Просто протянуть руку

В свое время Себастьян учился много пить. Это было нужно для вылазок в соседние лагеря, в Кабул, для переговоров с комиссарами. Пить и не пьянеть. Теперь он очень жалел об этом своем умении. Странно, когда он только узнал о смерти Джима он не отреагировал никак. Просто как-то глухо стало внутри и пусто до стылости. Пропал интерес, драйв, азарт. Но тогда его взял за шкирку кто-то невидимый и с отчетливо слышимой ирландской хрипотцей, мягко сглатывая звуки сказал: - Плыви, Себастьян. Ну же. Посмотри. Впереди пороги. Правда классно? Этот голос маскировал брюзжание здравого смысла, в котором слышались категоричные нотки отца: - Ты не справишься, Себастьян, никогда не справлялся. - Да ну, Себастьян - смеялся голос, - умирать это скучно. Ты попробуй выжить. И поторопись, милый, поторопииись! И Моран сцепил зубы и попробовал. Джим оставил после себя красивую империю, которая, впрочем продержалась недолго. Грызня за власть длилась несколько месяцев, и Морану припомнили все, впрочем это было как раз вполне ожидаемо. Несмотря на острое желание разнести квартирку на Бейкер, в которой когда-то жил тот, с кого и началось это сумасшествие, он сдержался, да и времени на месть откровенно говоря не было. Поднимались старые связи, заводились новые, судорожные попытки сохранить что-то неприкосновенным когда-то были успешными, когда-то заканчивались провалом. Тем не менее, через полгода он выплыл наконец из всей этой нервотрепки, встряхнулся, огляделся и понял, что жизнь продолжается. Его фирма как-то тоже все пережила, оставленная чуть ли не на произвол судьбы захирела и почти исчезла под гнетом налоговой службы и отсутствия толкового управляющего, но существовала. Старые клиенты постепенно тоже осознавали, что их враги никуда не делись и люди способные избавить от такого балласта по прежнему в цене, несмотря на свой непонятный статус. К тому же кто-то дергал за ниточки с другого края, методично уничтожая ячейку за ячейкой, и внимание к нему самому и к предполагаемому ключу, который по всеобщему мнению "оставил" ему Мориарти, постепенно сходило на нет. Вообще бывший босс ухитрился существенно осложнить ему жизнь на прощание. Сюрпризы как и при его жизни не кончались на чем-то одном, и если тема ключа шла пунктирной линией через все дела, поскольку ключ был красивой мечтой, в которую легко верилось, то все остальное напоминало осторожные махинации с фьючерсными сделками, куда Себастьяна втянули по уши, несмотря на его желание тихо смыться. Времени не хватало ни на что, а тем более на то чтобы напиться и погоревать. Кроме того, Себастьяна останавливало то, что Джим бы его искренне не понял. Горевать? О ком? Кем они были в сухом остатке? Нанимателем и подчиненным, не более того. Джим бы не понял и высмеял эту эмоцию, поэтому тосковать и вообще испытывать какие-то особые эмоции по поводу его смерти казалось чуть ли не неприличной шуткой по отношению к погибшему. А потом однажды вечером Себастьян проснулся, нашаривая пистолет, от чьего-то холодного и любопытного взгляда. Он не выдал себя, лишь чуть разомкнул ресницы, оглядывая комнату в холодном свете неоновой рекламы напротив и широко распахнул глаза, когда понял кто именно неподвижно задумавшись сидит в кресле напротив. - Моран, - проронил Джим так будто удивлялся, что это именно Себастьян, хотя чему тут удивляться, разве что тому что полковник все еще существует и даже спокойно спал несколько минут назад и чем то жил, съел на ужин холодное мясо с горошком, например. Голос Мориарти полный стылого недоумения, напополам с деловитостью, породил немедленное желание напиться вкупе с ощущением, что все это не бред и не галлюцинация, - завтра у нас пресс-конференция... И тогда полковник вытянул руку и выстрелил.