Здравствуй, Чарли, Новый год

Беты: CaniSapiens, Bergkristall На волшебных наручных часах вторая декада января, полнолуние. За тонкой перегородкой справа храпел во сне пьяный дракон, за перегородкой слева чуть громче храпел еще более пьяный напарник. Поезд стучал колесами, всё кругом качалось и плыло перед глазами, голова у рыжеволосого мужчины болела так, что он не был в состоянии вспомнить ни одного лечебного заклинания. Хотелось умереть, но еще больше хотелось пить. Чуть шевельнув головой, он скосил глаза на пол: там под крошечным вагонным столиком стоял магазинный пакет с бутылками. В бутылках плескалась прозрачная жидкость, одни были стеклянные, другие пластиковые — разобрать в полутьме вагона, в каких именно содержится вода, было сложно. Чарли протянул руку, нащупал покатые плечи пластиковой бутыли, но тут вагон качнуло, и бутыль покатилась по полу к противоположной стене. Тут же голову пронзил горячий гвоздь боли, а к горлу подкатила волна дурноты. Переждав приступ похмелья, Чарли сделал еще одну попытку добыть воду. С трудом сконцентрировавшись, он подловил момент, когда вагон еще раз сильно качнется, а бутыль покатится от стены к лежанке. Тогда он, растопырив пятерню, ухватил бутылку за круглый скользкий бочок. Вода — это жизнь. А бывших ловцов не бывает. Постепенно в маленьком тесном отсеке служебного вагона светлело, и с рассветом возвращалась память. «Да чтобы я еще раз в эту страну! Ни за что! Никогда! Ну почему мне никто не рассказал о русских праздниках?» Где-то на востоке неспешно занимался рассвет, и восходящее солнце сквозь морозную дымку посылало лучи вдогонку поезду, спешащему к западной границе большой заснеженной страны. А в спецвагоне с надписью «МЧС России» возвращался в Румынию из служебной командировки драконолог Чарли Уизли. Сквозь сон и волны дурноты проступали эпизоды последних дней. А дней ли? Может, прошли месяцы? Или годы? В этом состоянии трудно было вспомнить какой нынче день и год. А так хорошо все начиналось... *** На волшебных наручных часах 26 декабря. — Чарли, — обратился к драконологу директор Заповедника. — Тебе предстоит важная миссия! Русские наконец-то дали разрешение на вывоз их трехголового дракона! Семьдесят семь лет переговоров! Семьдесят семь! У них то войны, то революции, то пятилетки, то перестройки, представляешь? Но мы не теряли надежды, и теперь у нас будет уникальный экземпляр. Нужно только съездить в Россию, получить дракона по накладной, проследить за погрузкой и сопроводить его сюда. Сутки туда, сутки обратно, день-другой там, к Новому году вернешься. А теперь ступай к бухгалтеру — он выдаст командировочные, — директор протянул какую-то папку Чарли. — В этой папке сопроводительные документы и договоры. Еще зайди в библиотеку, возьми учебник русского языка, англо-русский словарь и методичку для отправляющихся в Россию впервые, в поезде выучишь. С этими бестиями надо держать ухо востро, а то того и гляди обжулят, — тут директор хлопнул его по плечу и добавил: — Но я думаю, что ты справишься с трудностями. Вечером того же дня поезд «Бухарест — Москва» вез драконолога Уизли в далекую незнакомую страну. *** На волшебных наручных часах 29 декабря. Оказалось, что большой город, в который прибыл поезд, это не Москва. Вернее было бы сказать, это далеко, очень далеко не Москва! До столицы России нужно было трястись в вагоне уже другого поезда еще больше суток. Но это было полбеды. Среди пассажиров царило предпраздничное оживление, и возникало ощущение, что все соседи по вагону вот-вот пустятся в пляс. Люди улыбались друг другу и произносили странную фразу: «С наступающим!». Что это означает, Чарли не знал, но по лицам окружающих верил: это что-то хорошее. Изо всех помещений вагона резко пахло разнообразной едой, чесноком, алкоголем. Смуглые черноглазые дети носились по узкому коридору, не обращая ни на кого внимания, и, стоило им услышать какую-нибудь веселую песенку по поездному