***
— Куда ты собрался, Марк? — Да скучно с тобой, малыш. Оставил ты меня без работы. Сидишь, сидишь с этим хламом, хоть бы нож расчехлил, поразмялись бы. Хорошее оружие ржавеет без толку. Твоя сила сродни силе Кайрос, а возможно, и превосходит ее... Сколько раз я говорил это? — ...но если ты сверх меры увлечешься, играя со своими Шпилями, не сможешь из-за этого отбить жалкий удар и умрешь, я позору не оберусь. — Прости, — Луций смотрит на него виновато, — ты знаешь... — Да знаю, знаю. Важные дела. Он не спорит, не поддается, если пытаешься его раздразнить. Вот тоска. Никогда не думал, что ты будешь таким занудой, малыш. — Дай я хоть прогуляюсь до Города-Бастарда, оценю обстановку. Все лучше, чем терять хватку вместе с тобой, сидя на этом... хрене в облаках. — Я буду тебе очень признателен, — серьезно говорит Луций и благодарно кивает. — Осторожнее там. Мне не нравится молчание Адъюдиктора. Мало ли что... — Не держи меня за дурака. Я всегда осторожен. Не знаю, что настойчивее зовет меня пройти теневыми тропами — скука, желание скорее погрузиться в родную стихию или дурное предчувствие.***
На первый взгляд в Городе-Бастарде все как всегда, только в Суде непривычно тихо. Нет ни чванных потомков старинных, но еще более ничтожных, чем Мераны, родов, ни обиженных торговцев, никто не толпится у помоста Тунона с просьбами и клятвами. Нет и самого Тунона, и что-то подсказывает мне: Адъюдикатор уже несколько дней не появлялся в этом зале. Более того, я вообще не чувствую его присутствия в городе. Пока малыш, новая надежда южан, самозабвенно копался в книжках и наслаждался народной любовью, а я бегал по Ярусам, выполняя его поручения, в последнее время многочисленные, что-то произошло. Не было ни зова, ни посланца, ни птицы. Тунон просто исчез без следа. Странно, что никто не сообщил об этом ни мне, ни мальчику, хотя в Суде немало верных ему людей. Не успели? Не сумели? Не захотели? Осторожность не помешает, особенно тогда, когда неясная ситуация рискует быстро превратиться в дерьмовую. Лучше всего затаиться на своем обычном месте и ждать. Ждать приходится долго. Наконец в зале Суда появляется Нуновал. Вид у него растерянный, но можно рискнуть и сделать шаг навстречу: — Вершитель! Нуновал останавливается и смотрит на меня со смесью надежды и страха: — Архонт! Почему ты так давно не давал о себе знать? — Я могу задать всем вам тот же вопрос. Что у вас здесь происходит? Почему нет вестей и докладов Владыке Луцию? Где Тунон? Нуновал быстро оглядывается и шепчет мне в самое ухо: — Отправка птиц под запретом. В Город-Бастард тайно прибыли люди из столицы, они следят за каждым нашим движением, читают письма, никого не выпускают за городские стены. Мы ждали, что ты появишься здесь раньше и сам все узнаешь. Тунон арестован, сначала его держали внизу, в тюрьме, но дней десять назад отправили в оковах в Империю. К Кайрос. Чтоб тебя... — Что за бред, малыш? Тунон сразу сообщил бы мне или Луцию, если бы что-то пошло не так. Да и кто осмелился бы арестовать самого Адъюдикатора? В его собственном Суде? Кто пропустил бы сюда людей Кайрос? Нуновал опасливо поднимает голову. Глаза его испуганно округляются, и он красноречиво тычет пальцем куда-то вверх. — Я. Здравствуй, Марк, — раздается над головой. Вершительница Калио лучезарно улыбается с помоста Тунона. — Калио, что ты там делаешь? — Исполняю обязанности Адъюдикатора, конечно, — она пожимает плечами. — Советую тебе, Архонт Теней, присягнуть мне без промедления, и тогда у тебя появится шанс на милость подлинного Владыки. — Мой Владыка, Калио, — Меран Луций, Архонт Шпилей и правитель Ярусов. И твой тоже. Что за представление ты тут устроила? — Архо-онт, — тянет Калио с мягкой укоризной, — ну заче-ем ты все осложняешь! Я так не хотела с