The Unforgiven I

POV Gerard Как же я устал от всего этого. От того, что даже ты, мой лучший друг, не понимаешь меня. Не обращаешь внимания. Или же просто сам не хочешь. Неужели ты не видишь? Не видишь того, что, казалось бы, очевидно. Моих чувств к тебе. Тебе мало поцелуев на сцене? Мало того, что я каждый раз пытаюсь уединиться? Мало того, что я много раз говорил тебе, что люблю? Ты не понимаешь. Никогда не понимал. Ты воспринимаешь меня исключительно как друга, отталкиваешь каждый раз, когда я пытаюсь приблизиться, но в то же время держишь меня достаточно близко. А я не могу больше терпеть это. Мы словно стоим по две стороны какой-то стеклянной стены. Можем видеть друг друга. Но дотронуться и услышать не можем. Сломать стену — тоже. Ей нет конца с одной стороны, нет и с другой. Я не знаю, как перейти через нее. Я кричу одну единственную фразу «люблю», но каждый раз срываю голос. Как докричаться до тебя, Фрэнки? Что сделать, чтобы ты понял, когда не хочешь этого сам? Это бессилие. Я бьюсь в стену, разбиваю руки в кровь, но нет смысла. А я продолжаю. Как брошенный на улице котенок, скребусь в дверь, прошу, чтобы впустили. Но меня не слышат. Просто потому что не хотят. И вот сейчас я будто в дымке. Очередной концерт отыгран, можно расходиться. Ты с лучезарной улыбкой теребишь мои волосы, а потом уходишь. Нет, не совсем. В гримерку. Но я не могу так. Мысли сменяют друг друга. Именно сейчас во мне появились силы идти дальше, бороться за то, чтобы ты меня услышал. Я не знаю как, но знаю когда. Сейчас. Мои ноги передвигаются сами по себе. Я мало что осознаю на самом деле. Во мне говорят, мною движут лишь желания. Тускло освещенный коридор. До конца и первая дверь направо перед поворотом. Наша гримерная. В голове стучит. Все происходит слишком быстро. Я буквально врываюсь в комнату, закрывая дверь за собой на ключ. Но ты не замечаешь даже этого. Ты вымотан. Нет, ты слишком хорошо обо мне думаешь. Сейчас я готов воспользоваться даже тем, что ты устал и не сможешь сопротивляться. О, нас только двое. Что ж, еще лучше. Я смотрю на тебя. Уверен, мои глаза сейчас не привычного оливкового цвета. Они черные. Черные, как те гниющие внутри меня чувства, которые ты не хочешь замечать. Может, намеренно. Ты не принимал меня. Делал больно. Снова и снова. Пусть и неосознанно, но лучше не становилось. Ты рвал меня на куски — безжалостно. Думаю, пришло время платить по счетам. Я медленно подхожу к тебе. Ты, кажется, задремал. Провожу пальцами по твоим щекам. Ты открываешь свои прекрасные глаза и смотришь на меня, улыбаясь. Даже несмотря на бурю, которую ты сам же устроил внутри меня, я нахожу в себе силы улыбнуться тебе в ответ. Но это не та улыбка. Я сажусь на твои бедра. Ты даже не воспринимаешь это всерьез, ведь это уже стало чуть ли не привычным жестом с моей стороны. А зря. Ты продолжаешь смотреть на меня невинными глазами, даже не подозревая о том, на какую низость я сейчас способен. Я наклоняюсь к тебе, тем самым почти ложась на тебя, и приникаю к твоим губам. Ты коротко отвечаешь, после чего твой взгляд становится тревожным. — Джи, ты опять обдолбался? О нет, Фрэнки. С наркотиками, которые можно вколоть или вдохнуть, я уже давно завязал. Теперь у меня новый вид дури. Ты. Я игнорирую твой вопрос. Едва ли я сейчас способен на то, чтобы произнести хоть что-нибудь членораздельное. А ты все еще ничего не подозреваешь. Я снова целую тебя, но уже более жестко. Оттягиваю колечко в нижней губе и прокусываю ее в том самом месте. Ты чуть слышно шипишь, однако для тебя это по-прежнему игра. Но ты даже не представляешь, что поставлено на кон сегодня. Я слизываю выступившие капельки крови и продолжаю играть с тобой. Хотя к чему все это… Я останавливаю твои руки, пытающиеся проникнуть под мою футболку, и отвожу их, удерживая над твоей головой. Вжимаю тебя в диван, хотя ты и не сопротивляешься. Неужели ты все еще не понял? Глупый Фрэнки. В твоих глазах плещется азарт. Чудесно, я еще и завел тебя. Продолжая удерживать твои запястья одной рукой, пробираюсь второй тебе под футболку, медленно поднимая ее. Но меня не хватает и на это. Тогда я приподнимаюсь и развожу твои ноги в стороны, после чего возвращаюсь в то же положение, что и до этого. Твои ноги обвивают мою талию. Я быстрым движением расстегиваю ремень, а ты все так же не замечаешь этого, обращая внимание лишь на