Вернуться или вернуть?

— Во долбануло, — с кряхтением начал я подниматься на ноги. — Серега, ты где? — Здесь, — зашебуршал парень где-то внизу. — Мобильники уронил? — Я нечаянно. Вы так засверкали, что я испугался. — Да, приложило меня конкретно, — пощупал я ладони. — Голова просто раскалывается. Серега тем временем отыскал один телефон и продолжил поиски второго, освещая пространство у себя под ногами. Я же, придерживаясь за стену, начал осторожно спускаться с лестничной площадки в подвал. Ощущал себя как-то странно. По идее, обжечь должно было руки, а болела голова. Еще и подташнивало. Повезло, что жив остался при таком ударе молнии. Нужно будет потом проверить, как там эта рама закреплена. Вероятно, наверху устроен громоотвод. А я во время грозы вцепился руками за заземление. С другой стороны, кто в наше время делает громоотводы? Молния вполне может отыскать более подходящий объект. Новое здание госпиталя не так далеко. Есть куда ударить и без моего несчастного подвала. Мои рассуждения о грозах и молниях прервал неожиданный вопль Сереги: — Ты кто?! — Ослепил он меня двумя мобильниками. — Серый, тебе тоже досталось? — не понял я. — Виталий Валентинович, вы где? — задал парень странный вопрос и начал обшаривать лучами света позади меня. — Ты чего? — недоумевал я. Парень адекватным не выглядел. Начал пятиться назад, запнулся о ящики с сушеной рыбой. «С рыбой?!» — не понял я, о чем только что подумал. Серега тем временем осветил то, что находилось в подвале, взвизгнул и помчался на выход, оставив меня в темноте. «Сейчас Маруську напугает, идиот», — снова посетила меня «неродная» мысль. Спотыкаясь о бочонки с квашеными огурцами и ящики с рыбой, я тоже двинулся в сторону люка, пытаясь сообразить, что вообще происходит, откуда это добро в подвале и почему я знаю (!), что здесь хранится? Меня подташнивало, голова кружилась, к тому же ориентиром с служило скудное освещение из подвального выхода в дом. Потому добирался до ступеней я не в пример медленнее Сереги. Хорошо, что он еще крышку люка не захлопнул. Чего он так напугался? Преодолев ступени, я вышел в коридор и оттуда сразу в залу. После подвала яркий свет неприятно ослепил. Даже рукой пришлось прикрыться. Попутно я отметил, что на мне вместо футболки рубаха. «Матушкой еще вышитая. На вырост шилась», — в очередной раз «вспомнил» я нечто странное. И почти сразу наткнулся взглядом на сапоги. Бля… Когда это я кроссовки на эту обувку променял? Глаза слезиться уже перестали, и я осмотрелся. Не меньше минуты я стоял с открытым ртом, не находя никакого объяснения тому, что видел. Похоже, пока мы с Серегой бродили в подвале, нас посетило какое-то новомодное TV-шоу. Мебели натащили. Ха! Даже фикус у окна в кадке поставили. — О! — заприметил я еще один интересный предмет. — Знакомый сервантик и почти целый. Порадоваться тому, что я нашел объяснение всем непоняткам, не успел. Задняя зеркальная стенка буфета отразила меня самого. Вот тут мне стало совсем нехорошо. Рукавом рубахи я отер со лба пот и продолжил разглядывать отражение. Тот, кого демонстрировало зеркало, выглядел лет на восемнадцать. Вернее, я откуда-то знал, что «мне» восемнадцать. И это был точно не Я!!! Тем временем дверь, ведущая из залы в гостиную, распахнулась. Пахнуло запахом жареной рыбы, а в комнату ввалился Серега с очумелым выражением лица. — Сергей, ты как вообще? — не мог не поинтересоваться я. — Херово, — пробормотал парень. Я же оглядел его с ног до головы. — Но все получше, чем мне. Ты хотя бы в своем теле. А моё неизвестно