Attached

Кацуки Бакуго никогда не было. Это вымышленный друг Мидории, мальчик, причуда которого — создавать сильные взрывы. Фантазия Мидории очень живая — создала такого яркого, сознательного человека со своим характером, который оказался достаточно смелым, чтобы начать оскорблять своего создателя и даже дал своему создателю неприятную кличку. Ладно уж, пусть делает что хочет, подумал маленький Деку. Главное, что Мидория и Бакуго — очень хорошие друзья. Кудрявый парнишка с утра до вечера болтал со своим другом, что хотел стать настоящим героем и все звезды своими руками достать — даже лестница не понадобится. Они вместе строили планы, которые, конечно, у них были не совместные. Они загадывали желания, и Бакуго всегда говорил, что у него все сбудется, а вот у Деку точно ничего не получится. Мидория всегда смеялся на эти его слова — умеет же он вот так по-дурацки шутить. Почему-то Бакуго очень не нравился Мидория — кажется, из-за того, что он был плакса и слабак. Когда Деку упал и разбил коленку, он заплакал, потому что стало больно. Рядом с ним сел Бакуго и сказал: «ну и что ты ревешь? это что, больно по-твоему?», и боли вдруг как не бывало. Мальчик вытер сопли, слезы, оттер кровь с коленки и улыбнулся Каччану. Умеет же он подбодрить и помочь. Настоящий друг! Сколько бы Мидория не пытался, у него причуда никак не проявлялась. Его друг, похожий на бесплотную тень с одними только ярко-красными горящими глазами, постоянно высмеивал его, издевался и пытался унизить, а еще говорил, что его причуда точно никогда не сравнится с его взрывами. — Конечно не сравнится, Каччан! У нас же будут совсем разные причуды и в чем-то моя будет лучше твоей! — почему-то эта фраза всегда злила Бакуго. Все его тело, просвечивающее, напрягалось, что-то двигалось в его призрачной фигуре, он сжимал кулаки и смотрел со злобой на Деку, что только пятился назад и совсем не хотел ссоры. Не должно друзьям ссориться из-за ерунды. А потом оказалось, что у Деку причуды нет. Бакуго почему-то очень зацепился за это — слабак, сопляк, да еще и беспричудный. Самый настоящий неудачник из всех. Деку не было обидно. Он много плакал один, сетуя на судьбу, но при Каччане старался сдерживаться. Он так восхищался своим другом, что хотел быть похожим на него. Хотел хотя бы на секунду представить себя таким же способным, сильным и решительным. У Бакуго было странное понятие дружбы — он избалованный, много о себе думает, считает себя выше других, но в душе он точно хороший человек, которого потом будут все уважать. Мидория всегда хвалил Каччана, потому что его талантам не было границ — за что бы он ни брался, все у него получалось. Пока Мидория не научился читать, Бакуго вслух читал ему книжки и помогал учиться, срываясь на его глупые ошибки. Однажды Бакуго захотел пойти в лес, потому что он был лидером, а любому лидеру нужно хоть раз самому отправиться в поход. Маленький Деку послушно собрал свои вещи на очень долгую дорогу, наверно, на пару лет — положил много еды, бутылку воды, какое-то полотенце и был уверен, что ему этого хватит, а потом сказал маме «вернусь очень нескоро! может быть, к ужину» и гордо ушел. — Тебе так повезло, Каччан! — говорил вникуда маленький Деку, вышагивая по тропинке за своим лидером. Они шли по перелеску, приближаясь к реке, приближаясь к бревну, которое Мидория почему-то знал. Ему стало не по себе. Его маленькое сердце забилось быстро, руки с котомкой вздрогнули. Мальчик остановился и уловил на себе недовольный взгляд друга, в котором читалось «что встал-то?». Шум. Река. Течение. Всплеск. Испуг. Розовый. Красный. — Давай не пойдем туда? — Мидория скорчил лицо. Ему стало очень неспокойно, задрожали коленки. — Страшно тебе, неудачник? А я вот пойду! — Бакуго ни сколько не остановили переживания Мидории, он просто шел вперед. Деку очень волновался и переминался с ноги на ногу нервно — он очень не хотел, чтобы Каччан продолжал идти вперед. Он побежал, догнал гордо шагающего друга и преградил ему дорогу. — Не ходи, Каччан! Пойдем другой дорогой! — глаза наполнились крупными градинами слез от переживаний. Но он непреклонный, и Деку впервые очень жаль, что он не может остановить Каччана, потому что его не существует. Несмотря на то, что его дорогой друг бесплотный, ему страшно до жути, до дрожи во всем теле. Он боялся этого бревна, боялся этой реки, боялся нарастающего шума, который давил на его маленькое тело и заставлял сердце биться быстро-быстро. Бакуго шагнул на бревно и пошел вперед. Ему, как всегда, все равно на какие-то там страхи. Это доказывало, что он — смелый и не поддается панике. В душе маленького Деку на мгновение появилось восхищение, которое тут же переросло в беспокойство. Ему было очень страшно, ему казалось, что он знает, что произойдет, но совсем не понимал, почему. Каччан очень стойко шел по бревну, и Деку отслеживал каждый его шаг. Сердце