тобой ссориться. Мы славно проводили вместе время, и мне совсем не нравится мысль, что придется отправлять тебя в кандалах следом за предателем Туноном. — Ты нашла себе новых друзей? Видимо, очень могущественных друзей, если стала так отзываться о воплощении правосудия на этих землях? — Правосудия? Чушь. Ты и сам знаешь, что Тунон оставил Владыку Кайрос ради сопливого мальчишки. И не говори мне про его архонтское величие, Марк. Без своих Шпилей он никто, пустое место, а для Кайрос — язва на теле Терратуса. А ты оказалась той еще занозой в заднице, девочка. Я тебя недооценил. Что же, в целом картина ясна, но нужно добавить деталей. — Допустим. Но с чего ты решила, что достойна занять место Тунона? — Не я так решила, Клинок Суда, — Калио расхаживает по помосту с видом победительницы, — сама Кайрос предложила мне эту должность. В надежде на то, что я справлюсь с ней лучше, чем старикан, у которого, видимо, совсем отказали мозги. Нет, тут кое у кого другого отказали мозги, детка. Ты забыла прикрыть себе спину. — Ты считаешь, что сможешь судить лучше, чем Архонт Правосудия? — Разумеется, — смеется Калио. — А с нашим Архонтом Предательства Кайрос как раз разбирается. — О, так, значит, ты у нас тайный агент Кайрос. Давно переписываешься с ней? — Это не должно быть предметом твоего беспокойства, Архонт Теней, — улыбка Калио становится напряженной. — Ничуть не беспокоюсь, просто любопытствую. Мне скучно, а ты тут развлекаешься без меня. Арестовываешь Адъюдикатора, вызываешь придворных шутов Кайрос, чтобы отправить его в столицу... Полагаю, он уже убит. Странно, что не прямо здесь, в Городе-Бастарде, всем было бы меньше хлопот. — О не-ет, — смеется Калио, — и ты еще считаешь, что хорошо знаешь Кайрос! Так и быть, я тебе расскажу, но потом не забудь отблагодарить меня: у Владыки большие планы на казнь Тунона. Это будет настоящий праздник, торжественный ритуал в назидание всем врагам, и если ты поторопишься, то еще сможешь исполнить свою давнюю мечту и собственноручно избавить Кайрос от влияния Адъюдикатора — она велела так и передать тебе. В этот самый миг во мне рождается темная жажда, почти забытая рядом с Луцием. Сердце начинает биться чаще, руки непроизвольно сжимаются, а Калио издевательски и внимательно наблюдает, какое впечатление производят ее слова. — Решай, Архонт Теней. Ты ведь хочешь именно этого. Всегда хотел. Присягнешь мне и подтвердишь верность Кайрос или последуешь за Туноном в могилу? Ты же не думаешь, что твой мальчишка сумеет вас спасти, даже если попытается? Мальчишка... Так вот кто истинная цель. Не Тунон и не я — Луций. Или мы трое, если повезет. — Дай мне подумать, Калио. — Не узнаю тебя, Марк. Неужели нужно время на очевидное решение? — В отличие от тебя, я ценю свою шкуру, детка. Ты заблуждаешься, думая, что Кайрос бывает благодарной или ценит оказанные услуги. Хотя, наверное, да, такая интересная и опасная особа, как ты, может претендовать на главное место в гареме, так что, пожалуй, я соглашусь. Обещаешь мне защиту? Если меня не лишат моих привилегий, то я помогу Кайрос... решить вопрос с Туноном. — О, замечательно. Ты всегда делаешь правильный выбор, Архонт Теней, потому и живешь так долго. Поднимайся сюда, и я приму твою присягу. Темное предвкушение становится все сильнее. Дышать трудно, лихорадочный стук в груди слышит, наверное, даже Калио, жалкая интриганка, пытающаяся хоть чем-нибудь походить на Кайрос. Жажда невыносима. Уже скоро... Калио истолковывает мое возбуждение на свой лад. — Архо-онт, — она вглядывается в мои глаза и изящно поводит плечами, — ты не изменился. Все такой же алчный и неудержимый. Ее голос снижается до соблазнительного мурлыканья: — Присягни мне, и я дам тебе то, что тебе нужно. А потом это сделает Кайрос. Ты снова