радио, начинали громко подпевать и пританцовывать. Ярко накрашенные проводницы с венками из мишуры каждый час заглядывали в купе, где ехал Чарли, ставили в круглый держатель на маленьком столике дешевую пластмассовую вазочку, поправляли разлапистый букет облезлых искусственных цветов, приговаривая: — Вот так надо! Это чтобы было красиво! С наступающим вас! А после предлагали чай и, игриво подмигивая, добавляли: — Или чего покрепче? Чарли вежливо отказывался и, как только за железнодорожными чаровницами закрывалась грохочущая дверь, убирал чудовищное украшение со стола в сетчатый держатель над спальным местом, раскладывал книги и углублялся в изучение русского языка и обычаев местного населения. К моменту приближения к Москве он уже знал, что классическое обращение к представительницам прекрасного пола «сударыня» не работает и лучше всего при необходимости называть их «девушками» и «красавицами», причем возраст дам значения не имел. А «девушки-красавицы», не ведая усталости, снова и снова входили в его купе, делали «красиво», радостно сообщали о чем-то наступающем, и предлагали «покрепче». Приходилось терпеть, потому что инструкция Министерства Магии строго запрещала командировочным применение какой-либо магии к гражданам иных государств во избежание международных конфликтов. Тем временем проснулся сосед, раскатисто храпевший от самой границы, и, покопавшись в бездонной полосатой сумке, извлек огромный пакет со снедью и объемную бутыль, оплетенную какими-то высушенными растениями. За следующие несколько часов пути словарный запас драконолога пополнился фразами: «Хорошие люди посидят, посидят, да и выпьют», «Чай — не водка, много не выпьешь», «Между первой и второй перерывчик небольшой» и «Что тут пить?». Оказалось, что в поезде нельзя не только колдовать, но и отказываться от угощения, потому что тогда обидишь хорошего человека. Чарли не хотел никого обижать, к тому же требовалась языковая практика, и к моменту прибытия в пункт назначения он усвоил еще несколько слов и правил здешней жизни: «С двух глотков ничего не будет», «Нельзя оставлять на дне, это — слёзы, поэтому нормальные мужики пьют до дна, только пидорасы оставляют», «В водке главное — закуска, поэтому ешь с хлебом и ничего не бойся». «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки». Вообще-то различных правил пития и бытия было так много, что сразу запомнить все оказалось невозможно. Первые два часа Чарли пытался все изречения соседа записывать в блокнот, но писать, есть, выпивать, говорить и думать на разных языках в одно и то же время крайне затруднительно; постепенно в его голове все так перемешалось, что он оставил эту затею. В какой-то момент Чарли крепко задумался над тем, какая связь существует между объемом выпитого алкоголя, файф-о-клоком и пластмассовыми цветами на шляпе у смуглого усатого мужика с золотыми зубами и толстенной золотой цепью на бычьей шее. Размышления были грубо прерваны проводницей, которая трясла его за плечи и орала в ухо: — Просыпайтесь, молодой человек, приехали! Собирайтесь! Быстрее, быстрее! Выходите, мне еще вагон убирать! *** На волшебных наручных часах 30 декабря. Утро. Чарли вывалился на перрон, и холод пробрал его до костей. «Ах да, это же Россия. Зима, Сибирь, водка, бабы, медведи и что-то там еще…» Чарли застегнул куртку до подбородка и натянул на голову капюшон. Постоял, пытаясь вспомнить, зачем он приехал в этот как-там-его-называют-город. Так и не вспомнив, двинулся вместе с потоком людей, сам не зная куда. Скользя кроссовками по утоптанному снегу и поминутно поправляя сползавший с плеча рюкзак, он остаточным сознанием исследователя наблюдал, как его руки медленно синеют на холоде, а дыхание превращается в пар и оседает инеем на бровях и ресницах. Помнится, в рюкзаке были теплые перчатки и мамин свитер, подаренный на Рождество всего пять дней назад, а кажется — целую вечность, но остановиться в потоке людей, багажных тележек