где потерялось. — Чего? — уставился на меня Сергей. — Говорю, что это я — Виталий Валентинович, но в новом… хм… образе. — Сергей меня слушал, но насколько воспринимал мои слова, оставалось только гадать. — У тебя в руке мой мобильный телефон. В рюкзачке блокнот, где ты записывал размеры. Потом мы пошли в подвал и там случился большой бабах. Неожиданно моя речь была прервана. Снова дверь в зал распахнулась, и на пороге возникла дородная деваха. По какой-то причине у меня в сознании она ассоциировалась с именем Маруська. — Микола Иванович, у вас гiсть? А я чую, що хтось прийшов, та не бачу. — Маруська, пшла вон, на кухню! — рявкнул я на девку. — Гость из Питербурга прибыл, а ты тут приперлась. Служанку после моего окрика словно ветром сдуло. — Откуда это… эта… — ошеломленно оглянулся Сергей. — Ты на улицу успел выскочить? — прервал я его. — Да. Там всё совсем не так, не то. — Вот и у меня в голове не так и не то, — вздохнул я. — Знаю, что я Виталий Белов, но почему-то оказался в теле Николая Ситникова, между прочим, 1869 года рождения. — Виталий Валентинович? — переспросил Серега и протянул на ладони свой телефон. — Если это проверка на вшивость, то это не мой мобильник, — хмыкнул я. — Теперь верю, — начал успокаиваться Сергей, обменяв телефоны. — Только непонятно, как мы здесь оказались. — Какая разница, нам, главное, нужно вернуться обратно, — ответил я. В люк мы буквально влетели, да и потом между бочками довольно шустро пробирались. И затормозили только возле распашных дверей на лестничной площадке противоположного выхода из подвала. — Серега, давай снова свети, — вернул я свой телефон и занялся исследованиями. Открыть дверь получилось без вопросов. Запиралась она на засов изнутри, но дальше все застопорилось. Нет, конечно, во двор мы вышли, покрутились и вернулись обратно в подвал, потому что наверху был двор купца второй гильдии Ивана Григорьевича Ситникова. — Вы как-то за раму сверху держались, — напомнил мне Серега. — Держался, — не стал я возражать. — Только сейчас той рамы нет. Плюс если помнишь, в нее как раз молния долбанула. Вероятно, открылся временной портал и нас переместило. — Серьезно?! — воскликнул Сергей. — Есть другие идеи или версии или тебе доказательств мало? — Ну… так у вас другое тело, — напомнил мне парень. — Знаешь, если в тебя стукнула молния, то не факт, что ты бы выжил, — огрызнулся я. — Мое же сознание переместилось во времени, нашло подходящее тело и обосновалось в нем. — А я тут при чем? — жалобно поинтересовался Сергей. — Не знаю, — вздохнул я и присел на ступеньку. — Давай позже вернемся и проверим еще раз. Маруська скоро на обед позовет, не нужно ей видеть, что мы по подвалу шаримся. — Откуда вы знаете, что позовет? — задал Сергей вопрос. — Память прошлого владельца всплывает. Так-то я ничего про этого Николая не помню, но информация появляется какими-то фрагментами. И только мы расположились на диване в гостиной, как заглянула упомянутая Маруська. — Микола Иванович, подавати обід або батька почекаєте? — Батьку ждать не буду, подавай, — скомандовал я, попутно размышляя, как лучше легализировать Сергея. Прислуга вопросы если и задаст, то я на них отвечать не обязан. А как быть с отцом Николая? Обедали в столовой мы вдвоем. Маруська подала на стол и удалилась. Из памяти Николая я выцепил, что в доме есть еще «економка», как называл купец родственницу со стороны покойной жены. Кстати, да. А матери у Коленьки лет десять как нет. Присматривают за парнем дед Лукашка и та самая «економка» Павлина Конкордиевна. Интересно, где