Букет неприятностей

Или нет.? Потому как только в коридоре показался дреней, одетый уже в другую форму, служанка кинулась к нему и начала объяснять что-то на своем тарабарском, постоянно указывая на меня. Он кивнул девушке, и та поспешила удалиться, оставляя меня наедине с ним. — Имя? — коротко спросил он на эльфийском. Даже акцента нет. Я решила не спорить с большим дядькой, поэтому честно ответила на его вопрос. Он достал маленькую книжечку из нагрудного кармана своего жилета и открыл ее почти в самом конце. — Здесь нет твоего имени, — сердито покачал головой он. — А я новенькая, — ляпнула я. — Только сегодня привезли. Он добродушно улыбнулся и слегка приобнял меня за плечи, направляя к выходу в холл. Вот же угораздило ляпнуть такую хрень. На самом деле, мне было бы куда проще убить этих двоих и не привлекать лишнего внимания, как я привлекаю прямо сейчас. Но почему-то я чувствовала какую-то неописуемую слабость, будто Черный Храм не разрешал мне колдовать на его территории. — У Акамы уже была? — осведомился он. А это еще что за зверь? — Н-нет, не была. — Он вывел нас в холл, и мы начали подниматься на третий этаж. Мне становилось все интереснее и интереснее. Но и прямо пропорционально страшнее. Третий этаж представлял собой тоже коридор, но намного просторнее, чем на первом этаже. Тут также, как и на втором, были двери через каждые два метра, но вместо имен висели таблички с тремя надписями. «103-я палата» — гласила первая надпись на эльфийском языке. Такая же надпись была чуть ниже, но уже на всеобщем языке, а третью я уже почитать не могла. Может, дренейский? Передо мной открыли высокую дверь в конце коридора и не очень нежно протолкнули внутрь. В нос ударил едкий запах лекарств и спирта, и, оглядевшись, я поняла, что привели меня в госпиталь. — Акама, — позвал кого-то мой спутник и уселся на черный диванчик у входа. Теперь сбежать не получится. Разве что в окно. Но третий этаж… Из-за белой ширмы показался еще один дреней, но он был несколько крупнее даже того большого дядьки. Прихрамывая на одну ногу, Акама подошел к своему столу и тяжело упал в кресло. Они что-то бегло обсудили на своем языке, и Акама открыл рядом с собой шкафчик, на котором на всеобщем было написано «наложницы», и достал оттуда папку «Ночные эльфийки». Вот это жертвы бюрократии, я поражаюсь. — Присаживайся, — кивнули мне на деревянный стульчик у стола. Я села, стараясь не подавать ни звука, пока Акама раскладывал перед собой какие-то листки. Это что, анкета? — Личное дело, скорее, — пояснил мне «дядька». Я что, спросила это вслух? — Имя, фамилия? — спросил Акама, надевая на нос небольшие очки. — Эллия. Фамилии нет. — Возраст? — Четырнадцать тысяч, — решила соврать я, приуменьшая свой реальный возраст. — Сколько? — закашлялся «дядька». — А ты неплохо сохранилась. — Сочту это за комплимент, — оскалилась я. И следующие полчаса на меня заполняли личное дело, задавая иногда, немного личные и абсурдные вопросы. Но под строгим взглядом приходилось отвечать. И когда первый лист подходил к концу, я заметила, что в графе «цвет глаз», Акама выделил «голубой» красным маркером. Затем он взял второй лист и пригласил меня за ширмочку. Меня усадили в высокое кресло, Акама включил огромную лампу над моей головой и подвел ее к моему лицу. Он осмотрел мои зубы, делая какие-то пометки у себя на листочке. После осмотра зубов он достал из нагрудного кармашка халата маленькую лазерную указку. Он направил мне ее прямо в глаз, попутно задавая различные вопросы о моем здоровье и лично обо мне. — Всегда хотел узнать, что означают у вас, у эльфов, голубые глаза? — как бы между прочим спросил Акама. — А к чему такой интерес? — оживилась я, устав от бесконечных вопросов о моем стуле и питании. — Здесь есть отдельная часть, выделенная для голубоглазых. Ты первая такая. Раньше бывало, что привозили таких, но Владыка Иллидан сразу отсылал их обратно без объяснения причин. Вот как. Интересно, с чем связана эта нелюбовь? Мое эго дало о себе знать, пустив в мою голову шальную мыслишку о том, что Иллидан помнит. Я постаралась