займешься тем, что любишь больше всего. Тебя будут бояться даже сильнее, чем раньше. Ты сохранишь неприкосновенность, ты получишь все: кровь, секс, кольца, независимость — я же вижу, как ты этого хочешь, Марк, как тебе нужно насытиться! Добьешься внимания Владыки, и она сумеет... одарить тебя. Она — быть может, хотя ее обычные подарки — магические оковы и нестерпимая боль. Она, но не ты, Калио. Намекаешь на то, чего не знаешь. Тебе никогда не стать такой, как Кайрос, и ты до сих пор не понимаешь, что все кончено. Тупоголовая сука. У ног Калио стелется тень — это весьма кстати. Достаточно преклонить колено на мгновение. Кровь стучит в ушах. Сейчас... — Молодец, Архонт... Эй! Что такое? Где ты? Бесшумный удар в спину — рассчитанный и сокрушительный, со всей скопившейся яростью, со всей мощью неутоленного желания. Ты знала, что я голоден. Получай! Калио, ахнув, делает несколько шагов вперед и останавливается на краю помоста, шатаясь. По одеждам расползается багровое пятно. Она умрет через пару мгновений. В память о нашем долгом знакомстве я убил ее быстро. — Ты слишком высоко забралась, детка. Убедись в этом сама. Толчок в спину — и Калио без единого стона падает вниз. Раздается звук, будто на пол зала Суда сбросили тяжелый мешок, а затем наступает тишина. За веками пляшут огоньки, приятно обжигая. Миллионы искорок бегут по венам. Мне хорошо. Лучше, чем после бешеного секса. Совершенное чувство. Увы, наслаждением нельзя упиваться долго — оно быстро спадает, остается только неуютное, холодное опустошение. Пора действовать. Спускаясь вниз, я успеваю совладать с собой. Возле трупа Калио стоит потрясенный Нуновал. Когда я подхожу ближе, он переводит взгляд на меня: — Архонт... — он прерывает сам себя и сокрушенно качает головой. — Ведь я так давно ее знал. Не думал, что она... Есть что-то детское в том, как могучий Вершитель Войны прячет в ладонях лицо. Калио смотрит прямо на него из-под полуопущенных век. Тело еще долго останется теплым, и Нуновалу будет казаться, что она жива, хотя кровавая лужа на полу делается все больше. — Нуновал, как посланник Владыки Ярусов я объявляю это место закрытым до его особого распоряжения. Никого не впускать и не выпускать, птиц не отправлять, пока я не вернусь. — Куда ты? — спрашивает Нуновал. Он непроизвольно встряхивает головой, будто пытается отогнать наваждение. — К Владыке. Возьми стражу, арестуй приятелей Калио, Вершитель, и не спускай с них глаз! Труп пока оставь здесь — пусть убедит тех, кто откажется тебе подчиняться. Не вернусь в течение дня — действуй, как сочтешь нужным. Нуновал кивает, а тени снова зовут меня за собой. Дать малышу знать или нет? Просто предупредить, что я направляюсь в столицу? Сообщить, зачем я спешу туда? Интрига Калио, пленение Тунона — разумеется, план Кайрос. Она знает: Луций не предаст того, кто ему присягнул, и, снедаемый виной и тревогой, помчится на север. Спасать. Этот вечный идиотский героизм подвел и Адъюдикатора, и самого Архонта Шпилей. А поскольку мне придется выручать его, то в столицу неминуемо отправлюсь и я, и Кайрос, подготовившись к встрече как следует, возьмет нас обоих голыми руками... Нет, надо предупредить его. Спасать двух заложников вместо одного — та еще задачка, особенно когда один из них Луций, а другой — Тунон, и решать ее я не стану. Старик, пытающийся играть в героя, как мой молодой Архонт, мы не одно столетие были рядом, почему же сейчас ты ничего не сказал мне?!***
