Пусть завтра полюбит тот, кто никогда не любил

      — Под Господом, он себя подразумевал? И если с Лестрейнджами все хоть как-то понятно, то Блэки… Хочешь сказать что из-за преданности Белл он не стал клеймить Лиру? — выдвинул предположение Драко.        — Возможно, но скорее всего за Лиру просили. За твою мать, моих просьб и службы было мало, я вынужден был просить о содействии всех троих Лестрейнджей. Золото, убийства и унижения с моей стороны, и Нарцисса без клейма, чем рассчитывалась Белла я не спрашивал, — однако ухмылка отца о многом намекала.       Драко стало противно, пусть Беллатрикс и была сильно не в себе и руки ее были в чужой крови, но именно она оставалась рядом с его матерью в то время пока отец впал в немилость и сидел в Азкабане. Именно Беллатрикс пытала Сивого круцио когда тот попытался полезть к матери и даже почти скормила его Нагини, если бы не вернувшиеся во время из министерства Лорд и Родольфус, но не успела, хотя оборотень выжил только благодаря волчьей крови, а тетка избежала наказания потому что змея налакалась крови и была довольна.       Лестрейнджи были единственными, кроме Снейпа кто хоть чем-то помогал. Именно Белла учила и мать и его Драко защищать разум. Но в отношении себя он был благодарен за другое, круцио самого Лорда было болезненным на грани возможного для организма, если он не проходил его тесты, трижды Драко испытал это на себе. В большинстве случаев он приказывал самой верной сторонницей пытать племянника и та пытала, вот только по сравнению с Лордом ее пытки были как иголки которые впиваются в затекшее тело, Драко тогда усиленно убеждал сам себе и лорда что ему больно до остановки дыхания, главное было самому поверить в это.        Братья Лестрейнджи помогали с финансовыми и правовыми вопросами и провели несколько воспитательных бесед, физически к леди Малфой больше никто не смел проявлять домогательства. Причем после случая с Сивым, Лорд сам запретил подобное, но нашлись ублюдки не из ближнего круга. Их показательно скормили Нагини, Драко точно знал, что за доказательства вины отвечал Рабастан. Так что после всего, плевать он хотел на намеки отца.       — Отец, твои намеки не уместны, всем прекрасно известно, что Лестрейнджи традиционны и у них полный магический брак, если Родольфус или Белл захотят изменить, смерть будет самым приятным что их ждёт, а так разнообразные откаты и потеря магии. Если бы измена была, думаю Лира была бы уже сиротой, сквибом бы тетушка жить не осталась, — не смотря на серьезность разговора, в памяти всплыли рассказы матери о кулинарной беспомощности Беллы.       — В общем контексте ты прав, и я сам что-то подобное отвечал Северу в свое время. Обычно об этом говориться непосредственно перед заключением брачного контракта, с конкретной семьей. Я не видел их брачный контракт, и непосредственно на обмене клятвами у родового алтаря не присутствовал, но полное отсутствие измен подразумевает под собой лишь полный магический брак на крови и магии. Ты сам понимаешь, что Лорду не отказывали, если бы он захотел Беллатрикс то другого варианта не было. Кроме смерти разумеется. — Люциус сел напротив сына.       — То есть, если бы на месте Беллы была мама, ты бы отдал ее этому ублюдку?! Это мерзко! — Драко чувствовал себя отвратительно и смотря в глаза отца уже видел там ответ.       — Измена или жизнь твоей матери, естественно жизнь. Измену можно пережить, все можно пережить кроме смерти. Сейчас ты врядли меня поймешь, ты молод и еще никогда никого не любил, — старший Малфой глядя на сына видел свое отраженее, молодость, гордость, самоуверенность и максимализм и как никогда понимал своего собственного отца.       — Откуда тебе знать? — вся злость молодого мужчины испарилась также быстро как и появилась. Он хотел было спросить, знает ли отец о том, что происходило в мэноре во время его заключения, но в последний момент подумал о матери, если та скрывала, значит на то были свои причины.       — Есть трое людей ради которых я готов на все: Ты, твоя мать и Север. Вы моя семья. И вас я люблю, так как умею. — Лорд Малфой сел в кресло и взялся за бумаги, тем самым показав, что разговор окончен. *****************************************************************************       Этим утром Беллатрикс Лестрейндж проснулась рано, что было ей совершенно не свойственно, сон она считала одним из главных удовольствий этой жизни. Накинув рубашку мужа, которая на ней скорее напоминала платье, женщина вышла в боковую комнату покоев где располагался ее будуар, усевшись перед зеркалом в серебряной оправе в форме кленовых листьев попыталась расчесать свои длинные кудрявые волосы, после бурных ночей это было сделать чуть тяжелее чем обычно, Родольфус не отказывал себе в удовольствии зарываться в них или требовательно тянуть ее за гриву требуя подчиниться. Вот и сейчас без заклинания разглаживания обойтись не удалось, хвала Моргане косметические чары ей удавались практически всегда.       