она сейчас? Только что-то начал припоминать, как Серега меня отвлёк. — Виталий… э-ммм… Николай Иванович, а мне каким именем называться? — Вариантов немного. Документов у тебя все равно никаких нет, значит, и с именем не стоит заморачиваться. Как был Сергей Павлович Тынянов, так и останешься. Ко мне, кстати, можно по имени обращаться и на ты. Я сейчас биологически младше тебя на три года. Серега криво усмехнулся и продолжил наворачивать рыбу. — Вкусная какая, — заметил он, когда покончил со своей порцией. — Жаль пироги не осилю. Удобство в виде прислуги мы с Серегой оценили. Расторопная Маруська вскоре чай принесла, а грязную посуду забрала на кухню. — Пойдем, мы тебя немного переоденем, — решил я, когда с обедом было покончено. — Подберу тебе что-то из одежды Николая. — А вы в курсе, где его комната? — усомнился Сергей. — Когда я думаю о чем-то конкретном, то всплывают воспоминания, — поделился я своими ощущениями. Спальней Коленьки была самая последняя комната. Вторая дверь из залы выходила на кухню. Сейчас ею не пользовались, поскольку еще было тепло и печь в доме не топили. Рыбу Маруська жарила под навесом летней кухни и только потом занесла в дом. Такое странное расположение кухни в доме обуславливалось печным отоплением. Между родительской спальней и спальней Николая тоже имелась печь, но размером поменьше. Уже в комнате я «вспомнил», что у Коленьки две комнаты. Вторая зимой не отапливалась, да и размером была с кладовку. Из второй комнаты можно было выйти в коридор. Прислуга пользовалась этим выходом, чтобы принести теплой воды для умывания или, наоборот, убрать ведро с помоями. — Раньше это была спальня родителей, — просвещал я Сергея. — Но после смерти супруги Иван Григорьевич перебрался в ту комнату, что рядом с кухней. — Чтобы была возможность Маруську ущипнуть за толстый зад? — пошутил Серега, высматривая в окно ту самую Маруську. — Вполне возможно, — не стал я отрицать. Николая раньше такая мысль не посещала. Или он просто не задумывался о сексуальных потребностях родителя? Самого Коленьку волновала какая-то Машенька Уварова. Но, кажется, у купца какие-то проблемы по мужской части. Даже наследник всего один, что немного неординарно для этого времени. Однако стоило поторопиться с подбором гардероба для Сергея, пока домой не заявился родитель Николя. Критически осмотрев Серегу, я решил, что рубашка у него вполне достойная. Добавим к ней жилет и ничего менять не будем. — Штаны тебе, может, чуть короткие будут, — протянул я найденную в сундуке вещь, — но в сапогах никто не заметит. Предложенный предмет гардероба Сереге явно не понравился. — Может, я свои джинсы оставлю? Они новые, цвет черный. — Переодевай, — категорично заявил я. — А сапоги зачем? Вонючие какие, — продолжал скулить парень — Поищи какие-нибудь туфли или ботинки. Тепло же на улице. — Сапоги — это вынужденная мера, — просветил я. — Ты же от дома не отходил? Наверное, на крыльцо выскочил, осмотрелся и назад? По местным дорогам в кроссовках не пройдешь, утонешь в грязи. Сергей с сомнением посмотрел в окно, но выходило оно во внутренний двор, который не отображал всех прелестей конца девятнадцатого века. — Между прочим, сегодня шестнадцатое сентября 1887 года, — сообщил я Сереге, наблюдая за тем, как он меняет привычные вещи на то, что я выдал. — Ты меня обрадовать или огорчить хотел? — поинтересовался Сергей. — Не пойму, почему штаны сползают с задницы, если они застегнуты. Это точно одежда Николая? — Ремень от своих джинсов возьми, — посоветовал я. — У тебя