стучало каждый раз, когда он ставил ногу и делал шаг. Дышать мальчик вообще позабыл, настолько весь напрягся. «Кажется, он дошел до половины бревна, может, у него получится дойти до конца?» Как только Мидория подумал об этом, чтобы облегчить свою душу, Каччан оступился и сорвался вниз. Кричащий от ужаса Деку убежал домой и рассказал все матери. На следующий день он не пошел в детский сад, а оказался у врача. Психотерапевт не разговаривал с Деку, он говорил в основном с мамой. Деку не слышал, о чем они говорят, поэтому играл с игрушкой Всемогущего. Она очень нравилась Каччану, потому что своих у него не было, а вот у Мидории их было очень много. Почему-то сегодня Каччан не пришел — пускай он и был воображаемым, он всегда куда-то уходил на ночь и возвращался утром. А вчера, после того, как он упал… Деку больше его не видел. Наверно, нужно было помочь ему. А он убежал и разревелся, как дурак. Действительно, правильно Бакуго говорил — он плакса и неудачник. — Изуку, давай поговорим с тобой, — очень мило сказал врач, садясь напротив. Мальчик болтал ногами и согласно кивнул, готовый болтать обо всем на свете. — Ты правда общаешься с Кацуки Бакуго? — Мидория вдруг поднял голову и посмотрел на врача вопросительно. — Да. Это мой воображаемый друг, — мальчик говорит серьезно. — Как он выглядит, твой друг? Мидория описывал Бакуго так, словно видел его перед собой — его одежду, обувь, походку, прическу, обычное выражение лица, цвет глаз, описал любимую еду, любимые игрушки и причуду. О причуде он говорил очень много, описывал её восхищенно, вздымал руки, показывая, какие огромные взрывы он мог делать. Мама почему-то прослезилась и поспешила вытереть набежавшие слезы пальцами — Деку это заметил, но ничего не сказал. — Изуку, а ты знаешь, почему ты заплакал вчера в лесу? — Мидория не договорил ещё очень много всего о своем прекрасном друге и не понял, почему врач так резко перевел тему и перебил его. Ему же было интересно! — Мне стало страшно. Каччан пошел по бревну, и я не мог его остановить. Он не хотел останавливаться. Я боялся, что он упадет. И он упал. Мальчик перестал так задорно болтать ногами. Ему стало тоскливо, потому что друга не было рядом. — Изуку. Бакуго Кацуки нет с нами уже как три месяца. Ты был на его похоронах. Ты это помнишь? Мидория пристально всмотрелся в глаза врача, затем перевел взгляд на маму. Он не понимал, почему его заставляли принять эту правду, не понимал, почему мама так грустит и нервничает. — Помню. Но мы все равно каждый день играем вместе. Он знает, что говорит — Кацуки Бакуго каждый день с ним. Он придумал себе его, чтобы не скучать. А значит, он не мог умереть. Он был на похоронах какого-то другого мальчика, и это было очень грустно. Они ушли от врача. К сожалению, психотерапевт не мог сказать ничего хорошего — потому что он не знал настоящей правды. Её знал только маленький Деку, и то осознавал её по-своему, очень по-детски. Подсознательно он помнил, что произошло тогда на реке, оттого боялся этого места, дрожал и не мог объяснить себе, почему. Его детская память не могла воспроизвести ужасающую картинку полностью, не могла смириться с потерей дорогого друга, оттого создала обманку. Суть её была проста — Кацуки Бакуго никогда не существовало. И даже это не было настоящей правдой во всей этой странной истории. Мидория на самом деле не воображал Бакуго. Он действительно видел его, потому что это был призрак. Бесплотный, не имеющий точных очертаний, с горящими алыми глазами призрак ребенка, погибшего при падении в реку. Он неудачно ударился головой об камни, но застрял в этом мире сознательно — согласился быть воображаемым другом Мидории, чтобы ему было не одиноко. Память Деку стерла воспоминание о его смерти, оставив странные, бессвязные фрагменты, по которым нельзя было ничего понять. Поэтому он чувствовал страх, приближаясь к тому бревну и реке, но не помнил, что там погиб его друг. Ведь его никогда не существовало, верно?.. Вечером Мидория нашел Бакуго сидящим на детской площадке. Кажется, он просто смотрел куда-то далеко и думал о чем-то страшно важном. О таком дети даже не догадываются. Заметив Мидорию, он подвинулся, и тот приземлился рядом, улыбаясь до ушей. — Сегодня ты был у врача? — Ага. Мне снова говорили, что тебя не существует, — Мидория не боялся говорить правду. — И правильно. Меня нет, Деку. Меня никогда не будет, — голос Каччана зазвучал так, словно доносился из какого-то колодца. Холодно, пугающе и отталкивающе. Мидория мгновение смотрел на него удивленно, но это его не напугало — он положил свою руку поверх руки Бакуго, и пусть она провалилась насквозь, он ощутил его присутствие и улыбнулся. — Главное не то, что тебя больше нет. Главное, что мы с тобой друзья, правда? Кацуки Бакуго когда-то был. Теперь это призрак, кажущийся Мидории вымышленным другом, мальчик, которого больше нет и никогда не будет.