Как же произошло, жизнь опять, словно белый лист Мажет красками холст, красно-желтым ее каприз Ночь все перевернет и оставит боль на потом Точно еще повезет с теплом... Джинсы порезаны, лето, три полоски на кедах Под теплым дождем... Ты снова лучше всех, а дачу, маму, билеты Мы переживем... Зайди в знакомый подъезд, Поднимись на восьмой этаж Смотри, как солнышко ест, Этот мир - он уже не наш Скоро наступит сентябрь, SMS-ом пришлет пароль Он оденет тебя в новую любовь... Джинсы порезаны, лето, три полоски на кедах Под теплым дождем... Ты снова лучше всех, а дачу, маму, билеты Мы переживем... Джинсы порезаны, лето, три полоски на кедах Под теплым дождем... Ты снова… Animal ДжаZ — Три полоски.
Навряд ли школа считалась для него чем-то важным и особенным. Скорее, как докучливая обязанность: быстрее отмучиться и пойти домой. Хотя, порой у него было ощущение, что лучше уж сидеть в школе, чем приходить домой. Уж так у него выходило, что дом был для него пыткой, а "понимающие родители" выжимали из него все соки. Брюнет с отросшей чёлкой, которая закрывала глаза, названный родителями при рождении Саске, был рожден омегой, как и его старший брат и, по законам старшинства, преимущество было у Итачи. Конечно же, Итачи был любимым ребёнком в семье, потому что именно на него возлагались большие надежды, в отличие от младшего. Саске не то чтобы не любил брата, но испытывал какое-то холодное отчуждение. Брюнет даже и не помнил, были ли они когда-то близки. Вроде были, но явно не сейчас. Когда-то Саске в нём души не чаял и любил его, но со временем между ними образовалась стена, а тут ещё и родители давили авторитетом, читая Саске морали о том, что Итачи такой хороший, самый лучший, и чтобы младший непременно брал с него пример. А о мнении самого Саске никто спросить никогда не хотел, ибо всем было плевать. Только мама иногда пыталась с ним поговорить, но натыкалась на безразличие со стороны сына. Саске вообще никогда не питал к семье особой любви, а со временем и вовсе понял, что, скорее всего, не любит. Отчасти, возможно, даже ненавидит. Родители всегда тряслись за честь семьи и за свою репутацию, так что Саске иногда было очень смешно. Он не понимал, как можно быть таким повёрнутым на теме чистоты традиций и крови, как можно хотеть контролировать абсолютно всё. Парень не понимал и не принимал этот контроль и безудержное желание всё знать и везде сунуть свой нос. Особенно этим отличалась мать семейства. Вот уж кто точно сможет узнать любую интересующую её вещь лучше всякого частного детектива. Какая разница, что там у него, у Саске? Просто забей и живи спокойно. Брюнет часто сталкивался с непониманием и желанием преследовать и контролировать. Из-за этого парень часто уходил в себя, размышляя о равенстве и правах. Особенно его раздражало полное принижение омег и мешание их с грязью, в то время как альф эти же люди возносили чуть ли не в ранг божеств, сошедших на землю. Как будто если ты рожден омегой, то ты не имеешь права вести себя, как настоящий мужчина. "Что за бред? — всегда думал Саске. — Мы все равны.". Единственное, что вызывает неприязнь — постоянные течки, которые выводят из себя и дезориентируют, но брюнет и с ними нашёл, как поступить. Он просто перестал обращать внимание, а прятать запах стал с помощью таблеток. Мало ли, что. Не особо хотелось с кем-то в этом плане связываться. По крайне мере, он так считал. Итачи пытался с ним поговорить, но всё было безуспешно. Старший брат часто сталкивался с непониманием, что давило на парня, это и повлияло на его взгляды. Саске был ярым приверженцем эмо — молодёжной субкультуры, которая придерживалась такого термина, как бисексуальность, то есть полное размытие границ между полами: мальчики похожи на девочек, девочки — на мальчиков, и все носят средний пол "оно". В их кругу было не мало девочек, которые относили себя к эмо культуре. Например, Сакура — близкий друг Саске и человек, которому он доверяет. Она так же, как и он носит узкие джинсы, пирсинг, длинную чёлку, что закрывает её красивые зелёные глаза. Из их круга, который состоял из Ино, Кибы, Карин, Сая и Саске Сакура была чуть ли не главной по борьбе за права эмо-культуры. Она часто писала на форумы, где просила относиться к ним, как к равным, уважать их права и свободы и не принижать их. Саске искренне любил девушку и считал её чуть ли не родной. Они все её любили, но он как-то по-особенному. У него к ней была какая-то щенячья привязанность и нежность. Сакура замечала это и тоже нередко выделяла его, как лучшего друга и борца за справедливость.***
