Часть 1
5 августа 2019 г. в 19:28
Коридоры школы потихоньку начинали опустошаться, топот учеников становился тише, и оставшихся было совсем немного: лишь те, кто оставался на дополнительные занятия или тренировки. Подростки с не очень довольными лицами рассаживались за парты или же шли в раздевалку.
Вздыхая и стягивая с себя футболку, Чондэ надеялся поскорее сбежать домой. Сегодня он был уже достаточно перегружен после уроков, однако продолжал улыбаться своим напарникам в команде и неустанно шутил, вызывая хохот по всей раздевалке. Ким не переставал светиться, для одноклассников и друзей он всегда был словно батарейка, от которой заряжаешься, даже если просто находишься в поле зрения парня.
Хотя Дэ не был высокого роста, он был прекрасным атлетом и одним из лучших баскетболистов в школе, и благодаря ему (и остальным членам команды, безусловно) они обзавелись парочкой кубков, занимая призовые места на соревнованиях. Бесспорно, он был лидером, о котором только мечтать можно было. Он всегда поддерживал ребят, давал хорошие советы и наставления, да и человеком он был, как говорится, с большой буквы. Он был тем самым другом, которому вы бы позвонили в первую очередь, не важно, днем, ранним утром, поздней ночью — когда угодно, и вы не сомневаетесь, что он выслушает вас и примчится на помощь, если это понадобится.
С самого детства он был душой любой компании, и по сей день это остается неизменным. Чондэ любили все, кто хоть едва знал его или слышал про него. И, конечно, не одна девушка готова была отдать ему своё сердце, но... Ким уже сам был влюблен какое-то время, а потому не мог ответить взаимностью ни одной из тех милых девушек, что практически ходили за ним по пятам и вздыхали о нём каждый день.
Никто и не догадывался, что Чондэ втайне слушал игру на пианино Пак Чанёля, всякий раз проходя мимо музыкального класса. Никто и не догадывался, что Чондэ влюбленными глазами смотрел на Пака, когда тот смеялся, проводил руками по волосам или просто ронял свои вещи, возмущаясь, чего всё постоянно из рук валится. Ким не успел понять, когда ему стали милы все эти мелочи. Когда он влюбился в этого высокого неловкого паренька, который так смешно морщил носик и говорил таким низким бархатистым голосом. Который, кстати говоря, был отдельной темой. Ведь иногда Чанёль подпевал, пока играл на пианино. Чондэ был готов поклясться, что ничего более прекрасного в своей жизни он не слышал.
Весь образ Пака, несмотря на его огромный рост и хорошее телосложение, всё равно говорил о том, что этот тот ещё большой малыш. И Чондэ не мог без умиления смотреть на этот комок счастья. Однако, как ни странно, отважиться рассказать ему о своих чувствах парень тоже не мог.
Они были в одной параллели, но близко никогда не общались. Здоровались, могли перекинуться несколькими фразами, обсудить какую-нибудь тему, но чтобы прямо-таки быть друзьями... Это очень печалило Кима, но, несмотря на свою уверенность, он всё никак не мог решиться заговорить с Паком о чем-то более серьёзном, нежели прошлый баскетбольный матч, контрольная или песня, которая по случайности у обоих стояла на звонке.
Чанёль после уроков всегда оставался в музыкальном классе, чтобы выучить новый этюд, пьесу или же совершенствовать уже выученное. Он был невероятно одарен, и его игру хвалили не только учителя, но и ученики. Может, он не был школьной звездой как Чондэ, но его тоже замечали. Просто Пак был слишком застенчив для того, чтобы купаться в лучах славы и бросать остроумные шутки в компании. Он вполне был доволен тем положением, которое у него было, и считал, что получает достаточно любви и внимания, ему это всё равно каждый раз льстило и заставляло смущенно улыбаться.
Иногда у него получалось сочинить что-то своё, и он всегда получал большое удовольствие от создания новой мелодии. У него уже на счету было не меньше десяти собственных песен, и к некоторым он уже успел написать текст. Он мечтал однажды выступить с ними на каком-нибудь мероприятии, однако он всё никак не осмелился показать кому-либо свои творения. Ах, если бы только Пак знал, что Чондэ уже слышал все его песни, потому что не раз оставался после уроков специально, чтобы послушать игру Чанёля.