мои губы и язык, сплетающиеся с твоим в пламенном танце. И вот сейчас… я прижимаю одной ногой твою к спинке дивана, а вторую придавливаю к дивану коленом. Теперь ты полностью обездвижен. И только сейчас туман, в который окутали тебя мои поцелуи, рассеивается и ты видишь реальность. — Джи? Наконец-то! Молодец, Фрэнки. Только слишком поздно для того, чтобы хоть как-то мне помешать. Я сильнее, ты прекрасно это знаешь. Даже если начнешь вырываться — шансов нет. Расстегиваю твой ремень и спускаю джинсы вместе с бельем. Не до конца, но нет времени возиться. — Джерард… нет. Остановись. Поздно, Фрэнки. До тебя слишком медленно доходит. Что ж, вот, получай. Все, как есть. Ты уже не вырываешься. Просто ждешь, что будет дальше. И, превосходно, ты все еще мне веришь. Веришь в то, что я не обижу тебя и не причиню боль. Ведь ты прекрасно знаешь, как я против всякого насилия. Я не пьян, не обдолбан, нет. Это лишь ниточки, которыми ты сам привязал меня. Ты кукловод. Только вот сейчас все идет не по сценарию. Я приспускаю свои штаны. Даже не заморачиваясь подготовкой, вхожу в тебя. Ты вскрикиваешь. Да, это именно то, чего я ждал. Продолжаю двигаться внутри тебя. Ты до невозможности узкий. Пытаешься отодвинуться от меня как можно дальше. Но я наваливаюсь на тебя, вжимая в диван. Смотрю на тебя, твое прекрасное лицо. Из глаз текут соленые дорожки. Тебе больно. Терпи, Фрэнки. Я терпел. Только вот всему приходит конец. Я не выдержал. И сломался. И именно поэтому сейчас происходит то, что происходит. Ты стискиваешь зубы, стараясь не произносить ни звука. Надо же. А я продолжаю двигаться. Мне плевать на то, что по моему члену течет твоя кровь. Что тебе будет больно ходить. Толчок. Еще один. И вот ты ломаешься. Точно так же, как и я. В тебе больше нет сил сдерживать то, что рвет изнутри. В твоем случае — буквально. Ты кричишь. Громко. Стонешь, но не от наслаждения, нет. Это боль. А я, словно паразит, питаюсь твоей болью. Ты уже сорвал голос, но продолжаешь издавать некое подобие криков. Знал бы ты, как мне хорошо и плохо одновременно. Хорошо, потому что я больше не сдерживаю все то, что скопилось внутри. Плохо, потому что ты возненавидишь меня. Я не смогу назваться даже твоим другом. Скорее всего, это наша последняя встреча. Больно, правда ведь? Я продолжаю двигаться внутри тебя уже на автомате. — Джи… прошу… Твой голос сорван. Ты хрипишь. Я смотрю в твои глаза. Сейчас ты напоминаешь мне маленького ребенка, который, как и ты, сейчас плачет. Ему обидно, возможно, больно. А в его глазах лишь один вопрос. Почему? — Остановись, прошу… мне… больно… Я уже на пределе. В последний раз вхожу в тебя до основания и кончаю. Выхожу из тебя и отпускаю. Довольно быстро срываюсь в сторону двери, но не могу уйти. Просто не могу. Облокачиваюсь спиной на дверь, съезжая по ней вниз. Смотрю на тебя. Ты еле двигающимися руками надеваешь штаны и застегиваешь собачку. После чего закрываешь лицо руками, продолжая тихо всхлипывать. Из моих глаз неосознанно полились слезы. Почему мне не легче? Я же освободил все то, что было внутри. Вырвался из оков. Стал свободным. Выплеснул все то, что не давало спокойно спать по ночам и смотреть на тебя, понимая, что ты не мой. Я видел твою боль. Ты, не скрывая ее, плакал и кричал, вырывался. Не понимал, за что. Почему я делал это все. Да я и сам не понимал, Фрэнки. Сейчас ты ненавидишь меня, это естественно. Я разделяю твои чувства. Я противен себе. Откидываю голову назад, больно ударившись о дверь. Ты даже не пытаешься встать. Тебе больно. Перепачканный в собственной крови и моей сперме. Мне тошно. Стало тихо. Я, кажется, даже слышу твое сердцебиение. Сбившееся. Ты плачешь, продолжая всхлипывать. А я не подхожу к тебе. В тебе нет сил оттолкнуть меня, но не ты не хочешь моей близости. Того, что произошло буквально две минуты назад, тебе хватило. Я бы попросил прощения. Но не думаю, что оно мне нужно, ровно как и тебе — мои извинения. Я сделал то, что сделал. Этого не изменить никакими словами. Стена между нами разрушена. Нам обоим больно от осколков, врезавшихся в кожу. Но ничего не происходит. Мы просто стоим напротив друг друга и смотрим. Кажется, на месте этой стены вырастут сотни таких же. Ничего не будет, как раньше. Твои слова звучат на грани слышимости, просто потому, что громче ты не можешь. Но я слышу их и совершенно ничего не понимаю. — Прости…