Библиотечный день

Макс не сразу понимает, что именно заставило его проснуться ни свет ни заря — по его меркам, конечно, то есть за два часа до полудня. Работы в Тайном Сыске в последнее время немного — Мир, как некогда заметил Магистр Хонна, переживает отличные времена, он прочен и стабилен, в нём царит радость и нет места преступлениям. Джуффин, правда, предрекает, мол, вот-вот возрастёт в мире число обитателей, способных к Истинной Магии, и тогда уже дел тайным сыщикам прибавится, но, хвала Магистрам, эти времена ещё не наступили. Поэтому чего-чего, а необходимости появиться в Доме у Моста с утра пораньше у сэра Макса нет. Тогда что же… Макс привычно щёлкает пальцами и не спеша закуривает первую утреннюю сигарету. Подчиняясь ритуалу, мысли в его голове послушно упорядочиваются, и он вспоминает. И тут же чувствует укол совести — как же он мог забыть? Библиотека! Он обещал Шурфу, что в его отсутствие будет навещать её каждые полдюжины дней, и сегодня как раз шестой день с предыдущего визита. Макс мог бы объявиться сразу в библиотеке, воспользовавшись давно проложенным прямо из гостиной Мохнатого Дома Тёмным Путём, но почему-то в последний момент он меняет своё решение и появляется в длинном коридоре, освещённом мягким светом грибных светильников. Именно этим коридором попадают в библиотеку члены Ордена Семилистника, не наделённые привилегией пользоваться Тёмным Путём в стенах резиденции. Сейчас коридор пуст, и Макс почти уверен, что и в самой библиотеке никого не будет. Как так получается, он не знает, но всякий раз, когда он приходит навестить библиотеку, он оказывается там в одиночестве. Хотя нынешние адепты Ордена, не в пример их предшественникам, проводят среди книг не так уж и мало времени — влияние недавно оставившего свой пост Великого Магистра, не иначе. Но, несмотря на возросшую популярность библиотеки, в коридоре никого, и шаги единственного посетителя гулко отдаются под высокими сводами. Неожиданно Максом овладевает беспокойство. Он прислушивается к своим ощущениям. Никакой опасности, похоже, не предвидится, но чьё-то — не его! — нетерпение буквально разлито в воздухе, и Макс, вняв этому нетерпению, невольно ускоряет шаги. Тени, отбрасываемые светильниками, спешат за ним, бегут по стене, то отставая, то забегая вперёд, то становясь длиннее, то укорачиваясь. Макс берётся за гладкую, отполированную прикосновениями многих ладоней ручку двери. Ему нет необходимости читать заклинание, Шурф давным-давно позаботился об этом. Дверь беззвучно распахивается, пропуская его внутрь. Некоторое время Макс неподвижно стоит посреди комнаты. Он уже давно привык видеть в темноте, тем не менее, повинуясь его невысказанному желанию, где-то загораются невидимые светильники, и темнота превращается в полумрак, а потом и он рассеивается. Макс не двигается с места. Он много лет живёт в Ехо, уже точно больше половины своей жизни, и размеры помещений давно не удивляют его, но каждый раз, приходя в эту библиотеку, он заново привыкает к книжным полкам высотой с трёхэтажный дом, к бесконечным рядам книг, уходящим — он почти уверен — куда-то за горизонт. К особенной тишине, в которой редко раздаётся человеческий голос, но зато, если прислушаться, можно различить голоса книг, уловить их дыхание и даже подслушать мысли. Но Максу не нужно прислушиваться. С его появлением все эти шорохи, шелесты, вздохи становятся настолько громкими, что их, наверное, услышал бы даже потомок драххов, абсолютно неспособный к Очевидной магии. Кажется, каждая из многих тысяч книг, хранящихся здесь, считает своим долгом хотя бы коротко прошелестеть своими страницами. Да что там прошелестеть! Они едва ли не подпрыгивают на массивных полках, Максу даже кажется, что он слышит постукивание твёрдых переплётов о тёмное ташерское дерево, из которого эти полки изготовлены. Макс совсем не удивлён. — Соскучились? — тихо спрашивает он и едва слышно вздыхает. — Соскучились, — беззвучно отвечают книги. Макс снова вздыхает и идёт вдоль полок, то и дело протягивая руку, чтобы прикоснуться к древним фолиантам, потрепать пахнущие кожей и старой бумагой обложки, погладить мягкие истёртые корешки. Книги ведут себя по-разному. Одни едва заметно топчутся на своих местах, другие нетерпеливо толкаются корешками