— Учиха, — из раздумий парня вывел грубый голос, и он тупо уставился перед собой. Прямо перед его носом стояла женщина лет сорока пяти, со светлыми волосами, заплетёнными в хвост, и круглым лицом. Её свирепые глаза прожигали его насквозь. — Что я только, что сказала? Как ни странно, но Учиха даже не помнил, как её зовут. Помнил, что она была их классной, учительницей по математике, которую он терпеть не мог, и за что ему доставалось, и та, которая часто любила на них жаловаться. Особенно на него. И, как бонус ко всему прочему, она терпеть не могла эмо, считая, что это пропаганда жестокости, суицида и смешивания полов, и что однажды эмо приведут к упадку человеческой цивилизации. Даже Сакура, которая обычно хорошо училась, и та получала от неё нагоняй, но розоволосой, кажется, было плевать. Она просто не обращала на неё внимание, а потом в чате жаловалась на её безграмотность, и называла тупой. — Учиха? Класс дружно захихикал, только вот она продолжала ненавистным взглядом смотреть на него, словно пыталась выжечь всё то, что у него на уме. Он осторожно откинул чёлку и слегка усмехнулся. — Тебе смешно? А вот мне нет. Совершенно не смешно то, что ты так вырядился. Куда только твои родители смотрят? Иди к доске, я вечером позвоню им. Саске хмыкнул, приподнимаясь из-за стола. Она серьезно думает, что на него повлияет такая чушь? Что ему есть дело до родителей, которых он всерьез не воспринимает? Эта женщина определенно ненавидела его больше остальных, и он сам не мог понять, за что. За то, что у него свои взгляды на жизнь? Или за то, что он имеет своё мнение, а не прогибается под остальных? Кто-то подставил ему подножку, и парень, не удержав равновесие, бухнулся коленями об пол. В классе снова пронеслась волна смеха. — Вставай. Нечего просиживаться, — учительница буравила его взглядом, мысленно пригвоздив к полу, вопреки своим словам. Учиха поднялся, мрачным взглядом оглядев того, кто это сделал. Перед его взором предстала самодовольная рожа Яхико, который то и дело мерзко хихикал и зубоскалился. Он был среднего роста, с вытянутым и одутловатым лицом, на котором расплывшейся блямбой, такой же мерзкий, как и его хозяин, находился большой нос. Его хищные глаза то и дело бегали по парню, отчего тому становилось не по себе, но он старался этого не показывать. Хотелось дать наглецу в глаз, хоть его омежья натура, где-то в глубине души, не давала на это право. Хмыкнув, Саске начал отряхивать пыль, чувствуя стыд и то, как от позора краснеет его лицо. — Учиха, ты долго будешь там стоять? Всё-таки придётся позвонить твоим родителям, — женщина всё никак не хотела успокоиться. Класс снова дружно захихикал, и только сочувствующие взгляды друзей-эмо блуждали по нему.***
В туалете было как-то спокойно. Сидя на подоконнике, Саске хмуро уставился в окно. На улице было тепло, можно было услышать детский смех, который раздавался через приоткрытую створку. Наверняка, у первоклашек был последний урок, и они на радостях с хорошими оценками бежали домой. Саске нахмурился. Он не припоминал, чтобы когда-то бежал домой такой счастливый даже во времена учёбы в начальных классах. Может быть, он просто не помнил? Руки пошарили по карманам в поисках пачки сигарет. Наткнувшись на искомый предмет, Саске извлёк его. Брюнет прекрасно знал, что курить это плохо, но было как-то всё равно. Он уже давно перешёл рубеж "можно-нельзя". Знал так же, что курение вредит здоровью омег, и это ещё больше выводило из себя. Почему альфам можно, а омегам нет? Он часто сталкивался с этим, из-за чего буквально ненавидел себя, потому и стал эмо-подростком, регулярно ругаясь с семьёй. Ему казалось, что родители его не понимают, общество и школа тоже, отчего и складывалось такое мнение, такие взгляды. Он затянул, крепкими зубами прихватывая белые палочки, которые при вдохе так мучительно разносили привкус табака по всему организму. На самом деле, сигареты он не любил, но когда нужно было пережить плохое настроение или дурные известия, часто брал их в рот. Итачи был против. Итачи вообще был против всего, что хотел Саске. Он считал, что омегам так жить непозволительно. Они должны строго соблюдать правила, чтобы найти хорошего альфу и создать семью, очаг. А может Саске просто хочет жить так, как хочет. Вот взять хотя бы Сакуру или Ино. Они были омегами, но это не мешало им заниматься чем попало, хотя, насколько ему известно, они часто получают нагоняй. Особенно сильно достаётся Сакуре. Однажды она написала ему, что родители очень громко кричали, кидались оскорблениями, унижали, отчего она уходила в себя, прибегала к таблеткам и порезам. Кстати о порезах. У них было принято резать руки, и у Саске тоже было не мало царапин, которые он так старательно прятал в рукавах каких-нибудь ветровок. Вообще, резать себя — как ритуал, очищение от проблем. Тот, кто способен был причинить себе боль, однозначно могут быть приняты в круг. Учителя не знали, хотя может быть догадывались, но молчали, потому что не хотели себе чужие проблемы, родители тоже, поэтому было как-то всё равно. Раздался телефонный звонок. Потушив сигарету об колено, Саске извлёк безжизненный пластик из кармана, костлявыми пальцами нажимая на кнопку вызова. — Саске, не забудь, что у нас сегодня собрание. К нам как раз новенькая должна прийти. Голос у Сакуры был красивым и часто приносил какое-то спокойствие, и умиротворение. Саске сморгнул, вслушиваясь в переливы подруги, и решил не отвечать. — Ты что там заснул? Ладно давай. Встречаемся после школы, и ко мне. Только не забудь, пожалуйста. И да, Саске, будь осторожен, Яхико явно замыслил что-то нехорошее. Послышались гудки, и кивнув головой, больше для себя, парень ткнулся лицом в согнутые колени.