выкинуть ее из головы сразу же, но она пустила в мой мозг свои цепкие корни. Ну и ладно, пусть хоть что-то радует меня в одинокие вечера. — Голубоглазые эльфы рождаются с цветовой слепотой. Это вообще редкое явление, и считается, что это означает благословение богини. «Великое предназначение». Я театрально вздохнула и прижала обратную сторону ладони ко лбу. Акама тихо захихикал. — Говорят, что такие, как я, рождаются с уже предначертанной судьбой, со своей целью, и когда мы осознаем свое предназначение, мы начинаем видеть цвета. Акама задумчиво покачал головой и сделал какие-то пометки на обратной стороне листа. — А ты что по этому поводу думаешь? — Я считаю, что от судьбы не уйдешь, и стараюсь делать все возможное ради того, для чего я была рождена. — Я слишком разоткровенничалась и, почувствовав себя слишком уязвимой сейчас, прижала колени к груди. — А каково твое предназначение? — Я ждала этого вопроса, но отвечать не была готова. Даже самой себе. Я отвернулась и опустила взгляд. Когда всю жизнь бежишь-бежишь от правды, а тебе буквально в лоб такие вопросы задают, это… обезоруживает. Акама намек понял и продолжил осмотр, не задавая больше вопросов, не связанных с моим здоровьем. Так прошли еще полчаса различных процедур. Даже осмотр гинекологический провел, и под мое недовольно ворчание пометил в карточке, что я еще девственница. Дядька пустил несмешной комментарий о том, что я старая дева. Также Акама взял кровь из пальца на анализ, зафиксировал расположение каждого шрама на моем теле и отпустил меня, предварительно вручив мне несколько бумажек. Тут номер комнаты и имя соседки, тут талон на постельное белье, здесь распорядок дня и карта. На карте были отмечены зоны, в которые мне было нельзя ходить. Одной из таких зон был четвертый этаж. Я остановилась посреди коридора, внезапно осознав, что только что произошло. Я типа теперь наложница? Наложница Иллидана? — Ебаный рот этого казино, — выругалась я и смачно ударилась лбом о рядом стоящую колонну. — Где у них тут лестница наверх? Если я подписалась на такое, то я собираюсь выжать из этого похода все, что я могу. Я вернулась в холл и, повиснув на перилах, посмотрела вниз. Иллидари суетились, становились в какое-то подобие строя и что-то громко обсуждали. Но мне не удалось ничего услышать. Третий этаж, в конце концов. Я глянула на лестницу, ведущую на четвертый этаж, и, перешагивая через ступеньку, поспешила наверх. Если меня поймают тут, то по ушам надают, мама не горюй. Впрочем, меня мало это волновало, но внутри клокотало какое-то вязкое предвкушение, и адреналин несся по венам, распаляя желание проверить, как далеко я смогу зайти. Я мягко ступила на полы четвертого этажа, и атмосферу здесь можно было описать двумя идеально подходящими словами: дорохо-бохато. Тут не было, конечно, предметов интерьера высшего общества, которые я наблюдала, пока тусила с Тирандой, но, как я уже отметила, атмосферка здесь была особой. Мое внимание привлекла слегка приоткрытая дверь, за которой что-то очень бурно обсуждалось. Я на цыпочках подошла и прислушалась. Среди незнакомых голосов явно выделялся низкий голос Иллидана, который постоянно что-то комментировал и спорил с остальными. И меня чертовски трясло. Это был далеко не первый раз, когда я слышала его голос, но слышать его так рядом, прям как в ту ночь. И от воспоминаний о «Небольшом Побеге» у меня затряслись колени. Он ведь был так близко, и я даже касалась его кожи и даже умудрилась обнять его. И все мои мысли уплыли вообще не в том направлении. Я выжала из себя последние капли самообладания и внимательно прислушалась. — На этом я предлагаю закончить, — сказал Иллидан, а я закусила свой палец, чтобы не завизжать и не растечься по полу, как пломбир в плюс сорок пять. — Но сначала устроим теплый прием нашему гостю, который стесняется пройти. Я с ужасом отпрянула от двери и попятилась назад. Как я могла попасться? Я же старалась быть как можно тише. — Взять, живым или мертвым, — донесся до меня крик Иллидана, и все сидящие бросились к выходу, обнажая свое оружие. Мне крышка.