Platooniline armastus

В твоих пальцах тонких, холодных, аристократически белых Дрожит карандаш, сыплющийся грифельным крошевом на бумагу. Ты говоришь, усмехаясь, что думать тебе обо мне не надо. И твои слова перемежает эстонский акцент несмелый. Ты говоришь это бро́ско, но сам косишься на мои кудри, На губы, на скулы, на плечи, предплечья, запястья. Знаешь ли, Я ведь специально улыбаюсь тебе. "Я сейчас на мели́"— Говоришь ты. Говоришь, что для денег рисуешь, что это нудно. Но я вижу, как искрятся твои глаза, как ложатся руки На жёсткий холст. О, не говори мне, что творишь ради прибыли! На твоём столе всё больше древесной стружки, обломков грифеля, Неудачных набросков; для тебя это сущая му́ка. Мечешься в кухне по утрам. Подолгу сидишь в ванной. С газетой? Нет, нет. «Правда» тебя не интересует. "«Правды» нет"— Снова шутишь. Анекдот уже бородатый. Я молчу. Говоришь, что не любишь, Когда холст, намокнув, становится похож на кусок брезента. А ещё — рисовать гуашью "вторым слоем", ведь краски белеют. Не любишь засохшие кисти, растёртые ребром ладони штрихи, Не любишь, когда люди тебе говорят про свои грехи. Но тебе придётся слушать меня, ведь иначе я не умею. Сидишь нога на ногу, неестественно сгибаешь спину — Сутулишься, пытаясь прикрыть ладонью заштрихованный угол — Как надломленное дерево, одно из тех огородных пу́гол; И просишь, чтобы я не называл твои "кляксы" картинами. Слушаешь. Говоришь о моей музыке, как о каком-то чуде — Банальном, заезженном, я думаю. Обычно ты немногословен. Мне кажется, иногда мы себя на общих словах, жестах ловим... Мне кажется, иногда в нашу сторону смотрят предвзято люди. Ты боишься этих предубеждений, слухов, но не как огня. Ты боишься больше разлуки. После той встречи у барной стойки Я понял это. А ещё — что характер твой преданно–стойкий. Тебе не нужен учебник сольфеджио, чтобы понять меня. Нот не знаешь, бемолей–диезов, скрипично–басовых ключей. Но тебе не мешает это садиться за инструмент и играть — Мимо гладкого дерева клавиш, не попадая в тональность, опять... Тебе проще не иметь такта и наугад нажимать... Зачем? Зачем я узнал тебя: такого странного, с щербатой улыбкой, С веснушками на щеках, с причёской "горшок", с эстонским акцентом... Лучше бы я работал учителем музыки в питерском центре! Встреча с тобой была самой грубой... но лучшей моей ошибкой.