- Ты мне нравишься, котенок!

      Эдвард не мог точно сказать, когда ему начали нравиться парни. Точнее один конкретный парень. В начале было отрицание — он же аристократ, джентльмен, «правильный», в конце концов. Его сердце не должно тосковать по человеку одного с ним пола. Однако это так. Парню все еще трудно дается осознание того, что он гей, но он хотя бы это принял. Ухудшало все то, что таких, как он, не любит и презирает общество. Вдобавок, предмет его мечтаний будет ненавидеть его ещё сильнее, если узнает об этом. Они с Чеслоком часто ругаются и дерутся, и инициатором всегда является этот панк. Так что Эдвард уверен, что за его чувства он получит кулаком по своему симпатичному лицу. Может и не только по нему. Но это все не пугало так сильно, как реакция его родителей. Парень любит их всем сердцем, но не уверен насчет того, что они примут его ориентацию. Отец со временем сможет понять, но мама у него была очень строгой и нравственной. Вдобавок он был старостой и на его плечи легло больше ответственности. Всё это давило на него, и с каждым днем золотые волосы потускнели, блеск в невозможно зеленых глазах угасал, а сам он осунулся и стал походить на тень. Если ребята и замечали его состояние, то не спрашивали об этом. С одной стороны, Эдвард был благодарен, потому что не хотел никому об этом говорить, но с другой было обидно. Они всё-таки друзья, которые вместе выступали в таких откровенных нарядах и пели перед публикой, часто проводили вместе время. Казалось бы, отношения между ними должны быть дружеские и теплые. Староста «Изумрудного льва» вздохнул и вышел на прогулку по саду. Он настолько погрузился в невеселые мысли, что не заметил Харкорта, пока не столкнулся с ним. — Прости, — на автомате выдал юный маркиз, хотя весь вид выдавал его отстранённость. — Эдвард, с тобой всё хорошо? — миловидный староста Алого факультета был очень обеспокоен другом в последнее время, и вот у него появился шанс спросить об этом наедине. Ответом послужил неуверенный взгляд. — Ты можешь всё мне рассказать. И Эдварда прорвало. Джоан внушал доверие, а Мидфорд слишком долго хранил эту тайну. Он рассказал о том, что он гей, что боится реакции родителей и негатива со стороны общества, боится ненависти от того, кого любит. Эдвард не плакал, но голос был надломлен, что у Харкурта в сердце кольнуло. — Нет ничего такого в том, что ты любишь человека, — мягко сказал парень. — Я считаю неважным пол человека, если ты действительно кого-то любишь. У нас ведь есть гомосексуальные пары. — Да, но общество их не принимает, — горько усмехнулся Мидфорд. — Какая разница, что говорят другие? Разве это так важно? Эдвард хотел было сказать, что он дворянин и не должен отходить от нормы морали и приличия, но понял, что друг прав. Ведь на самом деле, что бы ты ни делал, другие всегда будут находить твои недостатки и обсуждать это. Не лучше ли просто не обращать на это внимание и жить в свое удовольствие? И родители должны понять его. Это же родители! Лиззи уж точно поймет любимого брата и будет всячески поддерживать. Только он хотел согласиться, как вспомнил, что взаимности ему всё равно не видать. — В любом случае на ответные чувства мне даже надеяться не стоит, — парень хотел встать и уйти, но Харкорт задал тот самый вопрос: — А кто тебе нравится? Эдвард не хотел отвечать, но почему-то наклонился и прошептал тому в ухо. Они были одни, но просто произнести имя уже смущало до милого румянца на бледных щеках. Джоан не выглядел удивленным, скорее довольным. Так выглядит человек, который что-то знает и просто наблюдает за всем со стороны. Иногда этот милый парень пугает. Попрощавшись, староста «Алого Лиса» пошел к своему корпусу, напевая какую-то песню. Кажется, это из их выступления. Эдвард, вспомнив, что тогда он был в обтягивающих штанах, которые подчеркивали его стройные ноги и одну очень симпатичную часть, покраснел и побежал к себе. Он все ещё ненавидит Сиэля за это. *** День не задался с самого утра. Эдвард чуть не проспал первый урок, ударился об угол тумбочки, пока одевался, и не успел нормально завязать