Луций, бросив свои карты, беспокойно слоняется туда-сюда и очень радуется моему появлению: — Наконец-то! Ну как, ты узнал что-нибудь? — Ничего хорошего. В Городе-Бастарде заговор. Калио предала нас и по наущению Кайрос арестовала Тунона. Думаю, он не первый день томится в застенках в столице. Калио заявила, что он жив, а Кайрос готовит показательную казнь. Я в это не верю. Луций слушает молча и меняется в лице. Хватает свой дорожный мешок и оружие. — Ты куда это? — Как куда? За Туноном, конечно! Так и знал. — Стой, малыш. Слушай меня. Кайрос нужен не Тунон — ей нужен ты. Вся эта история может быть враньем от начала до конца. Пока ты сидишь на Шпиле под моей защитой, Кайрос до тебя не добраться. Единственный способ справиться с тобой — выманить туда, где ты будешь уязвим. Столица несмотря на Эдикт Сумерек хорошо защищена — все войска стянуты, чтобы охранять ее от мародеров. Главные военные силы Кайрос сейчас там, понимаешь? Вместе мы можем проскользнуть куда угодно, где есть тени и тьма, но не забывай: нас ждут. Вполне вероятно, что тебе уже приготовили достойный прием и позорное местечко рядом с Туноном. А мне — просто четвертование. — Я не понимаю, — говорит побледневший Луций, — почему Тунон не позвал на помощь? Почему не дал знать, что случилась беда? — Малыш, иногда ты по-прежнему дурак. Неужели ты не понял? Тунон пытается спасти тебе жизнь. А возможно, и мне. Старый глупец, нашел момент для проявления благородства! — Кайрос прекрасно знает, что ты не бросаешь своих людей, на это она и рассчитывала. Позови Тунон тебя — и ты попал бы в ловушку еще в Городе-Бастарде. Позови Тунон меня — я был бы там через мгновение, но если бы об этом узнал ты... Слишком большой риск. Наш Адъюдикатор не так глуп, он почти не оставил себе шансов на жизнь, но тем самым защитил тебя, своего ученика и Владыку, и если ты сейчас рванешь за ним в столицу и попадешь в руки Кайрос, то его жертва будет напрасной. Луций молчит, но выражение его лица мне не нравится — хмурое, упрямое, решительное. Я не переубедил его. Значит, пора доставать клинок потяжелее. — Ты говорил об уважении, малыш. Говорил, что доверяешь мне. Теперь, когда ты властелин Ярусов, речи старой тени больше ничего не значат? К слову о Ярусах: если ты сейчас погибнешь, то эта земля снова погрузится в хаос, а Кайрос выжжет ее дотла, не оставит в живых ни воина, ни младенца. Время, силы, жизни будут потрачены впустую. Ты этого хочешь? — Разумеется, нет, — сердито и мрачно говорит Луций и в тревоге смотрит на меня. — Я верю тебе и понимаю твою правоту, но не можем же мы бросить Тунона и ждать, пока его убьют! Его наверняка еще и жестоко пытают, малыш, но этого я тебе не скажу. — Могли бы и бросить. Но я знаю, что ты от своего не отступишься, и не могу позволить тебе рисковать головой. Я займусь этим сам. — Но... — Никаких «но». Нуновал приглядывает за Судом, ты остаешься тут и никого не принимаешь, ясно? Ни одной души на Шпиле до моего возвращения, малыш. — Я что, по-твоему, трус, Архонт?! Я не буду отсиживаться здесь! — Будешь, но не потому, что ты трус. Теперь ты властелин этой земли, и жизни всех людей на ней зависят от тебя. Ты не можешь жертвовать собой ради спасения кого-то одного, даже уважаемого, даже важного для нас... для тебя. Если в ближайшее время я не вернусь, действуй по обстоятельствам. Собирай ярусников, начинай глупую освободительную войну — в общем, развлекайся, главное, постарайся выжить. Умрешь — навсегда поставишь на мне клеймо. — Нет, Марк. Я иду с тобой. Вот упертый! Хуже Нуновала. — Приказы здесь отдаешь ты. Клятвы принимаешь тоже ты. А я могу только надеяться на твое благоразумие, Владыка. Ты хочешь, чтобы я просил тебя? Пусть в очередной раз будет по-твоему — я прошу. Луций обреченно вздыхает. Сработало. — Хорошо, Архонт Теней. Я отпускаю тебя в столицу. Иди и попробуй спасти Тунона, если он еще жив. Последние слова я уже едва слышу. Тени смыкаются за спиной. Знакомая дорога ведет меня на север.***
