Покидая Земляничные поляны

В номере темно и воняет дешевым табаком. Из дальней комнаты доносятся нестройные отголоски гитары. Хизер пошла на звук, стараясь не наткнуться на мебель и не споткнуться о разбросанные на полу вещи. Из дверного проема в коридор просачивался куцый луч оранжевого закатного солнца, высвечивая пыль стоявшую в воздухе плотной, почти осязаемой стеной. «Ну, и помойка», — подумала девушка, пробираясь через вереницу комнат к источнику звука. Похоже, в отеле не такой безупречный сервис, как рассказывали в рекламном буклете. Президентский люкс отеля Дакота напоминал магазин старьевщика, после визита грабителей. В самой дальней комнате, почему-то полупустой, обнаружился виновник или создатель всего этого бардака. Долговязый мужчина сидел в кресле, стоявшем посреди комнаты, расслабленно вытянув ноги. На коленях у него лежала гитара на которой он лениво перебирал струны. Пепельница с дымящейся сигаретой опасно накренилась и почти сползла с подлокотника, но мужчина не обращал никакого внимания. — Эй, Джон! Какого черта? — прикрикнула Хизер, пытаясь обратить на себя внимание. — А… Оу, — невнятно буркнул собеседник, рассеяно глядя в её сторону. На мгновение Хэз подумала, что он пьян, но алкоголем в комнате не пахло. Думать о том, что он вновь подсел на какую-нибудь наркотическую дрянь совсем не хотелось. — Детка, привет! Ты не знаешь где мои очки? Он шарил рукой по полу перекинувшись через подлокотник. Девушка присела рядом, пытаясь найти очки, но в темноте не могла разглядеть даже намека на них. Внезапно ей на затылок легла рука, длинные костлявые пальцы запутались в волосах. Он резко потянул её на себя, дернув за волосы. Затылок обожгло болью. Хэз вскрикнула, пытаясь выпутаться из захвата, но у мужчины очень сильные руки. — Хватит! Прекрати! — она закричала. Но Джон не отпустил, притягивая её к своему лицу. Полубезумная улыбка и мутный взгляд в котором не было ничего стал ответом на крики. Затылок саднило и к горлу подкатывала тошнота. Она перестала вырываться, притихла, стараясь не шевелиться в его руках, дабы не усиливать боль. Холодные сухие губы коснулись щеки. Поцелуй, как укол. Быстро и незаметно, словно ничего и не было. — Хэззи, я опять обдолбался! — прошептал он ей в лицо. Голос был хриплый и незнакомый. Под глазами залегли круги, черты лица заострились, а возле губ и на лбу явственно проступили глубокие морщины. За две недели, что они не виделись, Джон сильно похудел и как-то… выцвел. Стал похож на потертую черно-белую фотографию. — Ты не отвечаешь на звонки, уехал неизвестно куда на ночь глядя. Что мы должны были подумать? Ты просто взял и улетел на другой край планеты! Я едва не сошла с ума!!! — Детка, ты чего такая злая? Никогда не видела обдолбанных музыкантов? Хочешь я позову Полли? Он тоже обдолбится и ты посмотришь! — смешливо шептал он, уткнувшись носом ей в шею. Она вывернулась из захвата, перехватив тонкое жилистое запястье. Безумно хотелось посмотреть в его лицо и попытаться найти хоть крупицу раскаяния. Но Джон только гаденько улыбался. — Йоко в ужасе! А я… я так боюсь за тебя! Вдруг что-то случится?! На глаза навернулись слезы. Ей просто хотелось обнять его и разреветься, а не читать нотации взрослому сорокалетнему мужику. Играть в мамочку Хэз совсем не нравилось, но капризный Леннон вынуждал возиться с ним, как с пятилеткой. Ещё вчера она металась по громадному холлу лондонского особняка, не находя себе места. Громко ругаясь, под многозначительное хмыканье папы, она пихала в сумку смену белья и зубную щетку. А эта сволочь… этот гад даже не позвонил. — Я ушел, мы с Йоко больше не вместе. Всё кончилось, Хэз… — прохрипел Леннон. Хизер не верила своим ушам. Этого просто не могло случиться. Нереально. Абсолютно невозможно. Мир разлетелся на мелкие осколки в одно мгновение. Как же так? Нет ничего более вечного, чем Джон и Йоко. Йоко и Джон. Наверно он просто бредит, словил бэдтрип и несет чепуху… — Как? А как же я? — свой голос, прозвучавший глухо и безжизненно, девушка не узнала. — Ты человек свободный! Лети на свободу, птичка! Звонкий треск пощечины прозвучал неожиданно для обоих. Его рука дернулась к лицу, он ощупал ушибленную щеку и как-то странно посмотрел ей прямо в глаза. Хизер слабо понимала, что сейчас произошло. Стало страшно и очень горько, и больно. Будто бы он её сейчас стукнул, а не наоборот. Джон молчал, растирая лицо. — Прости! Прости меня! Она попыталась отнять его ладонь от щеки, пыталась поцеловать место удара, но Леннон не дал ей этого сделать. Он ловко увернулся и резко поднялся с кресла. В пару шагов он пересек комнату и дернул занавесь, срывая тяжелую ткань с карниза. Комнату залил тяжелый тусклый свет зимнего солнца. — Я позвоню Полу. Он приедет за тобой… Побудь здесь, пока я сниму тебе другой номер. Джон ушел. А Хизер лежала на огромной кровати поверх одеяла и тупо смотрела в окно. Неотвратимо наступала зима. Декабрь. Совсем скоро, в конце месяца, ей исполнится восемнадцать. Но ей казалось, что детство закончилось давно и эта граница в виде цифры ничего не изменит. Ей хотелось остаться ребенком, но это было невозможно. Дети не влюбляются в бывших друзей отца и не спят с женами этих друзей. А Хэз влюблялась… и спала. Кажется, это началось полтора года назад? А быть может год?