и чемоданов, чтобы порыться в поклаже, было невозможно. И Чарли тащился дальше, надеясь, что в конце концов человеческая река его куда-нибудь вынесет, а пока он в состоянии двигаться, то насмерть не замерзнет. Так он брел по перрону, пока не наткнулся на какого-то человека. Человек стоял. Стоял против потока. А люди, тележки и чемоданы огибали его, даже не касаясь. Чарли остановился и поднял голову. Сверху вниз на него сурово смотрел молодой парень спортивного вида. — Андрей Горохов, стажер. Московский Ночной Дозор, — представился парень. — Это вы иной Чарльз Уизли? — Yes, yes, I am Charlie Weasley, — мелко затряс головой Чарли, пытаясь вспомнить, как представиться на русском языке. Вдруг из-за спины парня выскочила невысокая девушка, румяная и улыбчивая. — Горохов, что ты пристал к человеку? Видишь он замерз совсем! — и девушка сунула в руки Чарли бумажный стаканчик с горячим кофе. Пока он отогревал трясущиеся не то с похмелья, не то от холода руки и, обжигаясь, пил мелкими глотками напиток, девушка болтала без умолку. — Вы первый раз в России? Ой, совсем забыла, с наступающим! Сейчас пойдем в наш офис, там согреетесь, я вас покормлю, а вечером у нас будет корпоратив, я вас приглашаю! Будете моим кавалером? — Не к вам в офис, — буркнул парень. — А в зал ожидания для транзитников. Он в командировке, его дела ждут. — Подождут. Всех дел не переделаешь, а новогодний корпоратив раз в году. — Темная Стрельникова, вы не представились иному и, кроме того, вы оказываете на него воздействие. Я укажу это в рапорте. — Горохов, ну вот в кого ты такой зануда? Представлюсь еще сто раз. А воздействие сначала доказать надо. Ты видишь — гость столицы замерзает, тебе что, плевать на иного? Лучше свои перчатки ему дай, а то человека трясет от холода, не заметил? Ты же светлый, обязан помогать. — Его с похмелья трясет, — проворчал Горохов, — а перчатки не дам, у него свои есть. В кармане куртки лежат, просто у него от пьянки память отшибло. Молодой, а уже алкоголик. — Чарли, вам уже лучше? — ласково промурлыкала девушка. Она забрала у него пустой стаканчик и бросила прямо на асфальт. Потом, приблизившись вплотную, медленно повела бегунок молнии своего пуховика вниз. Облизнула розовые губки и тихо, с придыханием, произнесла почти на ухо драконологу. — Меня зовут Марина Стрельникова, для друзей — просто Маришка. Иная, темная, стажер московского Дневного Дозора, — и она плавным жестом развела полы пуховика. Из-под вязаного свитера, туго обтягивающего высокую грудь, светилась магическая метка. — Вот, видите? Чарли не мог отвести глаз от метки. У него закружилась голова от запаха девичьего тела и тонких цветочных духов, он даже не заметил, как его стало клонить вперед. Он вдруг представил себя маленьким пушистым котенком, которого заботливая хозяйка греет на своей груди под полой пуховика. Он всем телом ощутил упругую мягкость под пушистым свитером и чуть было не мяукнул. Из блаженного видения его грубо выдернул голос стажера Горохова: — Иной, вы что не видите, она вам просто голову морочит! Идемте быстрее! — Чарли, светлый вам просто завидует. Он глупый, сварливый и некрасивый, поэтому его никто не любит, вот он и злобствует. Ой, смотрите, а что это у нас здесь? — девушка вытащила из одного из многочисленных карманов куртки драконолога перчатки. — Надевай скорее, котеночек, — и обдала теплым дыханием щеку: — Мур, мур, мур. На вокзале, в комнате отдыха для особых транзитных пассажиров Чарли накормили, устроили на диване, вручили подушку, плед, таблетку от похмелья, и он блаженно заснул. Ему снился дом, пирог с патокой и булочки с корицей, горячий шоколад и сливочное пиво. Шуршащие оберточной бумагой коробки с подарками, летающие свечи в сверкающих шарах и бедолага садовый гном в балетной пачке, прикрепленный к макушке рождественской ели. *** На волшебных наручных часах 30 декабря, до захода солнца 1 час 18 минут. Какой длинный день! Чарли успел