в пальцы. Есть и такие, что стоят неподвижно, но Макса не обмануть этим нарочитым безразличием — он протягивает к ним руку, и ладонь ощущает исходящую от книг вибрацию. От кончиков пальцев до плеча и дальше, вдоль позвоночника по ногам словно проходит ток высокого напряжения. Хочется отдёрнуть руку, но Макс усилием воли заставляет себя не спешить, а наоборот, задерживается у полки, поглаживает подрагивающую обложку. Книги скучают по Шурфу. Как скучает и сам Макс, когда Шурф отправляется в очередное путешествие между мирами. Вот как сейчас. Особенно если путешествие затягивается. Опять же — как сейчас. Когда много лет назад Шурф впервые попал в библиотеку Иафаха, леди Сотофа, от взгляда которой не укрылось, с какой жадностью он смотрит на эти книги, пообещала: «Когда-нибудь эта библиотека станет твоей». Разумеется, она не ошиблась. И даже свой Орден ему не пришлось основывать — Орден Семилистника, Благостный и Единственный, достался сэру Лонли-Локли вместе с библиотекой. Макс с непонятной ему самому горчинкой грусти усмехается про себя — предстоявшие когда-то его другу три дюжины лет на посту Великого Магистра казались тогда им обоим бесконечно большим сроком. Как же быстро они пролетели, понимает он теперь. Когда Шурф, к своему немалому облегчению, расстался с утомительной должностью, случилось неожиданное. Не прошло и дюжины дней с того момента, когда Шурф официально передал бразды правления своему преемнику, как этот самый преемник прислал ему Зов с просьбой выбрать минутку и заглянуть в Иафах. Даже на Безмолвной Речи голос его звучал растерянно. — Я говорил тебе, что этим кончится, к гадалке не ходи, — ворчал Макс. — Разбаловал ты их, шагу без тебя не могут ступить. Что у них там стряслось? Разучились дышать на счёт? Разом забыли все заклинания? Однако и с дыхательной гимнастикой, и с заклинаниями всё было в порядке. Когда, наскоро приведя себя в порядок, они шагнули с Ташерского пляжа в Резиденцию Ордена, новый Великий Магистр встретил их с явным вздохом облегчения и без лишних слов проводил в библиотеку, где дожидался донельзя смущённый Мастер Хранитель Написанного. — Книги странно ведут себя в последнее время, — помявшись, доложил он после исполнения всех необходимых ритуалов приветствия. — Они капризничают, дуются, неохотно откликаются на призывы. Если раньше, чтобы найти нужную книгу, достаточно было произнести вслух её название, — тут Мастер Хранитель закашлялся и виновато поглядел на Шурфа, — прошу меня простить, господин Вели… сэр Шурф, вам, конечно же, это известно, — то теперь книги приходится уговаривать, упрашивать, а они делают вид, что не слышат. И ворчат, и бубнят, когда их снимают с полок, то и дело норовят закрыться, стоит только читателю дойти до самого нужного места. Но и это не самое печальное, — старик горестно вздохнул и нахмурился. — Раньше в библиотеку было приятно зайти. Во всяком случае, человека, который хоть немного любит книги, здесь охватывала необыкновенная, радостная атмосфера, ему легко дышалось и приятно работалось. А теперь даже Старшие Магистры с трудом выдерживают за столами время, необходимое для их изысканий, а Младших Магистров, не говоря уж о послушниках, сюда и калачом не заманишь. И все как один жалуются на головную боль после посещения библиотеки. Наши знахари сбились с ног, пытаясь установить причину… При воспоминании об этом исполненном печали монологе Макс качает головой и с невольной укоризной смотрит на книги. Те, словно чувствуя его настроение, грустно и виновато шуршат страницами. — Ну, ладно, ладно, я же не сержусь, — успокаивающе бормочет Макс, поглаживая корешки. — Я всё понимаю. Он действительно понимает. Шурф влюбился в Орденскую библиотеку, что называется, с первого взгляда. И книги, разумеется, ответили ему взаимностью — ибо, улыбается про себя Макс, перед обаянием Шурфа устоять невозможно. Будь ты самой что ни на есть волшебной книгой. Волшебным книгам, наверное, в этом плане ещё сложней — они очень сильно нуждаются в том, чтобы их любили. Гораздо сильней, чем обычные. Установить причину хандры, одолевшей книги, оказалось совсем не сложно. За минувшие три дюжины лет книги привыкли к ежедневным визитам их истинного ценителя и почитателя, чей неизменный горячий интерес к знаниям, заключённым