Книжный

Идея Кроули Азирафаэлю не понравилась сразу. Ему казалось, что даже заглянуть в современный сетевой книжный будет равносильно клятвопреступлению, а уж зайти внутрь почти тянуло на грехопадение. Касаться книг он и вовсе отказывался наотрез. — Но это же книги, — недоумевал Кроули. — Какая тебе разница? — А ты сам видишь разницу между своей «Бентли» и тем, что делают сейчас? — Азирафаэль нежно погладил потрепанные кожаные корешки и вытащил одну из стоящих на полке книг. — Ты посмотри, какая работа! А новые? — Твои я видел тысячу раз. — Кроули убрал руки за спину, не рискуя трогать драгоценные книги. Сам ангел мог разводить на них и пыль, и плесень, но никому не ведомо, что он способен был сделать с человеком или любым другим существом, оставившим на кожаных обложках малейшую царапину. — А сам ты современные издания видел? Азирафаэль смутился, но не сдался. — Видел. Издалека. Это... — Вот и посмотришь вблизи. Ангел, я же не предлагаю тебе их покупать или любить. Мы просто зайдем и посмотрим. Если тебе не понравится, мы уйдем, я обещаю. Но я уверен, что тебе понравится. — Мне уже не нравится! — Нет, это не считается. Хорошо, если ты пойдешь, я обещаю две недели бесперебойной мобильной связи в Лондоне. — Три. — Ты ещё торгуешься! — возмутился Кроули. — Две. — Три и обед в «Ритце». — Ангел, кажется, ты потерял совесть. — Ради тебя я иду на сделки с ней. Другие букинисты очень бы не одобрили подобный поступок. — Зато это ещё один повод уйти из дома днём и не пускать покупателей к себе в магазин, — Кроули вытащил последний козырь и с радостью обнаружил на лице Азирафаэля следы задумчивости. — Хорошо, — проворчал тот, убирая книгу на полку и отряхивая руки от пыли. — Две недели бесперебойной связи, обед в «Ритце», и я иду с тобой в сетевой книжный. На входе Азирафаэль вновь замешкался. Разумеется, на самом деле другие букинисты не стали бы его осуждать, однако ему самому было неуютно. Но коварный демон заметил его неуверенность и почти насильно втолкнул во вращающиеся двери. — Здесь пахнет кофе, — удивился Азирафаэль. — Вспомни, чем пахнет в твоём магазине, — проворчал Кроули. Азирафаэль хотел возразить ему, но не придумал как. Кроули подтащил его к столу с бестселлерами, схватил одну из книг и сунул в руки. — Ты посмотри! Это же искусство! Девушка за кассой покосилась на него с подозрением. Она впервые слышала такие слова в адрес бестселлеров. Азирафаэль едва приоткрыл книгу и с отвращением бросил ее обратно на стол. Он ощутил себя оскорбленным в самых лучших чувствах. Он недоумевал, как то, что ему пришлось взять в руки, вообще можно было назвать таким высоким словом. — Какое ещё искусство? — возмутился он. — Современное, — гордо ответил Кроули. Эта гордость не ускользнула от внимания Азирафаэля. — Скажи честно, ты как-то причастен к этому, — он скривился, — искусству? Кроули пожал плечами, всем своим видом показывая, что книгопечатание никогда, ни разу за все шесть тысяч лет, даже пальцем не трогал. И ничего про него не знает и знать не хочет, а только любуется. Что, разумеется, было ложью. Пусть даже с книгопечатанием он был знаком не так близко, как с сотовой связью, но тем не менее всегда высоко ценил влияние печатных изданий на умы человеческие. А больше всего в современной полиграфии Кроули любил мягкую обложку. Он так и не смог найти ее изобретателя, дабы воздать ему должные почести, но приложил руку к максимальному ее распространению при минимуме развития. Даже в Аду нашлись те, кто оценил его рвение. Еще бы. Книги, которые разваливались в руках ещё до того, как читатель доходил до середины. Книги, которые после первого же прочтения можно было выбрасывать, как бы аккуратно их ни читали (именно такую книгу он и предложил Азирафаэлю). И вершина злодеяний — книги, напечатанные на дорогой бумаге, стоящие достаточно больших денег, которые было невозможно читать и при этом жалко выкидывать, когда при попытках чтения они неминуемо разваливались. Кроули был доволен. Тем временем Азирафаэль переборол себя, снова взял отброшенную книгу и попытался ее пролистать. Удалось ему это лишь отчасти, поскольку раскрываться сильнее, чем до середины страницы, книга без дополнительных усилий не желала. — Они и тут печатают рекламу! — Ты удивишься, — усмехнулся Кроули. Он отошел к стеллажам, оставив Азирафаэля страдать над бестселлерами. Пробежав пальцами по стоящим там книгам, вытащил одну, завернутую в вызывающий глянец. — Иди сюда! Смотри, твердая обложка, как ты любишь! — Переплет, — проворчал Азирафаэль, подойдя ближе. — А это что такое? — Суперобложка. Специально для людей вроде тебя, которые не хотят ставить на свои полки издания с рекламой. Купил книгу, бумажку выбросил. А под ней все прилично. Он стянул суперобложку, предлагая Азирафаэлю лично убедиться в его словах. У того в душе любовь к книгам боролась с ненавистью к современному искусству, но тем не менее он протянул палец и пощупал обложку. — Но это же не кожа! На него с недовольством покосился стоящий неподалеку бородатый парень в винтажных очках. — Конечно, не кожа. Представь, сколько понадобится кожи, чтобы переплести все это, — Кроули развел руками, предлагая оценить масштабы современного книгопечатания. — Гринпис будет не рад. — Можно подумать, что пластику Гринпис рад. И вырубке лесов, чтобы печатать все это... Искусство. — Последнее слово в исполнении Азирафаэля прозвучало как страшное оскорбление. — Но ладно, пластик... Я против, конечно, но я понимаю. Но почему они не печатают в переплете все? Почему эти бестселлеры в... В... — В мягкой обложке. Удивлен, что ты не знаешь, как это называется. Ты же знаешь о книгах все. Азирафаэль посмотрел на него исподлобья. Кроули многозначительно постучал пальцем по ценнику. — Потому что переплет дороже. Такую книгу будет жалко выкинуть, когда... — Что?! — Азирафаэль отскочил от него, чуть не опрокинув столик и обратив на себя внимание уже всего книжного. — Они выбрасывают книги? Кроули, ты... ты серьезно думал, что мне могут понравиться рассказы о том, как люди выбрасывают книги? Кроули уже и сам был не уверен, о чем он думал. Скорее всего, хотел показать ангелу современное отношение к книгам и объяснить, что ему стоит либо совсем закрыться, либо снисходительней относиться к тем, кто хочет приобрести именно старинное издание. Но, похоже, перестарался. — Спасибо, мой дорогой, я все понял. Три недели бесперебойной связи, и все три недели я не хочу тебя видеть. Он развернулся, чтобы уйти, но на секунду остановился и бросил через плечо: — И я никогда не позволю пить кофе рядом с моими книгами. Если бы можно было хлопнуть вращающейся дверью, он бы хлопнул. Кроули вздохнул и затолкал книгу обратно на полку. Дурацкий ангел до сих пор еще не приспособился к современному миру, и шоковая терапия с ним не работала. Придется действовать мягче.