выспаться, пообедать, познакомиться с сотрудником карто-геодезической Библиотеки при Национальном комитете волшебных деяний Группы разумного удержания фольклорно-социального баланса, коротко «КГБ НКВД ГРУ ФСБ». Или, если уж совсем просто — библиотекарем. — Вам нужно спешить, гражданин Уизли, — строго посоветовал суровый господин с пронзительным взглядом неопределимого цвета глаз, одетый в невзрачный серый костюм, тщательно проверив документы драконолога. — Пропуск в библиотеку у вас до двадцати трех ноль-ноль тридцатого декабря. — Прошу меня извинить, — попытался наладить контакт Чарли. — Может быть, завтра с утра? Я не знаю, где находится библиотека. Да мне, собственно, нужен дракон, вот ордер на получение. Уже темнеет, куда мне с ним ночью? Простите, боюсь, что заблужусь. — А наша библиотека и существует для того, чтобы вы не заблуждались. Пропуск у вас на сегодня, значит, и карту должны получить сегодня, а драконами мы вообще не занимаемся. — Прошу прощения, а кто занимается драконами? — Кому положено, тот и занимается. Сначала получите карту согласно вашей заявке, потом будете действовать в соответствии с указаниями в карте. — Ол райт, — согласился Чарли. — Я готов. Где находится ваша библиотека? Я тотчас полечу туда. — А вот летать не советую, — строго изрек библиотекарь, и Чарли невольно вытянулся в струнку, опустив руки по швам. — Город-герой Москва — это вам не там, как у вас. Вызовите такси и, как все нормальные люди, поезжайте по вот этому адресу, — библиотекарь протянул ему клочок бумаги. Чарли улыбнулся, сказал спасибо и стал засовывать бумажку в карман брюк. — Да что же вы делаете! — раздраженно воскликнул серый мужчина, хватая драконолога за руку. — Через минуту бумага самоуничтожится путем воспламенения! Прочтите текст и запомните его хорошенько! Второй раз адрес вам никто не даст. Чарли испуганно заморгал, развернул бумажку и принялся запоминать адрес, написанный кириллицей. А библиотекарь надел серое пальто, серую шапку-ушанку и, взяв в руки старенький потертый портфель, приказал дежурному Горохову вызвать для гостя столицы такси и покинул помещение. «Такси для гостя до библиотеки и обратно», — произнес Горохов и повесил трубку внутреннего телефона без кнопок, висевшего на стене у входной двери. В этот же миг раздался тихий хлопок, и бумажка в руках Чарли вспыхнула фиолетовым пламенем. Он громко ойкнул и затряс обожженными руками. — Бедненький котеночек, — промурлыкал рядом голос Стрельниковой. — Дай, на пальчики подую. У Горохова боли, у библиотекаря боли, а у рыженького котёночка все пройди, фью-у-у-у. Чарли готов был поклясться чем угодно, что еще минуту назад Маришки в этой комнате не было, и вот она уже дует ему на обожженные пальцы, прижимаясь округлым бедром, обтянутым узкой короткой юбкой. — Стажер Стрельникова, я напишу в рапорте, что вы подслушивали из сумрака! Светлый был сердит на напарницу, пытался выглядеть грозным суровым мужиком, но не мог отвести глаз от красивой девушки. — Ой, Горохов, да хватит тебе бюрократию разводить! Как ты любишь бумажки начальству носить! Начинай писать. А я пока гостя к такси провожу, да, котик? — Нет! — подскочил парень. — Стрельникова, вы снова инструкцию хотите нарушить? Мы вместе должны сопровождать гостя! И, схватив рюкзак драконолога, кинулся следом за напарницей, повисшей на руке у гостя. *** На волшебных наручных часах 30 декабря, до захода солнца 15 минут. Автомобиль стоял в пробке. Чарли улыбался, вспоминая красивую ведьмочку. Улицы города сияли разноцветными огнями, салон машины пах хвоей и мандаринами. *** На волшебных наручных часах 30 декабря, 4 часа до окончания действия пропуска в библиотеку. Автомобиль стоял в пробке, в салоне пахло хвоей и мандаринами, пассажир спал на заднем сиденье. Ему снился роскошный лимузин, бесшумно летящий над морем огней ночного Лондона. Одна его рука на лежит на рулевом колесе, другая тискает колено человека, сидящего рядом. Он не видит лицо