Проверив сигнальные чары, она все же прошла в смежную со спальней комнату, которая служила детской их сыну. Малыш сладко спал в своей кровати, в который раз Беллатрикс глядя на сына, ловила себя на том, что этот ребенок был абсолютным Лестрейнджем, что по характеру, уже начавшему проявляться, что внешне сын был копией своего отца. Даже в плане имени, он предпочитал отзываться на второе и представлялся только им. На вошедшую обратила внимание лишь проснувшаяся росомаха, с которой Ричард отказывался расставаться с тех пор как получил детеныша на свой день рождения в качестве фамильяра. Внешне росомаха напоминала медвежонка: тело у неё было приземистое, с короткими ногами. Большая голова с удлинённой мордочкой, чуть затупленной спереди и недлинным пушистым хвостом, который вызывал у малыша смех. Сейчас животное спало под кроватью ребенка и охраняло маленького хозяина. Убедившись, что все в порядке женщина вернулась в спальню к мужу.       Вернувшись в спальню мадам Лестрейндж развесила шторы (мэнор отличался тем что в нескольких его башнях и верандах первого этажа окна расположились от потолка до пола, вид это имела чудесный, но Белла даже предполагать боялась какой же силы заклинания обогревания подпитывали здание, да и камины топились круглогодично.) Комната окрасилась в предрассветный свет. Родольфус как истинный жаворонок обожал рассветы, часто варианты решения сложных ситуациях к нему приходило именно на пороге нового дня.        Белла уселась в ногах кровати, облокотившись на спинку и рассматривала мужа. Тот лежал на животе обнимая ее подушку левой рукой, правая рука была согнута по головой. Одеяло как обычно валялось в ногах, он всегда отпихивал его своими длинными ногами, сейчас правая была вытянута, а левая чуть согнута. Для мужчины у него были изящные узкие ступни, правда размер обуви у него был большой и чаще всего он заказывал ее у частных мастеров. Хотя это не удивительно при практически двухметровом росте, ей всегда нравилось его тело, жилистое гибкое чуть худощавое с широкими плечами и сильными красивыми руками. Пальцы в изящности и тонкости могли посоревноваться с ее собственными, даром что свадебные и помолвочные кольца для них делал он сам. Найти то что им бы понравилось в таких размерах тяжело было даже в лучших ювелирных мастерских. Сейчас волосы мужа были распущены и разметались по подушке.       Когда Белла была подростком она иногда завидовала волосам тогда ещё друга. Если с длинными ресницами у представителей мужского пола она смирилась давно (ее кузены обладали ресницами длиннее ее собственных, как и отец с дядей), то гладкие абсолютно прямые темно медные и всегда идеально лежащие волосы Дольфа вызывали у нее тогда зависть. Практически всегда муж заплетал волосы в косу и только в спальне позволял ей распускать их. И как ни странно Азкабан да и вся жизнь в целом до сих пор не окрасили ни волоска в серебро, в то время как сама Белл лет с 25 постоянно закрашивала седину.       Азкабан оставил на внешности Родольфуса Лестрейнджа другие следы, глаза, его болотного оттенка темно зелёные глаза до тюрьмы были бездной, но теплой, а после напоминали холодную гладь стекла. С прежней теплотой он смотрел только на детей. На запястьях и щиколотках до сих пор остались шрамы от волшебных кандалов, и если на запястьях шрамы побелели и почти не бросались в глаза то на ногах две толстые полосы чуть темнее светлой кожи были явственно видны. Под левой лопаткой сразу под родимым пятном которое есть у каждого мужчины Рода Лестрейндж шрам от кинжала, полученный в рукопашном «спарринге» с аврорами. Тогдашний глава аврората считал что преступники должны быть полезны обществу и давал добро вот на такие обучающие спарринги, магию заключённого блокировали браслетами и оставляли с пятью, шестью аврорами которые были обычно с холодным оружием. А чуть ниже лопаток вся спина была в шрамах от волшебных кнутов. Их Дольф получил в годовщину их свадьбы.       