Мои грязные семнадцать

      Самостоятельная жизнь оказывается сложнее, чем казалось сперва, но Диего скорее откусит себе язык, чем признается в этом. У него просто временные трудности. Он заплатил за комнату, но хозяин выставил его, потому что ему срочно потребовалось привести туда свою любовницу. Конечно, завтра Диего вернет свой задаток и, может, даже компенсацию за моральный ущерб, но сейчас ему нужно где-то дождаться утра. В идеале - поспать и принять душ.       Минутная слабость - он набирает домашний номер из таксофона. Если повезет - ответит мама. Возможно, она одолжит ему немного денег, и их хватит на комнату в мотеле. Если не повезет - отец и Лютер узнают. Этого он допустить не может, поэтому кидает трубку на рычаг до окончания первого гудка.       В городе должны быть места для таких, как он. Он замечает группу ярко одетых молодых людей. Они чуть пьяны и явно идут продолжать веселье. Диего сам не знает, почему идёт за ними. Просто идти куда-то всё равно надо.       Компания тормозит возле какого-то заведения. Музыку оттуда слышно снаружи, и народу тут куда больше. В куче ярких пятен всплывает знакомое лицо. Клаус. Вот так встреча.       Диего собирается раствориться в пространстве, но Клаус замечает его раньше, и тут же кидается навстречу. От него пахнет женскими духами, сладким алкоголем, сигаретами и почему-то резиной. Он говорит слишком громко и подпрыгивает на месте. И он, кажется, действительно рад его, Диего, видеть.       Диего рассказывает ему о своей ситуации. Потому что Клаус - это Клаус. Он не смотрит свысока, как Лютер или Эллисон. И у него нет всех этих идеалистических ожиданий, как у Вани. Клаус хлопает его по плечу и говорит, что сейчас всё устроит.       Четвертый машет рукой кому-то в толпе, кричит что-то на прощание, а затем они почти бегут через ночной город. Клаус громко рассказывает о чём-то на ходу, смеется над своими же шутками и обещает, что будет весело.       Они заваливаются в чей-то дом. Музыка гремит, и вокруг десятки людей танцуют, пьют и тискают друг друга. Клауса узнают, обнимают, целуют в щеки, тянут ему стаканы и что-то ещё, в маленьких ярких пакетиках. Четвертый машет руками и представляет всем брата с какой-то детской гордостью, от которой становится неловко - Диего при первой возможности исчезает в длинном коридоре.       В дальней комнате не горит свет. Здесь спит несколько человек, не выдержавших веселье. Музыку здесь слышно, но не так, чтобы совсем не уснуть. Диего забивает для себя верхний ярус двуспальной кровати, закинув туда рюкзак, и замирает в коридоре, терпеливо дожидаясь, когда в ванной некто закончит прочищать свой желудок.       Клаус выныривает откуда-то сбоку. У него всё лицо в блестках и он ещё пьянее, чем раньше. Он хватает Диего за обе руки и тащит в гостиную, и Второй соглашается просто из благодарности.       - Ладно! Один танец! - орёт он, перекрикивая музыку, и Клаус быстро кивает головой, да так, что та едва не отрывается от тела.       Эта песня видимо популярна. Танцующих теперь гораздо больше, они занимают всё свободное пространство. Свет мигает цветными пятнами, Клаус прыгает, не отпуская его рук, а Диего слабо изображает танцевальные движения. Музыка ускоряется. Какой-то здоровяк позади Четвертого толкает того вперед, тот почти валится на Диего, вцепляясь руками в его плечи, и смеется так громко, что его слышно даже через музыку. Он встает ровнее, но снова прыгает, на этот раз специально повисая на брате. Диего рычит что-то невнятное, свет мигает часто-часто, лицо Клауса, яркое, смеющееся, кажется заколдованным. Оно то ближе, то дальше, Второму становится жарко, голова кружится. Свет гаснет. Они целуются.       Свет включается, музыка пропадает. Рядом визжит какая-то девчонка. У Диего на губах вкус губ Клауса. Четвертый улыбается. Диего ошарашенно оглядывается и бросается обратно в коридор. В ванной всё еще кого-то тошнит. Второй лезет на верхний ярус, забыв снять ботинки, и скидывает их сверху. На губах всё ещё вкус чего-то сладковатого. Перед глазами - медленно исчезающая с лица Клауса улыбка и постепенное затухание его глаз. Диего заводит будильник на шесть утра.       Когда он уходит, все ещё спят. Клаус спит на полу в гостиной, поверх какого-то пледа, между двумя другими парнями. У него кровоподтек на скуле, а все лицо в краске и размазанной косметике.       Они не видятся следующие два года.