Столица окутана мраком. На улицах жгут костры и факелы, но жадная тьма сильнее пламени и пожирает исходящий от них свет. Тут и там слышатся всхлипывания, из города вереницей тянутся повозки, богатые и убогие, — жители в страхе бегут от вечной ночи. Темнота везде, даже во дворце, несмотря на обилие светильников. Несчастье для горожан и придворных, для меня она — лучшее укрытие, подарок судьбы. Вернее, подарок Луция. Мальчик молодец, все понял, все сделал правильно. Вот и широкие дворцовые колонны — сколько раз они спасали меня, помогая сосредоточиться перед лицом Кайрос! Трудно удержаться от соблазна и не прижаться спиной к холодному камню, сбрасывая возбуждение, накатывающее снова и снова. Да, я знаю: сегодня все наконец-то произойдет. Все разрешится. Выживет лишь один из нас. Только один, и это буду я. Подобия Кайрос — фигуры, закутанные в такие же, как у нее, одеяния, — скользят по коридорам дворца. Глупая уловка. Может быть, кого-то она и могла бы сбить с толку, но не меня. От этих подделок веет теплом, таким недолговечным, от них идет человеческий, слишком человеческий запах. Разминуться с ними легко, обойти стражу — еще легче. В пиршественном зале немало людей, но Кайрос там нет — значит, по обыкновению развлекается с пленниками. В своей любви к пыткам она могла бы соперничать даже с Голосами Нерата, будь он жив. Мальчик правильно поступил, когда разделался с этим ублюдком. Без него и его картин из трупов дышится легче — во всех смыслах. Тюремные камеры внизу, в подвалах дворца. В его тесном чреве, спрятанном под массивными сводами, всегда холодно, но душно, спертый воздух насыщен зловонными испарениями. Даже привыкшие ко всему охранники сидят на ступенях у входа, подальше от смрада. Факелы на стенах, как и повсюду, почти ничего не освещают — кажется, что мрак вытягивает из них языки пламени. Хищная тьма безмолвно поглощает огонь. Не знаю, кто еще томится тут, главное — найти Тунона. Не стоило бы рисковать, обращаясь к нему, но нам не потребуется много времени, лишь бы узнать, где он, и все будет завершено в одну минуту. «Адъюдикатор, я здесь. Где ты?» Тьма молчит в ответ. Если Тунон и жив, то не выдает себя. Хочет, чтобы я ушел, не верит, что я могу вытащить его отсюда? Или опасается, что я приволок с собой Луция, которого надо сохранить для Ярусов любой ценой? Я ощущаю биение пульса где-то поблизости, совсем рядом, но это не Тунон. Темное вожделение охватывает меня с невообразимой силой. Как давно... «Марк, вот неожиданность. Зачем ты здесь?» Я снова могу слышать этот переливчатый голос в своем разуме. По телу пробегает дрожь — Кайрос, возникшая словно из ниоткуда, подходит ко мне. Ощутила мое присутствие во дворце, знала, куда я направлюсь, и ждала. Тем лучше. Я чувствую защищающий ее поток магической силы — такой способен вынести всего один, но самый мощный удар. Долго она этот щит все равно не продержит, ей это не нужно. — Приветствую, Владыка. Весьма недальновидно было отдавать Суд в Городе-Бастарде этой дуре Калио. Вы же знали, что она не сумеет нести такую ношу. «Этого и не требовалось. Она уже сыграла свою роль». Ее слова очаровывают, как музыка. Не знаю, почему она со своими плавными жестами, со своим изяществом, со своими властно сжатыми губами вызывает настолько разрушительное желание — резать, купать руки в теплой крови, заставляет безумствовать. Хочется быть жестоким — для нее, с ней. Ей это понравится. Хочется убивать во имя нее. Хочется убивать ее саму, снова и снова. Хочется кормить тьму тем, что останется от нее. Она сама как тьма, как ненасытная тень. Зверь. — О... Я понимаю. Если позволите, я сам этим займусь. У меня хватит сил контролировать Вершителей. Архонт Шпилей совершил непростительный шаг, наложив этот Эдикт, но я, как и прежде, наблюдаю за ним. Казнить его, пока Эдикт Сумерек не снят, я не могу — столица навсегда останется погруженной во