Сердечная привязанность

Человеческое сердце весит примерно две трети фунта — упругий комок мышц, размером с кулак, в оболочке, липко скользящей под пальцами; у Чейн миниатюрная кисть, узкая ладонь, недостаточно большие, чтобы накрыть чьё-то сердце целиком, — и нелюдская, дикая сила в них. Чейн знает, как остановить человеку сердце: куда надавить, в какой момент сжать пальцы, чтобы оно беспомощно трепыхнулось и замерло — лёгкая, быстрая и чистая смерть, хорошая смерть. Чейн так много знает… кроме самого главного. Стивен сегодня один; думает, что один; задумчиво кружит по главному офису Либры, допивает давно остывший кофе, коротким движением руки сбивает лепестки с отцветающей герани, останавливается напротив окон, смотрит на город, в глаза своему блёклому отражению. Чейн стоит перед ним, лицом к лицу — так близко, что не понадобилось бы протягивать руку, чтобы коснуться, так близко, что почувствовала бы его дыхание, услышала бы биение его сердца, не сотри она себя из реальности. Человеческие сердца надёжно защищены грудиной и рёбрами, но что ей прочная клетка из костей, если прозрачную руку оборотня-невидимки она не остановит. Погрузить пальцы в багровый ток его крови, перебором коснуться артерий и вен, погладить шероховатые стенки, осторожно взять в ладонь, потянуть к себе, вынуть из груди нетронутым, дымящимся от внутреннего жара, рассмотреть на свету. Что в нём такого? Стивен не улыбается своим мыслям — наоборот, сдвигает брови, покачнувшись с носков на пятки, и Чейн отступает, прижимается к простенку. Его сердце такое по-человечески хрупкое, а её знание работает в обе стороны. Она рядом; она всегда будет рядом. Если когда-нибудь его сердце остановится, она тоже будет рядом.