Гипноз

      Каллен Резерфорд был безоговорочным гетеросексуалом, с радостью принимающим комплименты от милых дам. Он всегда был за традиционные отношения, и когда тощий эльф с массивным двуручным мечом наперевес решил намекнуть о своих волнующих чувствах к бывшему командиру храмовников Киркволла, тот недвусмысленно дал понять, что мужчин предпочитает иметь только в качестве политических союзников или приятной дружеской компании за кружкой эля. Эльф расстроенным не показался, а только пожал плечами и с понимающей улыбкой принял отказ, предложив как-нибудь вечером посидеть в таверне в той самой дружеской компании. И это «как-нибудь» наступило уже после печальных событий в Убежище и прихода в едва переживший жестокие века Скайхолд.       Чёрная звёздная ночь в Морозных горах была холодна в этот поздний вечер пятницы, но кусачий северный ветер, воющий за дребезжащим окном «Приюта Вестника», не мог помешать празднеству в честь рождения нового героя, который до недавнего времени был простым долийским мечником, а теперь носил не только звание Вестника Андрасте, но и титул Инквизитора.       Голосистая менестрель исполняла восхваляющие победы Инквизитора оды собственного сочинения, ловкими пальчиками перебирая гибкие струны деревянной лютни. Железный Бык, уже достаточно выпивший своего знаменитого кунарийского пойла, пытался флиртовать одновременно и с прелестной рыженькой эльфийкой, смущённо отводящей, как нетронутая дева, большие карие глаза в деревянный пол, и миловидным парнишкой-ферелденцем, безнадёжно вздыхающим и возводящим глаза к потолку от неуклюжих комплиментов в адрес его соблазнительных чресел. Быки делали ставки на успех капитана в его любовных интригах, Сэра на цыпочках подкрадывалась к ничего не подозревающему Блэкволлу, в попытке запихнуть ему за шиворот протухшего лосося, но новый камзол Стража успела спасти Жозефина, вовремя схватившая за руку пронырливую разбойницу, чтобы отчитать за тот инцидент с ведром и за чуть не произошедший сейчас. Коул втайне следил за тем, чтобы кто-нибудь по пьяни не начал дебоширить и доставлять другим неудобства, Дориан обменивался с Варриком забавными историями и ситуациями из жизни, сидя за деревянной барной стойкой, и периодически просил Кабо подлить им наваристого мёда. Кассандра, уже слегка подвыпившая, оживлённо беседовала с Лелианой, а та лишь демонстративно кивала головой в знак согласия с высказываниями искательницы по поводу нахального Тетраса, а сама только и мечтала поскорее свести этот разговор к минимуму.       Рин Лавеллан — худого, но крепкого телосложения долиец с угольными короткими волосами, глубокого синего цвета глазами и бледной кожей с выклейменными на лице знаками Митал — не был любителем выпить, но ради того, чтобы наладить отношения с Калленом, он был согласен пропустить пару кружек крепкого эля. Ему не нравилось пить, но нравилось наблюдать за расслабленным улыбающимся лицом своего собутыльника, находя его довольно привлекательным: высокие скулы, мужественный подбородок, покрытый редкой жёсткой щетиной, идеальный прямой нос и неглубокий аккуратный шрам, рассекающий тонкую верхнюю губу, что добавлял совершенному лицу прелестный изъян. Соблазнительной вишенкой на этом «торте» была пара белокурых волнистых прядок, выбившихся из приглаженной густой шевелюры. Резерфорд был самим воплощением львиной гордости будучи даже в полупьяном состоянии.       — Слушай, Каллен, — Рин решил перебить увлекательную историю храмовника об очередной славной битве, — а какие девушки тебе нравятся?       — Какие, спрашиваешь? — командир задумчиво прищурился и глотнул из своей кружки. — Ну, не знаю. Наверное, добрые и отзывчивые.       — Я имел в виду внешность. Блондинки, брюнетки, рыжие?       — А разве это главное в девушке? Если она хороший человек, то имеет ли значение, какой у неё цвет глаз или волос?       — Да брось, — усмехнулся Инквизитор его наивности, — я крайне сомневаюсь, что ты будешь в восторге, если тебе глазки будет строить стокилограммовая мадам из высшего общества с лицом виверна, зато с «богатым внутренним миром».       От всплывшей в сознании картины Каллен даже немного поёжился.       — Если судить с этой точки зрения, то… — командир пригладил назад непослушные светлые пряди, — наверное, стройных брюнеток.       — А цвет глаз какой? — Рин подпёр ладонью бледную щеку, любуясь задумчивым лицом собеседника.       — Да без разницы, тут я не придирчив.       — А размер груди?       — Не люблю слишком грудастых, хотя против округлых форм ничего против не… стоп, — Каллен нахмурился, заподозрив неладное в словах Инквизитора, — ты что, меня уже с кем-то сосватать пытаешься?!       — Ни в коем случае, — замотал головой эльф, состроив удивлённое лицо, — мне просто было интересно выяснить, совпадают ли наши вкусы или нет. Найти что-то общее, понимаешь?       — Понимаю…       — Мне, к примеру, нравятся девушки с лёгким стервозным характером. А если у неё проколоты уши, так я и вовсе рассудок теряю! Вот представь себе, — он спрыгнул со стула и отошёл на пару шагов назад, — подходит к тебе стройная, длинноволосая брюнетка, — долиец, эротично качнув бёдрами, подошёл к напрягшемуся Резерфорду, — садится рядом с тобой и оценивающе рассматривает тебя сверху до низу, попутно раздевая взглядом. Она не шлюха и не проститутка, а леди, знающая, что ей нужно от мужчины. По твоему серьёзному и целеустремлённому взгляду она понимает, что ты ей подходишь и лёгким движением своей тонкой ручки откидывает шелковистые волосы назад, — Рин изящно взмахнул рукой, — а под ними, на её очаровательных мочках эльфийских ушек, сияют два дорогих сапфира в тон её небесного цвета глазам. Разве тебе не понравилась бы такая экстравагантная красотка?       — Ого, Инквизитор, я и не знал, что ты можешь так складно рассказывать… — мечтательно прикрыл глаза Каллен, представляя перед собой ту самую красотку. — Да, пожалуй, такая девушка мне бы понравилась.       — О, ты подожди, это ещё не всё. Она кладёт свою нежную ладонь на твою и говорит, — эльф огрубевшими от рукояти меча пальцами провёл по шершавой широкой ладони и, кокетливо смотря в безмятежно улыбающееся лицо попавшего под необычные чары храмовника, бархатистым полушёпотом продолжил, — «Ваши сильные руки не один раз поднимали меч против сил зла, смело разя им врагов, но будут ли они также грубы с хрупкой эльфийкой?»       — Я бы не смог позволить себе обращаться грубо со столь прекрасным созданием… — тем же полушёпотом ответил замечтавшийся Каллен, обдавая розовые приоткрывшиеся губы «эльфийки» терпким запахом эля.       — Я вижу, что вы честный человек и ни за что не причините вреда беззащитной девушке. Тогда позвольте мне… — сердце Рина колотилось по рёбрам как бешеное, внизу живота приятно покалывало и тянуло: наконец-то, он сможет дотронуться до желанных губ пускай и под шальной дозой алкоголя.       Рин всегда был падок на красивых и сильных мужчин, что считалось в его клане непреемлемым, а теперь, когда его причислили чуть ли не к святым, о своей ориентации он даже не заикался. Пока не встретил Каллена.       Этот красавец мог с лёгкостью взволновать кровь обычно безразличного к людям Лавеллана одним очаровательно-задумчивым взглядом, случайным жестом или же фразой, сказанной низким, приятно ласкающим слух голосом. Когда Рин понял, что безнадёжно влюбился в эти светло-карие, почти жёлтые, глаза? А может, это и не глаза были, а сильные руки? Нет. Тогда голос? Опять промах… Каллена невозможно было полюбить только за глаза, руки или голос. Рин влюбился в него всего: в его нос, губы, шрам, щетину, волосы, даже в этот вычурный медвежий мех на плечах. А ещё в его наигранную невозмутимость, когда кто-то пытался его смутить, в его лидерское начало, которому невольно хотелось подчиниться. Это было даже немного забавно — глава Инквизиции преклоняется перед своим же подчинённым. Очень умным, смелым и ответственным подчинённым, с которым Вестник уже давно грезил оказаться в уединённой обстановке, нежели в ставке командования или же в ветхой таверне.       Рин представлял сотню, а может и тысячу раз, как мозолистые ладони скользят по его дрожащему от возбуждения телу, как влажные губы взволнованно шепчут его имя, целуют его чувствительное острое ушко. И Инквизитор бесстыдно раздвигал ноги, готовый без остатка принять в себя растлённого им же храмовника, до упора насаживался на львиное жилистое достоинство, заставляя мужчину утробно и грозно рычать как истинного самца в сезон спаривания. Вестник мечтал именно о животном диком сексе: чтобы до кровавых укусов, чтобы до синяков и до неприличия растянутого ануса, чтобы хотелось скулить как сучка в период течки и кричать, когда львиные короткие коготки вопьются в его ягодицы. О, Создатель, сколько мыслей может возникнуть в сознании, помутневшем от одной кружки эля и почти приблизившихся губ!       — Инквизитор Лавеллан! — в таверну влетел запыхавшийся разведчик. Музыка и празднующие немедленно затихли, а в воздухе повисла напряжённая тишина. Рин, раздражённо цыкнув и резко отстранившись от слегка удивлённого и пьяного лица Каллена, с натянутой улыбкой обернулся к прервавшему такой волнующий момент солдату и быстро подошёл к нему.       — Что-то случилось? — чуть ли не скрипя зубами спросил эльф. Недовольство в его голосе мог не услышать только глухой.       — П-прибыли послы из Орлея, желают видеть вас сейчас…       — Вот как? Передай им, что я буду с минуты на минуту.       — Есть, сэр! — и юнец, как ужаленный, вылетел из таверны, не оборачиваясь, чтобы на свою беду не столкнуться с проклинающим взглядом эльфа.       — Послы? Уже здесь так поздно? — засуетилась Жозефина. Долиец поднял руку в знак тишины и, сделав пару глубоких вдохов, спокойно сказал:       — Нет нужды беспокоиться, я справлюсь сам. Продолжайте веселье.       — Но Инквизитор! Вы ещё ни разу…       — Жозефина, я не настолько дик и недальновиден, как люди привыкли думать о долийцах, — он обворожительно улыбнулся. — Перед эльфийским обаянием ещё никто не смог устоять, и поверь, эти господа исключением не станут. К тому же я должен учиться вертеться в высшем обществе, не полагаясь постоянно на твою помощь.       — Да уж, язык у вас хорошо подвешен… — с настороженностью приняла сей факт леди Монтилье. — Я точно могу вам доверять?       — Абсолютно. Даже не сомневайся, — кинув взгляд на Резерфорда, Рин слабо улыбнулся и покинул таверну под возобновившуюся мелодию лютни.       Раз уж Рину не посчастливилось сегодня заполучить хотя бы поцелуй Резерфорда, он дал самому себе клятву — во что бы то ни стало полностью заполучить храмовника, что сводил его с ума не хуже красного лириума. И эту клятву он обязательно выполнит.