мрак, но, возможно, мне удастся убедить его... «Лжец и подлец, я не верю тебе. Ты умрешь, Архонт Теней», — тонкие губы презрительно кривятся. О да, тебе понравится то, что сейчас произойдет. Ты хочешь этого не меньше, чем я, злобная, сильная, красивая тварь. — Безусловно, я в ваших руках, Владыка, но будь я подлецом, я бы не явился сюда. Калио сообщила, что вы готовы предложить мне участвовать в казни Тунона, и если во мне действительно есть нужда, то я, как и прежде, весь ваш. «Не мог пропустить такое развлечение?» Поднявшаяся волна дрожи делает мой смех резким и сбивчивым. — О да. Давно мечтал избавить вас от него. Не сомневался, что рано или поздно он предаст вас... Кайрос. «Твоя дерзость меня изумляет. Забыл мои уроки хороших манер? Или хочешь добавки?» Как остановиться, не провоцировать ее? — Я не смею говорить при вас о своих желаниях, Владыка. «Они мне известны, Марк. Все до одного». Как замедлить сердце? Как не слышать этот стук в ушах? Как унять извращенную жажду, возникающую в ее присутствии? Как не разрываться между стремлением немедленно убить того, на кого она укажет, и желанием повалить ее прямо на каменный пол, здесь, сейчас? «Все до одного». Она знает. Возможно, она согласна. Зверь, питающийся кровью, как я. «Хорошо, Марк. Я позволю тебе казнить его. Будем считать это доказательством твоей верности. Потом добейся от Архонта Шпилей снятия Эдикта и немедленно уничтожь его». — Как прикажете. Ярусы забудут его имя уже на следующий локоть, а мы восстановим власть Империи на этих порочных землях. «Ты сможешь возглавить Суд, если захочешь, и продолжать казнить тех, кто выступает против моего мира. Обо всем остальном поговорим позже. Приступай». По мановению тонкой руки Кайрос одна из камер отворяется. Неровный свет едва проникает туда, но мне он не нужен. Я и так отлично вижу, что на полу, прислонившись к стене, сидит Тунон — без мантии, без маски, осунувшийся и бледный. Следов крови не заметно, но в том, что его пытали, нет сомнений. Я знаю эту неподвижность человека, замученного до предела, но из последних сил цепляющегося за жизнь, даже если от нее осталось одно дыхание. Сперва мне кажется, что Тунон без сознания, но он чуть-чуть приоткрывает глаза, смотрит на меня, быстро переводит взор за мое плечо, пытаясь разглядеть что-то в отсветах факелов, и безразлично замирает. Успокойся, Адъюдиктатор, он в безопасности, я не привел его с собой. Кайрос останавливается в нескольких шагах от нас и делает приглашающий жест. «Начинай. Я хочу посмотреть, как ты казнишь его». Это и есть твой праздник? Твой торжественный ритуал? Только для нас троих? Чуть слышный шорох — и в моей руке кинжал, такой же ненасытный, как его хозяин. Шаг к покорному Тунону, не способному пошевелиться. Еще один. Наконец-то. Наконец-то. Сердце колотится так, что больно в груди, раскаленная кровь похожа на лаву в Горящей Библиотеке, от нарастающей жажды тяжело дышать. Сейчас, Адъюдикатор. Да, сейчас. Напряжение достигает предела. Судорожный вдох... И удар. Не в шею Адъюдикатора — в сторону. Туда, где стоит Кайрос. Она не издает ни звука, когда с нее спадает капюшон — щит больше не заслоняет ее, а начертить сигил она не успевает, — да и не может издать: моя рука слишком крепко сжимает ей глотку. Темное наслаждение едва не сбивает с ног — я долго, очень долго этого ждал! Кинжал делает то, чего не мог сделать я, — глубоко проникает в мягкое, прекрасное, безупречное тело Кайрос, заставляя ее вздрагивать и стонать, подчиняясь моей воле, моему желанию. Она задыхается, бессмысленно хватаясь за меня. Все, что принадлежало ей, теперь мое: ее плоть, ее жизнь, ее кровь, ее великая сила. Я знал, что возьму тебя однажды. Я знал, что убью тебя. Кайрос умирает не сразу. Смотрит на меня долго-долго, но лицо