Вдали от тьмы

— Всё-таки уходишь. Голос Бао Шань Саньжэнь прозвучал прямо у него в голове, и он инстинктивно обернулся, чтобы увидеть её. Забыл, что видеть теперь может только внутренним взором. Слишком мало времени прошло с того дня, как он отдал свои глаза Сун Ланю, ещё не освоился в новом для себя состоянии — слепом. Она тогда не удивилась его выбору. При всём своём мастерстве и уникальных способностях она не сумела бы вернуть утраченный орган, если он принадлежал человеку. — Тебе всегда было это свойственно. Совсем не думаешь о себе, — сказала она тогда. — Но если хочешь, я могу... — Нет, — сказал он. Она могла бы вырастить ему новые глаза, но тогда бы ему пришлось остаться. Это заняло бы много времени, дольше, чем приживление. — Или любой из твоих братьев с радостью отдаст тебе свои, — продолжила она свою мысль. — Так будет быстрее. — Нет. Она больше ничего не сказала ему тогда. А сейчас впервые снова заговорила с ним. Как раз когда он уже готов был начать второй спуск с горы, на этот раз последний. Он не мог себя заставить сделать шаг или заговорить с ней. Она подошла и встала рядом, он чувствовал её запах, её присутствие — присутствие создания одной с ним крови. Ему стало труднее дышать. Он знал, что можно оттягивать расставание, но ему придётся покинуть её снова. Они оба были... — Он выглядит так, словно его выковали люди, — Сяо Син Чэнь услышал, как Бао Шань Саньжэнь улыбнулась. — Твой рог. Он напоминает мне, как ты выглядел, когда жил здесь. Ты был таким же — похожим на морозный узор, призрачным. Ты и сейчас такой, даже в этом облике. Он тяжело вздохнул. — Вы не знаете, что мне пришлось сделать, чтобы эта ложь стала правдой в мире людей. — В мире людей тебя ждёт только боль, зачем ты хочешь вернуться? Это же не из-за того, что этот человек сказал тебе в бреду? Они были так похожи — не внешне, исходящим от них сиянием, словно две серебряные звезды спустились с ледяных небес и задержались на земле. Она надолго, на сотни лет, а он... — Нет, я просто... я не могу остаться. Даже если вы освободите меня от слова, данного вам. Особенно, если вы... — Останься, — мягко попросила она. — Зачем мне цепляться за слова, когда речь идёт о твоей жизни? Ты забудешь про людей, снова научишься принимать привычное обличие. Сяо Син Чэнь покачал головой: он знал, что больше никогда не сможет обратиться в цилиня, даже если исцелит свои душевные раны. С тех пор, как он стал использовать рог для убийства, пусть и тёмных тварей, этот путь навсегда закрылся перед ним. Когда-то она нашла его в лесу рядом с убитой людьми матерью и забрала к себе на гору, и так она поступала со всеми найденными ею маленькими цилинями. Он собирался посвятить всю свою бессмертную жизнь совершенствованию тела и духа, но вышло всё так, как вышло. Иногда олени встречают тигров у водопоя, иногда цилини считают себя достаточно сильными, чтобы охотиться на чудовищ. — Ты бежишь от себя, — сказала Бао Шань Саньжэнь, прерывая поток его воспоминаний. — Ты отдал глаза, потому что не хочешь больше видеть этот мир, всю тьму, с которой ты столкнулся там, снаружи. Но она никуда не денется, тьма — часть мира людей. Если я останусь вдали от тьмы, тьма придёт за мной сюда. Он едва не сказал это, но вовремя одумался. — Ничего не изменится, если не пытаться ничего изменить. Тьма не рассеется только потому, что так желает моё сердце, я должен что-то делать. И я буду делать всё, что могу. Возможно там, снаружи, мои усилия помогут кому-то обрести свет, пусть одному человеку, пусть на одно мгновение... вы понимаете? Она долго не отвечала. Потом на мгновение прижала его к себе в легком объятии и ушла. Сяо Син Чэнь не мог назвать ей настоящую причину отказа. Дело было не в том, что он привык к иной, человеческой жизни, не в том, что он хотел продолжать уничтожать тьму там, куда не добирались именитые заклинатели, и уж конечно, речи не шло об изменении мира к лучшему. Едва вернувшись на гору к себе подобному созданию, он ощутил боль гораздо сильнее, нежели боль от возможной потери близкого человека, ради спасения которого нарушил слово. Он знал, что Бао Шань Саньжэнь чувствует то же самое, и потому освободит его от клятвы, стоит ему подать ей знак. Но знал он также и другое. Если он не уйдёт с горы, чудовищный тигр придёт на гору.