Клитемнестра в Авлиде

О, кричите, чайки, стенайте громче, плачь со мною, море, слезам ответствуй! Пусть брега Авлиды вздрогнут от горя — дочь потеряла я! Не болезнь ее унесла, не роды, что так часто губят замужних женщин; нет, ее избрали воины в жертву, возжаждав славы. О, тебя я вовсе не на закланье отсылала, всю разодев, во блеске, — обманувшись ложью, что брак достойный даст тебе счастье. горе! не невесту венок украсил, что плела я: жертвенник, на котором в темный мрак Аида ушла ты, дева, не знавши мужа. И неужто сердце не шевельнулось у отца, когда ты глядела в страхе и стенала голосом, столь любимым, от слёз охрипнув? Сын Атрея, вправду ли разменял ты кровь родную, царственный, ради ветра — дуновенья, легкого, как дыханье, как твое слово? Не единый муж то одобрил — каждый царь и вождь; все в храме столпились, глядя как Калхант над жертвой вздымает нож свой и в сердце метит. И никто из них тебя не избавил: ты была для них не дороже древка крепкого копья, не дороже шлема с высоким гребнем. В точности дитя в материнских бусах: так владыки славные всей Эллады жаждут щеголять в блещущих доспехах — любой ценою. И они, бряцая оружьем, станут воевать во славу Ахайи; нам же, женам, остается страдать и плакать в тоске, забытым. Только женский дух им едва ли ведом; так ли робки мы и ничтожны, чтобы мать, узрев, как режут её ребёнка, просто стерпела? О, Деметра, ты, что скорбела так же; О Аид, владыка теней бессчетных; О, Эринии! вы меня услышьте: к мести взываю. Агамемнон да не избегнет кары! В том клянусь пред ликом богов и мертвых: за предательство он заплатит кровью — и за убийство. Муж и господин мой! Веди же войско, только, возвратившись домой во славе, в золоте троянском, при сонме пленниц знай: тебя жду я.