Сам Ёль, по меньшей мере, сочинил две песни, вдохновленный улыбающимся словно кот Чондэ. Он всегда таял от созерцания его яркой улыбки, такой искренней и согревающей сердце. Даже если Ким просто здоровался или спрашивал, как прошли выходные, Пак готов был прыгать от счастья и наверняка краснел, хотя и надеялся, что никто этого не замечает. И, судя по всему, так и было.
Тренировка сегодня закончилась на полчаса раньше, и Чондэ, наспех попрощавшись с друзьями, выбежал из раздевалки сразу в сторону музыкального класса. Он был уверен, что Чанёль снова там. Скорее всего, снова один.
Вдруг парня словно поразила молния: он решил — всё, хватит прятаться! Перекидываться отдельными фразами — это вовсе не то общение, которое он искал, а обсуждение уроков и прочей ерунды — совершенно не то, о чем на самом деле хотелось говорить с Чанёлем. Он понял, что вообще мало что о нём знал, и это удручало, потому что хотелось знать абсолютно всё. Да можно было начать хотя бы с любимого цвета, ведь Ким и этого не знал.
Он совсем тихо подошел к классу, но ещё издалека услышал потрясающую игру Чанёля. Благодаря ему, Чондэ уже достаточно был знаком с классической музыкой и с точностью мог сказать, что это был "Турецкий марш" Моцарта. Надо сказать, способности Пака поражали каждый раз. За те полгода, что Ким слушал игру Чанёля, техника последнего возросла в геометрической прогрессии.
Когда Чондэ совсем неслышно отворил дверь, которая и без того была приоткрыта, и зашел внутрь, Чанёль уже начал играть совершенно другую мелодию. Это оказалась музыка из "Ходячего замка Хаула", и Ким лишь снова удивился, как Пак мог так быстро переходить от одного жанра к другому. Парень, словно зачарованный, следил за движением длинных эстетичных пальцев, которые так легко пробегали по клавишам, ни разу не ошибаясь. Лишь когда Чанёль закончил играть, Чондэ всё же решил дать о себе знать.
— Так красиво.
Пак буквально подскочил на стуле, оборачиваясь на голос, который заставлял его сердце биться чаще. Хотя он с точностью мог отличить его среди тысячи других, он всё ещё не верил, что это Чондэ до тех пор, пока не увидел его, стоящего совсем рядом и улыбающегося уголками губ, как обычно.
— И давно ты тут? — удивленно спросил Чанёль.
— С середины "Турецкого марша", — довольный своими знаниями, отвечал Ким. — Твои навыки каждый раз всё лучше и лучше. А мелодия из "Ходячего замка" получилась очень нежной. Даже странно, что одна композиция шла за другой, ведь они так непохожи. Но ты очень хорошо передаешь настроение, — парень удивлялся самому себе, насколько он смело сейчас говорил, что думал, при этом ни капли не смущаясь.
— О, — только и смог вымолвить Чанёль, заливающийся краской и не верящий в происходящее. Он и Чондэ. Наедине. И тот хвалит его игру на пианино. Так искренне, так восторженно.
— Спасибо большое, — он наконец находит в себе силы и смелость ответить. — Очень неожиданно, конечно, слышать, но вместе с тем приятно.
— Честно сказать, я давно уже являюсь твоим преданным слушателем и фанатом, — улыбается Ким, отводя взгляд в пол, чувствуя, что всё же начинает совсем немного смущаться, но останавливаться не планирует.
— Что ты имеешь в виду? — не понимает Чанёль, оглядывая парня.
— Ну, — неуверенно начинает Дэ, присаживаясь рядом с Паком, ставит рюкзак на пол и продолжает: — ты всегда остаешься после уроков для занятий музыкой, а я всегда тренируюсь. И однажды я услышал, как из музыкального класса доносится игра на пианино — кажется, это была "Лунная соната" Бэтховена, — и я решил краем глаза поглядеть на музыканта. Им оказался ты.
Чанёль застенчиво, но не без интереса смотрел на Чондэ и просто не верил своим ушам. То есть... он всё это время приходил после тренировки слушать его игру? Но это же похоже на сон.
— Я бы даже не догадался, что кто-то может так, ну, как бы сказать...
— Увлечься? — ляпнул Чондэ. Надо было бы, наверно, добавить "твоей игрой", но сердце отчаянно кричало "тобой".
Чанёль сидел как вкопанный, по телу пробежала дрожь, а сердце и вовсе уже отплясывало чечетку, и он не знал, что и думать; как вообще реагировать на слова Кима? Что он имел в виду?