в них, подпитывал их магию и не давал угаснуть их волшебным свойствам. Неудивительно, что, лишившись этих визитов, книги заскучали. Любой бы на их месте заскучал, думает Макс. Шурф, конечно же, хмурился и с упрёком качал головой, всем своим видом выражая неодобрение такому поведению солидных, умудрённых опытом, пожелтевших от времени фолиантов — точно так же, как он хмурился, когда Макс вытаскивал его с важных совещаний или вынуждал отложить подписание какого-нибудь эпохального документа. Но притворно строгий вид, с которым он пообещал книгам, что будет регулярно навещать их, Макса не обманул — жадный мечтательный блеск в глазах его друга был ему хорошо знаком. Впрочем, когда они остались наедине, Шурф и не думал скрывать свои чувства по этому поводу. — Я, конечно, не сомневаюсь в том, что разрешение на беспрепятственное посещение библиотеки Семилистника, выданное мне Его Величеством сразу же после отбытия Магистра Нуфлина в Харумбу, всё ещё остаётся в силе, — заявил он тогда Максу, — или в том, что, в случае чего, мне не составило бы труда получить новое. Но мне казалось не совсем правильным с точки зрения этики продолжать пользоваться этой привилегией сразу же после вступления в должность нового Великого Магистра. У него и без того возникли определённые сложности… Ещё бы, подумал Макс. Интересно, у кого не возникло бы сложностей на его месте. Нового Великого Магистра невзлюбили сразу и накрепко, и адепты Ордена, и горожане, лишь за то, что он не был сэром Шурфом. — Но, — продолжил Шурф, — не могу не признать, что вынужденный перерыв в посещении библиотеки оказался бы весьма некстати. Как раз сейчас, когда мне удалось отыскать более чем любопытные материалы, касающиеся раннего периода прошлой королевской династии… Дело тогда уладилось ко всеобщему удовлетворению. Освободившись от рутинных орденских дел, Шурф теперь бывает в библиотеке Иафаха, пожалуй, даже чаще, чем в свою бытность Великим Магистром. За исключением того времени, которое он проводит в путешествиях между мирами. Как сейчас. Макс всё так же неторопливо бредёт между стеллажами, рассеянно поглаживая книги. Задумавшись, он достаёт сигарету, потом, спохватившись, убирает её обратно в пачку. Конечно, защитная магия надёжно охраняет бесценные сокровища и никогда не допустит пожара на территории Резиденции Ордена, тем более, в его библиотеке, но Макс предпочитает не рисковать… Кроме того, разгонять свою тоску при помощи привычного ритуала курения в присутствии книг, которые лишены такой возможности, кажется ему… нечестным, что ли. Наверное, думает Макс, книги потому и согласились на такую, совершенно очевидно же, неравноценную замену, как он, что тоже чувствуют, как он скучает по Шурфу. Поэтому и терпят его — невежу, у которого вряд ли когда-нибудь возникнет желание прочитать какой-либо древний философский труд или поражающее своей глубиной литературное исследование из тех, что трепетно хранят эти древние издания под крепкими обложками из кожи арварохских пауков. Не говоря уже о томах, посвящённых магии. Магию Макс предпочитает изучать на практике — к немалому огорчению Шурфа, который считает этот метод неоправданно опасным. Можно подумать, шляться по незнакомым мирам, вот так, с места в карьер, не опасно, усмехается про себя Макс. Дорвался, называется. Иногда — даже довольно часто, надо признать, — они совершают подобные вылазки вместе. Но в некоторые такие путешествия Шурф предпочитает отправляться в одиночестве. Словно спешит восполнить упущенное за те годы, когда путешествия между мирами были для него невозможны. Иногда он рассказывает Максу об увиденных мирах, иногда молчит. Макс никогда не расспрашивает первым, но он уже давно научился понимать, когда поход был по-настоящему опасным. Он всегда скучает и беспокоится — так же, как беспокоится за него Шурф. Но оба они хорошо знают, что любить кого-либо — не значит постоянно держать его при себе. Остаётся только ждать. Вот как сейчас. И верить, что другой обязательно вернётся. Рано или поздно. И книги, похоже, с этим согласны. Они теперь не бунтуют и не безобразничают в отсутствие своего любимца — при условии, что Макс не забудет навещать их каждые полдюжины дней. Неожиданно Макс замечает, что в библиотеке стало как-то очень