и фигуру, но почему-то уверен, что это Тот Самый человек — родной, любимый, единственный. Чарли открывает глаза, смотрит на часы, в окно и снова засыпает. *** На волшебных наручных часах 30 декабря, 2 часа до окончания действия пропуска в библиотеку. Чарли открывает глаза, смотрит на часы, в окно. Внизу огромный город в море огней. Чарли хочет снова закрыть глаза, но понимает, что уже выспался, у него затекли все части тела и ему срочно нужно в туалет. Жалеет только об одном: он так и не узнал, с кем же летал в лимузине над Лондоном. *** На волшебных наручных часах 30 декабря, 1 час до окончания действия пропуска в библиотеку. Водитель такси осветил фарами на днище машины маленький темный дворик и приземлился точнёхонько к воротцам в кривоватой ограде. Вокруг было темно и тихо. — Где мы? — почему-то шепотом спросил Чарли. — Ща, — ответил таксист и нажал на клаксон. Чарли вздрогнул от резкого звука и огляделся по сторонам. Ничего не происходило. Водитель еще раз посигналил и ругнулся. Чарли пока не выучил русские ругательства, поэтому не понял при чем здесь чья-то мать. А мужик схватил какой-то предмет, выскочил из машины и принялся колотить в ворота кулаком. Оказалось, что предмет в его руках — фонарик. Он поводил лучом по воротам, обнаружил кнопку звонка, давил на неё какое-то время, а потом вдруг исчез. Вот тут Чарли испугался по-настоящему. Он остался один в чужой машине, в чужом дворе, в чужом городе и в чужой стране. Вокруг ночь, холод, снег и тишина. Даже собак не слышно. Но хуже всего было то, что время действия пропуска стремительно заканчивалось. В туалет хотелось так сильно, что терпеть не было никакой возможности. Решив, что раз уж поблизости никого нет, то можно справить нужду прямо на улице, Чарли вышел из машины. И вот в самый ответственный и блаженный момент облегчения ворота заскрипели, и из них вышел водитель с каким-то слегка помятым типом. — Спит он, понимаешь ли! — возмущался таксист. — Тут гость из-за рубежа, а он дрыхнет на посту! Пришлось в сумрак лезть из-за этого работничка! А зарубежный гость в это время, сгорая от стыда, стоял под светом чужих фонариков в расстегнутых штанах, в кроссовках, полных снега, и, обхватив своё хозяйство руками, чтобы не дай бог не отморозить, поливал ближайший к забору сугроб. — А шо! Шо мне ваш гость! Я смену принял, все закрыл, никого нет. Шо мне, танцевать прикажете? — помятый тип почесывался и поёживался. — Короче, я к вам гостя доставил, дальше разбирайтесь сами. У меня еще вызов. Позвонишь, когда гостя нужно будет забрать. Я уехал. И такси взмыло в черное небо. — Прошу прощения, извините, — затораторил Чарли, едва успев застегнуть штаны. — Мне дали вот этот пропуск! Мне сказали, у вас карта! Мне надо получить дракон! — Какой дракон? Какая карта? Ничего не знаю. Все уже ушли, рабочий день закончен, библиотека закрыта. Ты на часы смотрел? — Да! Еще только 22 часа 55 минут. Пропуск действительно! Плиз! Дайте мне карта! — Вот чудак-человек, я тебе русским языком говорю, нет никого! Библиотека закрыта! После праздников приходи, числа пятнадцатого, а еще лучше — двадцатого. — No, no… Нет! Сейчас! Почему после праздник? Сейчас! — Вот же послал бог убогого! Ему говорят: после праздников, а ему сейчас подавай! — проворчал в сторону тип. — Слушай сюда и вникай. Все ушли новый год отмечать, понимаешь? Праздник у людей! Корпоратив в ресторане, я один здесь. Ничего ни про какие карты не знаю. Завтра короткий день, и поэтому всем дали отгулы. Библиотека откроется только после старого Нового года. Так что, с наступающим и гуд бай. — С наступающим, — в прострации ответил Чарли. — После первой и второй не бывает некрасивых женщин. Э-э-э… What is «старый Новый год»? — Не знаешь, что такое старый Новый год? Ну ты, блин, даешь! Ладно, пойдем ко мне в каптерку, я тебе объясню про особенности национальных календарей. *** На волшебных наручных часах 31 декабря, 3 часа до рассвета. Марс в двенадцатом