the on safety.

      Владислав Рамм: самый сексуальный участник бойз-бенда покинул проект Константина Меладзе.       Покинул, отказавшись как-либо комментировать. Покинул с нескрываемой ненавистью. Покинул, поставив перед фактом. Покинул, потому что боялся причинить боль малышу. Его любимому мальчику. Боялся не сдержаться. И не сдержался.       Он пропал с радаров, не извинившись перед малышом. Удалил все свои данные и заблокировал карты, лишь бы не возвращаться. Снимал красоток с обложек журнала, только бы не вспоминать наивную и милую мордашку Киоссе. Пил столько, сколько влезало и больше, лишь бы забыть.       Но даже если что-то и вырвать из памяти, след то всё равно останется.       Вот и на тонких бледных запястьях остались белые зажившие рубцы. Он для Никиты остался шрамом в душе. И всё вокруг напоминало только его. И парень скандально ушёл из группы, не проработав полтора года без Рамма.       Никита помнил тот роковой вечер, когда тяжёлая рука жестоко впечаталась в острую скулу все три ебаных года. Один год из которых просыпался ночью от страха, не признавал этого самому себе — он не мог этого сделать. это всё сон. И садился к четырём утра писать тексты. На втором покинул трио и начал искать его. А на третьем потратил все свои силы; потерял свой смысл; потерял себя; утратил желание жить. И пустил всё на самотёк. Откровенные тексты он писал в стол своей питерской квартиры, а такие, бессмысленные, как ему казалось взрывались в топах чартов. Парень жил под маской, которую забыл снять несколько лет назад.       Киоссе считал, что они уже не имеют ничего общего. Пути их разошлись. Но вселенная - это сучка.       В этот переломный момент Никита, забирая чёртов! пакет с чёртовой! сладкой выпечкой из чёртовой! питерской пекарни, в которую когда-то его водил чёртов! Рамм.       Парня прошибло с ног до головы. На кончиках пальцев ладоней неприятно закололо и он ощутил ужасную слабость. Потому что уловил знакомый до мозга костей голос. С хрипотцой и убитый. Интерес накрыл Никиту с головой. Жажда посмотреть превышала все моральные устои. — Парень, можно побыстрее?       Мозговая активность невероятно снизилась. Киоссе, по собственной неуклюжести, разворачиваясь на 60° проливает на себя остывший капучино. Парень поднимет голову и сталкивается с ледяным взглядом Рамма. Кажется, будто он вернулся в 6 класс, в тот день, когда отличница Лиличка кинула ему в ноги букет нарциссов и ушла с Вадиком, оставив на посмешище щуплого мальчишку. — Парень, не заставляй повторять!       Родной голос раздаётся почти над ухом и вытаскивает из прострации. Никита оцепенел. По ощущениям прошло больше семи минут, хотя всего лишь полторы минуты...       И Никита резко разворачивается. Устремляет свой взгляд прямо в глаза напротив. Он готов кричать. Выть. Рвать на себе волосы. — Какого чёрта? — Влад шепчет себе под нос слова, сжимая ладони в кулаки, до боли впиваясь короткими ногтями в ладони. И всё вокруг останавливает своё течение. Все краски сгущаются огромным пятном на холсте. Калейдоскоп чувств переполняет каждого из парней. И кажется, что прямо сейчас в глазах Никиты взорвутся сверхновые, сжигая за собой Влада. И они оба станут звёздной пылью. — Прошло столько времени... — вся боль, которая накопилась в младшем звучит прямо сейчас. Прямо в этих словах.       И он срывается, бросает бумажный пакет и стакан кофе в грудь Рамма и бежит. Бежит даже когда в груди начинает нереально жечь. Бежит так, будто за ним гонится ожившие прошлое.       Но от себя не убежишь.       И Влад грубо хватает парня за запястье, до острой боли сжимая. Младший второй рукой сильно зажимает себе рот, не выпуская громких всхлипов, не выпуская своих дьяволов.       