— Чанёра, — мягко сказал Чондэ, нарушая неловкое молчание и пытаясь хоть немного помочь себе и Паку преодолеть стестение между ними, — ты можешь научить меня играть?
Пак радостно кивнул, улыбаясь во все тридцать два зуба.
— Так, а какую мелодию ты хотел бы разучить?
— Это любовь.
— Что? — в изумлении спросил Чанёль, отчего басистый голос подскочил на пару тонов.
— Ну, то есть "Koi da ne". Она ведь так переводится? Та самая, что ты играл, из "Ходячего замка".
Ёль уже практически готов был схватиться за сердце и беспомощно простонать: слишком много потрясений для него за несколько минут.
— Что ж, она не очень сложная. Вот так вначале, — объяснил Пак, расставляя пальцы на клавишах и сыграв пару первых аккордов.
Чондэ не слишком удачно повторил то, что показал ему Чанёль, и услышал тихий смешок. Пак показал ему на клавиши, чтобы тот попробовал снова, но Ким слишком грубо нажимал; сильная рука баскетболиста давала о себе знать.
— Эй, это никуда не годится, — улыбаясь, сказал Чанёль.
Он аккуратно положил свои руки поверх рук Чондэ, которые оказались совсем крошечными под огромной ладонью и длинными пальцами Пака. Он усмехнулся про себя и подумал, что это, скорее, лапки, нежели руки. Он и не знал, что у их кистей такая разница в размерах. Сейчас это ему показалось крайне мило, но он отмахнулся от ненужных мыслей и постарался сосредоточиться на том, чем они, собственно, занимались.
Парень направлял Чондэ, словно вёл в вальсе, и тот послушно следовал за ним. Постепенно стало получаться лучше, Ким смягчился и теперь старался нежно нажимать пальцами на клавиши, как это делал Пак. Тот довольно кивал и улыбался, давая понять, что теперь Дэ всё делает правильно.
Рука Чанёля всё ещё лежала поверх руки Чондэ, но уже почти невесомо, едва касаясь, как вдруг Ким перевернул кисть ладонью вверх, сцепив свои маленькие пальчики с длинными пальцами Пака, вызывая ток по всему его телу и ошеломленный взгляд. Щёки налились румянцем, и на сей раз, думал парень, это точно заметно.
— Ч-что ты делаешь? — пытаясь собрать мысли в кучу, спросил парень. Он всё ещё испуганно и неуверенно смотрел на Чондэ своими большими красивыми глазами, не зная, чего ждать.
— Перестаю прятаться, — улыбась, отвечает Ким, с нежностью глядя на Пака.
Дэ медленно, но уверенно приближается к губам Ёля, и тот машинально закрывает глаза, всё ещё не веря в происходящее до тех пор, пока не чувствует чужие губы на своих. Чондэ целует нежно и осторожно, словно боится спугнуть, плавно чередуя нижнюю и верхнюю губу. Наконец Чанёль начинает отвечать, притягивая парня рукой за шею. Ким улыбается и продолжает целовать, но уже более настойчиво, положив руки на талию Пака.
Постепенно отрываясь от сладких губ, Чондэ влюбленными глазами смотрит на парня, широко улыбается и проводит рукой по каштановым волосам.
— Ты мне нравишься, Пак Чанёль. С самого первого дня, как я услышал твою игру на пианино.
Услышав такие долгожданные слова, парень сначала застыл на месте, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле. Он прижался к Киму, заключая его в крепкие объятия, словно щеночек.
— И ты мне нравишься, — тихим низким голосом ответил парень.
— Знаешь, я как раз сегодня понял, что почти ничего толком о тебе не знаю...
— Спрашивай что угодно! — мгновенно отлипая от Чондэ, сказал Пак, готовый к любому вопросу.
— Я не знаю даже твоего любимого цвета, — засмеялся Ким.
— Что ж, сегодня мы станем немного ближе, потому что теперь ты будешь знать, что это лиловый, — начиная смеяться в ответ, произнес Чанёль.
Пустая школа. Класс музыки. И два счастливых человека, которые наконец нашли в себе смелость открыться друг другу в своих чувствах. Столько всего ещё хотелось спросить, сколько всего предстояло узнать, и это было просто невероятно. Даже не верилось, что у них впереди столько времени для того, чтобы каждый день становиться ближе. Больше Чанёль не будет репетировать в классе музыки один, ведь у него есть преданный слушатель, фанат и парень Ким Чондэ.