доме. На столе, покрытом потертой клеенкой, стояли чайные чашки с остатками прозрачной жидкости на дне, распотрошенные банки с консервами и пустые бутылки. На газетке покоились ломти колбасы и хлебные горбушки, в воздухе висел табачный дым средней степени концентрации. Чарли сосредоточенно размышлял о многообразии мира, о странных обычаях и традициях азиатских народов, о бренности всего сущего и покаянии. *** На волшебных наручных часах 31 декабря, рассвет на Москва-реке*. Сторож библиотеки растолкал драконолога с первыми лучами солнца и сунул ему в руку свернутые трубкой бумаги. — Вот, держи свои карты. Ща такси прибудет, собирайся. Горынычу привет передавай и, смотри, не обижай его, он хороший. — Но как? Никого нет… С наступающим... — Важно не то, кто подписи на бумажках ставит, а у кого ключи от кабинетов хранятся. Давай на посошок и не благодари. Петрович для друзей последнюю рубаху снимет и отдаст. Вот тебе, рыжий, нужна моя рубаха? — Петрович оттянул за ворот заношенную тельняшку. — Нет? А мне нужна. Ну шо, на посошок? — «На-по-со-шок» — это что? — Ну, на «ход ноги», «стременная», «седельная», «заворотная». Это, уважаемый, старинная русская традиция проводов дорогих гостей. Если интересно, могу рассказать, но тогда надо в магазин сбегать, а то, видишь, на донышке осталось. На полный ритуал не хватит. — Оставлять на дне — слезы. Так? — Ну ты молоток! Вот, уже почти освоился, держи краба. Ну, чтобы не оставлять зло в стакане, давай по последней. ------------------------------------------------------------------- * “Рассвет на Москва-реке” - увертюра к опере “Хованщина” композитора Модеста Петровича Мусоргского. Возможно Чарли слышал в описываемый момент радио, или музыка звучала у него в душе... *** На волшебных наручных часах 31 декабря, Новый год. — Раз! Два! Три!... Десять! Одиннадцать! Двенадцать! С Новым годом! С Новым счастьем! Ура-а-а! — О-о-о-о… Что за шум? Голова-а-а-а… — С Новым годом! С новым счастьем! — крикнула в лицо Чарли совершенно незнакомая женщина и протянула бумажный стаканчик с чем-то, остро пахнущим спиртом. — О, no, no, no… Где я? — В поезде, рыженький, в поезде. Москва — Екатеринбург! Повезло нам Новый год в дороге отмечать! Теперь весь год путешествовать будем! Как Новый год встретишь, так его и проведешь! Здорово? — Только не это! — простонал Чарли и откинулся на тонкую вагонную подушку. *** На волшебных наручных часах 1 января. Ретроградный Юпитер. — Куда вы меня везете? — Далеко. На заимку к страге Севера. В соответствии с библиотечной картой. Ты спи, спи, парень. Довезем в лучшем виде. — Вы кто? — Дальнобойщики мы. Ты не волнуйся, в Екатеринбурге груз приняли, на заимке сдадим и дальше двинем. Если что надо, там на полочке пошарь, приспичит — скажи, остановимся. На спальном месте в кабине грузовика Volvo было тепло и почти уютно. В окно была видна дорога и заснеженный лес по обочинам. Чарли то проваливался в сон под разговоры водителя и его напарника, то просыпался, когда машину подбрасывало на ухабах. Солнце клонилось к горизонту, заснеженный лес сменялся заснеженными полями, а дороге не было конца. *** На волшебных наручных часах 2 января. Ночь. — Хозяин, принимай груз! — Ребятушки, может переночуете? У меня и банька готова, потом за новый год по маленькой, под оленинку. А? Оставайтесь. — Спасибо, батя, — печально вздохнув ответил водитель большегруза. — На обратном пути заскочим, если время будет. Мы и так подзадержались. Ты это, иностранцу покажи, что такое русская баня. Среди заснеженных лесов где-то на краю света, в крошечном бревенчатом домике, в тесной жаркой комнатке в клубах горячего пара на деревянной лавке лежало голое тело отважного драконолога, а хозяин, замотанный ниже пояса в полотенце, в шапке с красной звездой, делал над ним странные пассы большими пучками дубовых и пихтовых веток. «Лучше бы я умер еще в поезде», — думало распластанное тело. *** На наручных часах Чарли Уизли