тихо. И как будто бы теплее и светлее, хотя это явно иллюзия: ему хорошо известно, что благодаря специальным заклинаниям температура и освещённость здесь всегда поддерживаются на постоянном уровне — так, чтобы и книги, и посетители чувствовали себя комфортно. Но мало ли, что Макс знает, если он определённо чувствует приятно разливающееся по телу тепло, если цвета вокруг становятся свежими и яркими, и вдруг оказывается, что воздух наполнен ароматами цветущих в саду Иафаха деревьев. Тишина внезапно сменяется шорохом, шелестом, нетерпеливым поскрипыванием и постукиванием, доносящимся с полок. Макс, стоящий в глубине комнаты, резко оборачивается — как раз вовремя, чтобы увидеть возникшую в нескольких шагах от него знакомую высокую прямую фигуру в безупречно сидящем лоохи изысканного тёмно-синего цвета. Если бы кто-нибудь сказал ему раньше, что можно воспользоваться Тёмным Путём для того, чтобы преодолеть всего-навсего несколько шагов, Макс бы посмеялся. Но похоже, сейчас произошло именно это — иначе как объяснить его мгновенное перемещение в пространстве? Только что он стоял у дальней полки, а сейчас прямо перед его глазами мягкая синяя ткань. И знакомая хватка рук на плечах, и твёрдая скула прижимается к волосам. — Так и знал, что найду тебя здесь, — голос Шурфа звучит непринуждённо, словно они расстались лишь нынче утром после традиционного кувшина камры, а не три с половиной дюжины дней назад, — и я рад, что не ошибся. — Как же, знал он, — бурчит Макс куда-то в синее лоохи, — можешь не оправдываться, я даже не сомневался, что ты первым делом побежишь в свою драгоценную библиотеку. А наличие в ней меня в исторический момент воссоединения тебя с этими памятниками литературы — не более, чем дополнительный бонус. Не самый обязательный, но, смею надеяться, что приятный. — Очень приятный, — подтверждает Шурф. И добавляет после крохотной паузы: — и что бы ты ни говорил, обязательный. — Да ладно, — смеётся Макс, — мне, помнится, очень польстило, когда ты как-то раз сказал, что проводить время со мной тебе почти так же приятно, как в библиотеке. Нет, я не шучу, действительно, польстило — в конце концов, с ней ты знаком гораздо дольше, чем со мной. Шурф не находится, что ответить, но, к счастью, книги, устав ждать, начинают активно требовать его внимания. Не отпуская Макса от себя, он проходит вдоль полок, поглаживая пальцами корешки, негромко произносит специальные «книжные» заклинания, вслушивается в благодарный шелест страниц. Макс молчит, задумавшись о чём-то своём, безотчётно проводит свободной рукой по полкам со своей стороны. За окном темнеет. Из коридора ощущается слабый — охранные чары всё же действуют — отзвук магии. В эти часы многие магистры и послушники обычно работают в библиотеке. Что ж, думает Шурф, надо надеяться, сегодня им будет работаться легко, и книги будут вести себя дружелюбно и покладисто. И тот трактат Ориено Эхони с названием, которое я в жизни не запомню, не будет больше громко называть нового Великого Магистра болваном. По крайней мере, при всех. Хотя бы в ближайшие пару дюжин дней. Шурф совсем не удивлён. В последнее время всё чаще случается, что им даже не приходится прибегать к Безмолвной Речи. Они не слышат — они просто знают мысли друг друга. Это происходит без малейшего усилия с их стороны, само по себе. Для этого им достаточно быть рядом. Как сейчас. — Он что, действительно?.. — спрашивает Шурф уже вслух. Макс кивает и смеётся. Шурф бросает на полки укоризненный взгляд. Надо будет всё же провести с книгами воспитательную работу. Всплески магии за дверями становятся всё отчётливее — желающих воспользоваться повеселевшей библиотекой явно прибавилось. Перед тем, как ступить на Тёмный Путь, ведущий прямиком на крышу Мохнатого Дома, Шурф притягивает Макса поближе к себе и, как бы невзначай стащив с его головы тюрбан, зарывается лицом в как всегда растрёпанные волосы. И, не обращая внимания на возмущённый шорох страниц за спиной, делает шаг. Путешествия между мирами приносят ему огромное удовольствие. Но всё же наивысшее наслаждение, — улыбается он про себя, — возвращаться из этих путешествий домой. Туда, где тебя так ждут. Как сейчас. А с книгами, думает Шурф, мы как-нибудь договоримся. Непременно договоримся, думает Макс.