ремень поверх рубашки, — заметил Сергей. — Почему штаны не падают? — На подвязках они, — продемонстрировал я веревочки по бокам штанов. — У меня под ними еще кальсоны, потому штаны свободные. Повезло, что сапоги Сереге оказались в размер. Вернее, они ему подошли потому, что натянул он их на носки, а не на портянки. — Ну как? — топнул Сергей ногой и повернулся. — Никак, — буркнул я и вернулся к сундуку. — Ты не понимаешь, что без сюртука или кафтана неприлично. У тебя даже головного убора нет! Для местных это конкретное палево. И не забывай креститься. Мы сегодня пообедали без отца Николая. А то бы… — Скажем, что на меня напали лихие люди, отобрали одежду и документы, — предложил Сергей свой вариант отсутствия гардероба. — Тебя Маруська во вполне приличном виде видела. — Так это я убежал в чем был, — покосился на свое отражение в оконном стекле Сергей. — Пале-е-ево… — застонал я. — У Кольки сюртук долгополый, как для купцов. А ты мордой на купца не похож. Пока тепло, можно и так в жилете, но нужно что-то решать с одеждой, и срочно. — Для этого деньги требуются, — мрачно напомнил Сергей. — У тебя они есть? На эту тему я задумался и почти сразу вспомнил нужную информацию. — О! Я, оказывается, в гимназии учусь. Нет… не учусь. Выгнали Коленьку, отец сильно ругался, — припомнилось мне. — Бля… я греческий язык знаю, закон Божий и ещё много разной фигни. — По деньгам-то что? — напомнил Сергей и начал выкладывать содержимое своего куцего рюкзачка на кровать. — Ничего. Я же с родителем живу. Бывший гимназист, с выбором профессии не определился. Хотя какой тут выбор? Коленька в лавке с отцом должен был торговать. — Попробуем что-то продать, — продолжил исследовать содержимое рюкзака Серега. — Мобильники сразу ныкаем, — подключился к просмотру вещей двадцать первого века. — Лазерная рулетка тоже не в тему. — Могу продать шариковую ручку, — выудил Серега хоть что-то полезное. — Даже две, нет, три. Блокнот с замерами, карандаш, обычная рулетка, — продолжал он перечислять. — Мелкие деньги и бумажные в кармане джинсов, платок. Все. — Негусто, — заметил я. — Еще сам рюкзак, — покрутил упомянутый предмет Серега. — Не подготовился ты к путешествию во времени. Николай в моем лице тоже порадовать не может. Отец на парня осерчал, денег не дает. Велел в лавке отрабатывать. — А где купец сейчас? — заинтересовался долгим отсутствием хозяина Серега. — Что-то смутное у меня в голове крутится, — задумался я. — Парень на отца злился. За каким-то товаром не поехал. Сидеть дальше в комнате Коленьки мы не стали, а осторожно прошлись по дому. Дружно пришли к выводу, что купец не шикует. Сундуков стояло много, один даже в коридоре, но в целом мебели, кроме зала, считай, и нет. — Иконы в «красном углу», — снова напомнил я Сергею об обычаях этого времени. —  Своячница Павлина Конкордиевна, не то сестра, не то тетка матери, скоро придет. Она у кого-то из соседей на поминках была, — сообщил я то, что вспомнил по пути. — Или уже вернулась. Павлина Конкордиевна во флигеле живет, выполняет роль экономки и старшей над прислугой. — Слуг много? — уточнил Сергей. — Раньше было пятеро. Сейчас даже конюха нет.  Маруська по дому и на кухне, дед Лукашка в конюшне, есть помощник в лавке — Ничипор, но его отец обещал уволить, а Коленьку на его место хотел поставить торговать. — Имена-то какие архаичные, — пробормотал Серега. — Ничипор… — Это местный вариант Никифора, — тут же сообщил я. — И, кстати, вон он бежит. — Кивнул на окно. Ничипор уже успел добраться до дверей дома и заколотил в них.