, соседство с демоном, чем с ангелом. Она вспоминает Призрачного Странника — и соглашается. Она вспоминает Джейсона и Этригана — и на прощание целует Джима совсем не по-дружески. Эта игра ей уже знакома. Пусть Спектр ревнует. Чем больше риска и остроты, тем лучше. Иначе вечная молодость станет совсем скучной. Смерть всюду следует за ним. Мадам Ксанаду узнаёт её с первого взгляда. Ведь один из раскладов для самой себя она делала при ней. «Мрачный Жнец на бледном коне... Как бы ни был страшен этот образ, но тринадцатый старший аркан — один из самых благих. Он означает перемены. Новое начало. Новую... жизнь.» И та от души рассмеялась. И пообещала, что больше не придёт за гадалкой — по крайней мере, до тех пор, пока Ксанаду сама не позовёт её. Да, маги и прорицатели способны обмануть даже Смерть... Но не Страсть.