мерцают звезды, перемещаются планеты, мелькают цифры и кукует кукушка. В избу посреди тайги почти каждый день приходят какие-то люди, пьют, едят, парятся в бане, ночуют и уходят. Иногда уходят поздней ночью, без лыж, без фонариков, прямо в морозную непроглядную тьму. Хозяин — неопределенного возраста бородатый мужичок — всех радушно встречает, у одних берет то мешки, то жестяные короба с какими-то вещами и передает другим. Провожая гостей, вручает им подарки: кому туесок с медом, кому мешочек сушеных ароматных трав, кому мороженую красную ягоду в ивовой корзинке. Молодой здоровый организм драконолога через день оклемался после путешествия на край земли и даже начал привыкать к жаркой бане, к снежным сугробам, к вою волков по ночам. Хозяин — страга Севера, хранитель путей, каждый день обещал отвезти его на дальнюю заимку, где, по его словам, в горной пещере живет трехголовый дракон, но каждый день приходили из леса гости, и путешествие откладывалось. Потом замела пурга, и больше суток нельзя было высунуть носа из дома, а как только откопались, случилось Рождество. Ночью в избу ввалились люди в вывернутых косматых шубах со звериными масками на головах. Они пели, притоптывали мягкими бесшумными войлочными сапогами, а хозяин, собрав на стол, что бог послал, всем наливал в рюмки домашнюю водку, настоянную на травах, корешках, ягодах и медовых сотах. Чарли за время своего недолгого пребывания в России уже хорошо усвоил, что праздники приходят здесь не в то время, как во всем цивилизованном мире, и смирился с этим. А еще усвоил, что лучше выпить добровольно, тогда, возможно, хозяин отпустит его спать пораньше, и утром он быстрее придет в себя. Телефона у страги не было, сотовой связи тем более, и, глядя из окна избы на заснеженные ели и заваленную снегом по самую крышу баньку, Чарли надеялся, что в заповеднике знают, где он находится, и не сообщат раньше времени родителям о том, что он сгинул без следа где-то среди непроходимых лесов Сибири от белой горячки. День сменялся ночью, яркое солнце внезапно заволакивало тучами, и тогда валил снег; приходили и уходили гости, а Чарли всё ждал встречи с драконом. *** На наручных часах драконолога почти середина января, Уран в шестом доме. — Ну, сынок, с наступающим! — хозяин весело подмигнул Чарли и подвинул к нему поближе полную до краев рюмочку медовухи. От знакомых до боли слов «с наступающим» тот вздрогнул и втянул голову в плечи. — Почему «с наступающим»? — Чарли непонимающе округлил глаза. — Дык, Новый год сегодня! Старый! Забыл што ли? В памяти Чарли всколыхнулись мутные воспоминания о том, что в России существуют какие-то странные календари. В это время во дворе залаял пес, оповещая хозяина о приходе новых гостей. Все было, как всегда: «С новым годом! С новым счастьем!», «После первой и второй…», «Зло в стакане оставлять нельзя»... Посреди ночи Чарли открыл глаза и уставился в угол избы. Там, привалившись к бревенчатой стене, лежал трехголовый дракон размером со взрослую лошадь. Одна его голова хрумкала солеными огурцами из бадейки, другая шумно хлебала что-то из бочонка, судя по сивушному запаху — самогон, а третья, на пару с хозяином дома, напевала куплеты фривольного содержания. Увидев, что его разглядывает другой человек, одна из голов разинула пасть и, дыхнув сильнейшим перегаром, подмигнула желтым глазом с продольным зрачком. «Мне все это снится», — подумал Чарли, отвернулся к стенке и, положив на голову подушку, снова заснул. *** На наручных часах драконолога середина января, Уран в шестом доме творит чудеса. — Рыжий, вставай! Гут монинг! — хозяин потряс гостя за плечо. — Пора в путь-дорогу собираться. «Какой странный сон мне приснился. Это от медовухи, не иначе», — подумал Чарли, выбираясь из-под ватного одеяла. Он протяжно зевнул, сунул ноги в коротко обрезанные войлочные сапоги, снаружи похожие на модные угги, но внутри жесткие и колючие, и на всякий случай взглянул в угол, чтобы