Камеры на этажах тюрьмы располагались треугольником, их были соседние так что видеть друг друга они не могли только слышать. Три новоявленных Аврора решили развлечься и пришли к ней в камеру. Она дралась кричала, а ее гости лишь усилили действия ограничителя магии. Рядом кричал Дольф, когда Авроры попытались порвать ее робу этаж сотряс такой всплеск магии что двое авроров умерли мгновенно от разрыва сердца, а у последнего лопнули глазные яблоки. Делом занимался Грюм и как обидно ему не было на заседании визигемонта предпочли закрыть глаза и на поведение авроров и на их смерть. О том что у них полный магический брак на крови знали все чистокровные. О том, что у них ещё и общая магия знал свекр, ее отец и Темный Лорд. Поскольку суд ничего не сделал, то сами авроры в Азкабане естественно не простили смерти коллег. Это были одни из самых страшных суток для Беллы и Рабастана. Утром Рудольфуса привели, вся спина напоминала кровавое месиво, а магическое истощение не давало организму помочь излечить следы пыток.       Даже сейчас вспоминания об этом женщину била крупная дрожь. Сама Белла свела все шрамы которые поддавались мази и заклинанию, кроме одного на запястье, чуть ниже чем были кандалы и у нее и у мужа были шрамы, они держались за руки сквозь решетки. Это не давало Белле свихнуться окончательно после посещений дементоров. Рабастан тоже стёр все следы Азкабана со своего тела, которые смог.Когда он спросил старшего брата почему тот даже не пытается, Дольф ответил что это напоминание и он должен помнить как не смог защитить свою семью. Они тогда напились до состояния не стояния все вместе. И спали в изумрудной гостиной на ковре перед камином. Муж посередине, а они с Басти по бокам.       Поддавшись своим желаниям Белла прижалась к мужу со спины, целуя его шрамы, прослеживая каждый дорожкой из поцелуев.       — Ммм, мне сниться сон? — хриплый после сна голос мужа заставил Белл прекратить поцелуи и просто прижаться к его спине. Мужчина развернулся к ней лицом и отвёл ее опять спутавшиеся волосы назад, открывая себе доступ к тонкой шее.       Спустя полтора часа, когда они пили поданный домовиком кофе прямо в постели, Родольфус пытался расчесать волосы жены без заклинаний, это была его обязанность после особо яростных нападений на гриву жены.       — А теперь когда ты удовлетворена и выпила кофе, может расскажешь почему проснулась так рано? — руки уверенно отделяли прядь за прядью и прочесывали щеткой каждую.       — Мне снились кошмары. Будто я заперта на Гриммо, а Вальбурга пыталась что-то мне рассказать, а я ее не слышала, физически не слышала… Потом в кабинете отца, где настоящий живой гобелен, он полностью черный, там нет никого, вообще. И за Лиру с Демьяном я тоже волнуюсь Если он не договорится с боковой ветвью рода, этими кровавыми алкоголиками, что мы будем делать? — Белла прикрыла глаза от действий мужа с ее волосами и походила на кошку.       Родольфус не смог сдержать смеха от последнего высказывания жены о новых родственничках. Непосредственно с родителями Демьяна они были дружны и Александр Цепеш как и Антонин Долохов были теми кого он считал своими друзьями и был уверен в их верности. Но все шутки в отношении рода Цепеш Дракула о вампиризме имели под собой основу. В роду было три ветви две она из которых действительно являлась вампирами, и на данный момент представитель именно этого рода являлся Главным Князем Детей Ночи.       — Они не алкоголики, а просто высшие вампиры. И потом, думаю проблем не возникнет, Раду Цепеш спит и видит как волшебная часть рода пополняется наследниками, и его можно понять. Дети в любом случае получаться сильнее и физически и магически, да и продолжительность жизни у них будет даже больше чем у магов. Единственное, что беспокоит меня это если ребенок родиться дампиром, тогда придется отправлять его Раду на обучение как минимум. Но вероятность, если я правильно понимаю не очень велика, Демьян волшебник, с очень маленькой долей вампирской крови, полученной в лечебных целях. А по поводу твоего сна, ментальное воплощение твоих страхов? Трис ты же понимаешь, что род Блэков в опасности, наши дети наследовать не могут, Драко не позволит Люциус, дочь Меды даже не введена в род, — Родольфус закончил приводить волосы жены в порядок.       — Ты прав конечно, псина блохастая завещала Гриммо и часть сейфов Поттеру, он конечно Блэк по бабушке, но понятия о том, что такое Род у него нет и не появиться. Если бы Андромеда не была идиоткой, и настояла на том, чтобы ее грязнокровка вошел в Род, волчонок мог бы претендовать на наследование. Нарцисса пыталась поговорить с Медой и уговорить сделать мальчишку Блэком, но гордость …– к концу голос женщины затих.       Лорд Лестрейндж поцеловал запястье жены, на их личном языке это всегда означало поддержку и желание помочь. Беллатрикс наконец-то улыбнулась и уселась мужу на колени.       — Трис ты тоже представила детей Лиры с острыми клыками? — супруги рассмеялись.       Появившийся домовик сообщил, что прибыл Демьян.