Он боится Его.       Ему больно. Он сорвался за тем вчерашним мальчишкой. Рамм сам разрушил ту толстую стену, которую так долго и усердно строил.       Никита больше не сдерживается. Он кричит будто в бреду. Чувствует боль во всём теле. По больному воображению, сердце сковывают острые шипы и рвут его на куски. Влад отпускает парня, пребывая за гранью реальности. Смотрит пустым стеклянным взглядом. Совесть над ним орёт, мол, смотри, сука! Что ты сделал с тем, кого любил больше жизни, мудила!?       Он берет ледяные ладони, которые покоились на острых коленках, оказывая опору - в свои горячие. Перекладывает себе на шею. Одной своей он крепко удерживает талию, прижимая ближе, другой отправляя SMS своему водителю.       И Никита не вырывается. Влад молча кивает водителю, тот поднимает перегородку и начинает движение.       Разговор никто начинать не хочет. <      Рамм запускает пальцы в шевелюру парня на его плече, нежно перебирая пряди. Никита льнёт холодным носом в открытый участок горячей шеи Влада. И как будто не было того отрезка времени. Как будто не осталось следов. Киоссе не знает куда он едет. Он знает, что здесь Влад. И Влад невесомо касается сухими губами лба.       Рамм начинает свою мантру, как только они остаются вдвоём. И новая истерика накрывает младшего. Он содрогается в беззвучных рыданиях. Он боится. Он забивается в угол, прося, нет. Умоляя отойти от него. Влад не отходит. Влад поднимает тело. — Точно святым духом питаешься, — озвучивает свои мысли в слух шатен. Парень обвивает ногами торс старшего. Так крепко, потому что боится, что Влад опять вот так просто сбежит от него. — Я отдал много сил на то, чтобы забыться, потеряться в своём омуте. Только так, чтобы не найти выход к свету. Мой свет - это ты, Ник. Я так был одержим мыслью, что наврежу тебе, принесу лишь боль, что не заметил, как сделал это.       Влад поджимал под себя холодное тело, накидывая флисовый плед сверху. Чтобы не спугнуть, говорил тихо, размеренно. — Малыш, — сколько же он любви вложил, самого себя в это слово. — Если бы мне выпал шанс вернуться в прошлое и изменить его ход, я бы ничего не поменял. Я знаю, что это звучит эгоистично, но без этого - я бы не понял того, как сильно я тебя люблю. Самопознание лежит через саморазрушение. И для нас это лабиринт, который завёл обоих в тупик. В мёртвую точку. — Ты покинул меня той ночью. Ничего не сказав, ни оставив. Где ты был раньше, блять! — Ты так и остался тем вспыльчивым и эмоциональным мальчишкой, — Рамм выиграл себе время. — Я загнулся в первый же месяц без тебя. Мне не хватало тебя до боли внутри. Потом боль стала частью меня, неотъемлемой частью. Я пропадал в том месте, о котором тебе знать не надо, — и он поднял вверх руку, расстёгивая манжеты чёрной рубашки, закатывая по локоть ткань.       Бледную впадину на руке покрывали тёмные синяки. Бесконечное количество. — Теперь, когда ты со мной это закончится. Я обещаю тебе. Я так тебя люблю. Прости меня. Малыш, прости.       Владу хотелось верить. Отдать ему всего себя, лишь бы больше не уходил. Становиться плечом к плечу. Или друг за друга. Там уже просто бы Влад не позволил... — Пожалуйста, Влад, не уходи от меня. — Пока сам пинками не выгонешь, — тихий смешок ударил по ушам.       Никита оседлал бедра старшего, расставляя руки по обе стороны от головы, как бы прося разрешение...       Рамм расположил свои ладони на пояснице, медленно очерчивая мраморную кожу. И Никита поддался вперёд, жадно впиваясь в пухлые губы, больно прикусывая нижнюю и мгновенно зализывая.       Теперь снизу располагался Киоссе, а Влад потихоньку выбивал из него стоны. — Хорошего понемножку, солнышко...