убедиться, что там ничего и никого нет. Но дракон присутствовал — уютно свернувшийся колечком и обнявший пустой бочонок, воняющий сивухой, он спал всеми тремя головами. К аромату сивушных масел примешивался характерных запах драконьей туши. Головы дракона посвистывали, похрюкивали и посапывали. — Дракон… Настоящий… Мерлин великий, он существует! — прошептал Чарли, забыв, что собирался выйти на улицу отлить. А хозяин уже гремел за печкой посудой и поторапливал гостя: — Шевелись, паря, летчики-вертолетчики долго ждать не будут. Сегодня в город полетишь, ночью у тебя поезд до Москвы. — Опять поезд? У-у-у… А сразу на самолете до Румынии разве нельзя долететь? — Можно, наверное, но об этом твоему начальству надо было полгода назад позаботиться. А сейчас билетов не достать, праздники же. Да и как ты Горыныча на самолете повезешь? Опасно. А на поезде — милое дело, в спецвагон погрузят, и вы до самой Румынии без остановок литерным составом долетите. — Какого Гор-ин-йича? — не понял Чарли. — Дык, нашего! Дракона нашего так зовут — Змей Горыныч! — А сейчас как мы его в самолет перетащим? — Ты об этом драконе? Та не. Это не тот Горыныч, этот еще детеныш, летать учится. Ночью прилетел с дальней заимки, замерз видать, да по людям соскучился. Я и пустил его погреться самогоночкой. Давно мы с ним частушек не пели. А твой у эмчеэсников на базе под Москвой содержится. Тот взрослый уже, половозрелый. Ну, хватит языком молоть, садись завтракать, разговорами сыт не будешь. Скоро за тобой прилетят. Через полчаса на дороге за воротами завихрился снег, со свистом загрохотали лопасти, и на полянку приземлился вертолет с оранжево-синей полосой на борту. Чарли, нагруженный подарками, половина из которых предназначалась командиру летной части, смотрел, как исчезает за снежным вихрем заимка страги Севера, и всю дорогу до авиабазы пытался понять, для чего ему нужно было две недели прожить в глухомани, если все это время дракон находился в Подмосковье? Разумного объяснения не было. Было смутное подозрение насчет библиотечного сторожа, но точной информацией никто располагать не мог, тем более летчики ничего не могли знать о стратегии руководителей другого ведомства. Чарли решил, что лучше не думать об этом вообще, потому что это — Россия, и люди тут живут по непостижимой для нормального европейца логике. Наученный горьким опытом, Чарли в поезде сразу же лег спать и спокойно доехал до Москвы. На вокзале его снова встретили Горохов и Стрельникова. Препираясь между собой, они проводили драконолога на стоянку такси, где его уже ожидал знакомый водитель. *** На часах драконолога 2 часа ночи. В бронированном вагоне с оранжево-синей полосой на борту и буквами «МЧС» Чарли ожидали Змей Горыныч и хмурый напарник. — Здравствуй, жопа, Новый год, и я вот, — приветствовал напарник драконолога. — Третью неделю тебя жду, где тебя черти носят? Он подал для рукопожатия пятерню, на тыльной стороне которой топорщилось лучами синеватое солнце, а по фалангам пальцев шли буквы “ВАСЯ”. Чарли открыл было рот, чтобы рассказать о своих приключениях, но хмурый Вася не собирался его слушать. Он вручил прибывшему метлу и лопату и велел выгрести из-под Горыныча навоз. А сам куда-то отлучился и к тому времени, как ответственный драконолог вычистил загон, вернулся с двумя магазинными пакетами, в которых что-то позвякивало. Когда Чарли прошел в спальный отсек вагона, на крошечном столике на газетном листе уже лежала разнообразная закусь и стояли наполненные прозрачной жидкостью граненые стаканы. — Давай, за знакомство, а следующую уже на ход ноги добавим. Тут главное — успеть намахнуть сразу, как только поезд тронется, чтобы дорога была легкой. — А потом «между первой и второй», — обреченно добавил Чарли. — Пральна! Чтоб пуля не пролетела! Ну, поехали. — Yes, yes… С наступающим… — Точно! С Крещением Господним! Чуть не забыли, прости господи, — Вася размашисто перекрестился. — С праздничком! Наливай.