галстук. У него было плохое предчувствие, будто должно случиться что-то ужасное. По-хорошему, ему стоило отпроситься, ссылаясь на плохое самочувствие, но он не мог себе такого позволить. Будучи старостой, ты должен подавать пример другим. Стараясь не обращать внимания на беспокойство в груди, Эдвард пошел в столовую. Не успел он войти, как все присутствующие уставились на него. Столовая была общей, поэтому внимание почти всего колледжа было направлено на него одного. — Поглядите-ка, кто пожаловал! — сказал ехидным голосом парень из факультета волков. — Ты чего здесь забыл, пидор? Эдвард в шоке уставился на темноволосого парня. Харкорт ведь не мог рассказать об этом всем? Парень почувствовал на себе презрительные взгляды и ненависть. Несмотря на то, что он старался быть холодным, он хорошо чувствовал эмоции других и заводился с пол оборота. Но сейчас его одолевало не чувство злости, а страха. — Думал не узнаем? — продолжил другой. Кажется, он был с красного факультета. — А я слышал ваш разговор вчера. Вот уж не ожидал такого от нашего «золотого мальчика». Толпа будто ожила и начала выкрикивать оскорбления в сторону Эдварда, которому было очень больно от этих слов. Сам же вчера решил, что мнение других неважно, но почему-то все равно обидно. Он почувствовал, что вот-вот хлынут слезы, поэтому выбежал из столовой, чтобы не показывать свою слабость. Добежав до дальней части сада, которая граничила с лесом, парень упал на колени и дал волю эмоциям, задыхаясь от рыданий. Крупные капли стекали по красивому лицу и падали на земли. Он не мог успокоиться. Эдвард крупно дрожал, поэтому обхватил себя руками, но это не помогало. В голове была только мысль: «Он был там!». *** Чеслок обедал с Харкортом и Клейтоном, когда все вокруг вдруг затихли. Парни с любопытством повернули головы в сторону источника всеобщего внимания. Это был Мидфорд. Староста «Фиолетового Волка» сразу подметил изменения в этом блондине, когда тот еще выглядел нормально, но был каким-то рассеянным. На самом деле, он бы заметил даже самую мельчайшую деталь, которая бы говорила что-то об Эдварде. Чеслок отличался от общества уже тем, что был панком, и его ориентация не стала бы чем-то неожиданным. Ему нравился этот слишком правильный, красивый и идеальный во всем парень, который не мог контролировать свою злость. Поэтому, не найдя другого способа привлечения внимания, Чеслок часто злил парня и доводил того до точки кипения. Он любил, когда щеки парня покрывались очаровательным румянцем и появлялся блеск в глазах. Еще он любил эти изумруды и не отводил от них взгляда во время спора или драки. Он любил каждую часть Эдварда отдельно и его всего целого. Зная, что тот слишком невинен даже думать о мужчине в романтическом плане, Чеслок принял свою безответную любовь и просто наслаждался каждым моментом с парнем, впитывая в себя все детали. Он был очень удивлен, когда услышал, как Рик вдруг обозвал это чудесное создание «пидором». Староста волчьего факультета не до конца осознавал ситуацию и просто сидел. Очнулся он только тогда, когда Харкорт дернул его за рукав мантии. — Ты должен пойти за ним! — сказал голосом, не принимающим возражений. Чеслок удивленно уставился на друга. — Ты ему нравишься. Сейчас он в ужасном состоянии, и кто знает, что придет в его голову. Парень секунду переваривал сказанное и бросился вслед за Эдвардом. Изучив все привычки и поведение блондина, Чеслок знал, что тот побежит в самое дальнее и укромное место, чтобы его никто не видел. Он знал только одно такое — возле леса. Никогда еще Чеслок не бегал так быстро. Эдвард сидел на коленях и дрожал. У парня защемило сердце, когда он услышал всхлип. Осторожно, чтобы не спугнуть, он подошел к Мидфорду и положил руку на плечо, сжав его. Староста дернулся и резко повернул к нему голову. В зеленых глазах было столько боли и обиды, а когда он увидел перед собой Чеслока, добавился и страх. — Эй, тише, — голос панка был мягким и успокаивающим. Парень опустился напротив и обнял Эдварда, поглаживая по спине. — Что со мной не так? — тихо начал юный маркиз. — Я