ее не выражает ничего, кроме равнодушия и боли. Наконец она обмякает. Все кончено, остается медленно опустить ее на пол. Из ее рта стекают темно-красные капли. «Кровь врага дает воину силу», — вспоминаю я, собирая губами и языком алую влагу, и неистовое возбуждение смешивается с торжеством и радостью победы. Она моя. Я выиграл. Руки дрожат, а в душе воцаряется покой, какого я не ощущал давно. Так проходит несколько минут. Эйфория отступает, остается только усталость, и тут я понимаю, что все происходящее видит Тунон. Он так и сидит в своем углу, истерзанный, с позеленевшим от дурноты лицом. Это лицо хранит остатки былой красоты. Ты всегда был недурен собой, Тунон Справедливый. Ты во всем был недурен. — Я скоро вернусь, — не знаю, зачем я говорю это. Я вижу кровь Кайрос на руках. Я чувствую ее кровь на лице. Я ощущаю вкус ее крови во рту. Меня переполняет сила. Я дышу. Я знаю, что делать дальше. Я появляюсь в пиршественном зале внезапно. — Кайрос больше нет, — мой голос слышат все присутствующие. Они испуганно молчат и жмутся по углам, прячутся друг за друга. — Труп в дворцовой тюрьме — доказательство правдивости моих слов. А теперь властью, данной мне Архонтом Шпилей, я объявляю, что отныне Северная Империя принадлежит ему. Покоритесь, и Архонт избавит вас от Эдикта. Когда он прибудет, встречайте его с почетом. Заверьте его в своей преданности, и свет снова прольется на эту землю. Затем — в камеру. Подхватить и удержать Тунона — нелегкая задача. — Марк... — Молчи. Меня прислал малыш, хотя я пришел бы за тобой и сам. Убираемся отсюда. Мгновение — и тени закручиваются в причудливом танце. Пора домой, Адъюдикатор.***
Приведенные малышом целители хлопочут над Туноном. Сам Луций тоже не отходит от него, но все время поглядывает на меня. — Малыш, не протри на мне дыру. Что ты пялишься? — Ты... какой-то другой, Марк. Не как раньше. Усмехаюсь: — Думаешь, за столько лет я ни разу не менялся? Луций молчит, а потом спрашивает: — Ты расправился с Кайрос, да? — Да. — Расскажешь? — Когда-нибудь после. Не сейчас. Лучше выйти. Незачем смущать мальчишку выражением хищного удовлетворения на лице. Нуновал бродит по залу Суда и ждет новостей. Увидев меня, он широко улыбается: — Я так рад, что ты вернулся и все кончилось благополучно! — Не для всех, — ухмыляюсь я. — И что дальше? Снова будешь палачом, теперь для Луция? — Как прикажет. Это правда. Казнить я умею, но яростная потребность лить кровь с момента убийства Кайрос не возвращается ко мне. Темная страсть, разумеется, никуда не делась. Просто дремлет. Нуновал некоторое время мнется, а затем все-таки решается произнести: — Скажи, почему ты спас Тунона? Не знаю, что между вами произошло, но ты вроде его не жаловал. Самое простое — пожать плечами: — Так решил Владыка Луций. — Только эта причина? — в глазах Нуновала загораются лукавые огоньки. — Не только. Ярусам нужен Архонт Правосудия, нужны законы. Тунон лучше других знает, как сделать так, чтобы неоднозначные идеи и устремления Владыки превратились в правила, понятные всем. Если кто и способен помочь Луцию изменить облик Терратуса, так это он. И вообще, малыш, избавь меня от своей дотошности. Прибереги ее для допросов. — Прости, — хмыкает Нуновал, — на минуту мне показалось, что тебе он действительно небезразличен. О нет! Мало мне наивного Луция, который однажды почему-то решил, что я отношусь к Тунону тепло. Впрочем, перечень «я уважаю Тунона за...» его удовлетворил, в отличие от любопытного Нуновала. Остается одно: улыбнуться и уйти в тени. Мне есть о чем подумать в их холодных объятиях сейчас, когда оба, и Луций, и Тунон, в безопасности. Прости, Нуновал, но существует на свете такая штука — ложь через умолчание, и на некоторые вопросы ты не дождешься от меня ответа никогда.