всегда стараюсь делать всё правильно, чтобы хоть чего-то стоить. Почему у меня выходит наоборот? Родился в семье рыцарей, но фехтовальщик из меня так себе. Пытаюсь быть хорошим студентом и старостой, но это тоже не особо получается. Даже чувства у меня неправильные. — Чеслок сильнее прижал себе парня. — Ты считаешь, что быть геем неправильно? — Я не знаю, — чуть помедлив ответил охрипшим голосом. — Вчера я думал, что меня не должно волновать мнение других, но мне все равно обидно. Я чувствовал их ненависть и презрение. Столько негатива. Иногда я ненавижу свою способность чувствовать эмоции других. Чеслок немного отстранил парня от себя и заглянул в опухшие красные глаза. Слез уже не было, что радовало парня. Аккуратно стер большими пальцами мокрые дорожки и тихо спросил: — А что ты чувствуешь сейчас? От меня исходит негатив? Эдвард немного задумался и слегка покачал головой. — - Потому что я не чувствую такого по отношению к тебе, — просто сказал Чеслок. — Ты заслуживаешь любовь всего мира! Я еще не встречал человека упорнее, трудолюбивее и добрее тебя. Не надо критиковать себя за маленькие оплошности. Ты всё делаешь идеально! Ты сам идеальный! — Эдварду было приятно такое слышать, и смущенная улыбка сама появилась на лице. — Ты очень красивый, ты знаешь это? Зеленые глаза распахнулись в удивлении. Он не ожидал услышать такое от того, кто ему нравится. Чеслока позабавила такая реакция и не сдержавшись, парень мягко коснулся его губ своими. Сердце у Эдварда на миг остановилось и забилось в бешенном темпе. «Волк» отстранился, наблюдая за реакцией «льва». Хотя сейчас он больше напоминал котенка: большие зеленые, словно магические, глаза, немного приоткрытые розовые губы и ровный небольшой носик. Чеслок засмеялся, опустив голову. — Ты мне нравишься, котенок, — все так же улыбаясь сказал парень. Серые глаза смотрели с нежностью, несвойственной обычно резкому и грубому парню. — Я тебе не котенок! — пробубнил, надувшись Эдвард, ещё больше напоминая кота. Будь у него кошачьи уши, они бы недовольно прижались к блондинистой голове. — Ты мне тоже нравишься, — тихо добавил парень. Когда Чеслок во второй раз прижался к нему губами, Эдвард запустил длинные пальцы в белые пряди и приоткрыл рот, отвечая на поцелуй. До этого момента он никогда и ни с кем не целовался, поэтому делал это неумело и робко. Однако это не мешало им наслаждаться сладостью момента. На самом деле староста фиолетового факультета рад, что его парень (он уже мысленно сделал его своим) впервые познает все радости отношений с ним. Возможно глупо и сентиментально, но он также хочет быть тем самым, с кем Эдвард проведет остаток жизни. Момент испортил свист и радостный возглас. — Какой я молодец, что помог вам с личной жизнью, — сказал довольный собой Харкорт. Парни резко отстранились друг от друга. Лицо юного маркиза покрылось ярким румянцем, но губы растянулись в счастливой улыбке. Чеслок же вопросительно посмотрел на старосту алого факультета. — Только слепой мог не заметить ваши влюбленные взгляды. — Серьезно, мы почти всё время проводим вместе, — согласился Клейтон. — Это трудно не заметить. А еще я проиграл Соме 5 фунтов. Ребята засмеялись. Эдвард почувствовал неимоверное облегчение от того, что друзья принимают его любым. Но оставалось кое-что еще: — Я должен сказать родителям. — в голосе проскользнуло волнение. — Тогда тебе лучше сделать это сейчас. Твои родители скоро прибудут. — Директор вызвал их после того, как сделал выговор всем в столовой, — ответил Клейтон на удивленный взгляд. Пара посмотрела друг на друга. Чеслок взял руку парня в свою, давая понять, что будет рядом. Эдвард тепло улыбнулся. Сейчас он чувствует уверенность, потому что человек, которого он любит, ответил на его чувства и готов ко встрече с его родителями, даже если это может быть опасно для жизни. P.S. Алексис был рад, что сын нашел свое счастье, и сдавил парней в своих медвежьих объятиях, а Фрэнсис не была даже удивлена. Мило и максимально дружелюбно улыбнувшись, она обещала порезать Чеслока на мелкие кусочки, если тот сделает её сыну больно.