***
- Можешь валить, - Бакуго неразборчивым почерком оставил несколько надписей, чиркнул парочку галочек и закрыл папку, бросил куда-то на стол, засовывая карандаш обратно за ухо. Тодороки просто смотрел своим безжизненным взглядом, кивнул и потянулся к белой рубашке на белом диване. Белый - как всё в этом месте. Мебель, стены, одежда - белый. И грязно-красный цвет волос Тодороки, небесно-голубой - глаз. Почти смешно. Тодороки Энджи умер несколько недель назад, прошептал Всемогущему что-то про своё лучшее творение, которое не успел закончить, оставив им одну несчастную папку и кучу металлолома с каллиграфически выведенным "TS-04ET" на шее и приписанным почерком Всемогущего "Тодороки Шото" на первой строке второй страницы. Тодороки Шото - прорыв в области науки, лучший андроид, которого только можно было создать с нынешними технологиями. Тодороки Шото - четвёртая попытка Энджи, четвёртый отпрыск его механической семьи, трое из которой на попечении у Ястреба с момента его смерти. Тодороки Энджи - гений, почти обошедший Всемогущего, гений, посвятивший всю свою жизнь новым технологиям. Бакуго не соглашался, смотрел на Шото долгим изучающим взглядом и не понимал Энджи ни секунды. Шото был идеален - он от человека отличался проводами вместо вен, генератором вместо сердца, картой памяти вместо мозга и больше ничем. Шото мог бы быть продан за миллиарды, мог бы стать примером идеального искусственного человека, идеального ребёнка науки. Только Шото был больше всего похож на андроида. Тодороки никогда не говорил больше, чем ему нужно было. Молчал, смотрел подолгу в одну точку и не выражал эмоций, словно был пустышкой. Тодороки был похож на первого андроида, созданного Всемогущим - на Айзаву Шоту, который не показывал ничего из-за недостающих знаний Тошинори, на Айзаву, который был совсем неидеальным. Бакуго видел его всего пару раз - неудавшихся андроидов, которые не подходили для продажи, они отключали от питания, разбирали на части и использовали для других, но с Айзавой так никогда не было. Всемогущий весело отвечал, что Шота - пример того, какими они были, что он - напоминание о прошлом. Бакуго фыркал и внутри себя понимал, что Всемогущий врёт. Потому что Айзава Шота - погибший ученик Тошинори Яги. Потому что Айзава Шота - намного больше, чем просто погибший ученик. Катсуки всегда видел больше других. Всемогущий не смотрел на учеников таким взглядом - не с такой любовью, не с такой тоской. На учеников он смотрел с улыбкой, с верой в лучшее будущее и добротой в уголках лазурных глаз. Он смотрел на Шоту так же, как глупый Деку на Урараку. И это было смешно. Наблюдать за Деку всегда было весело. Настолько, что у Бакуго внутри всё переворачивалось от отвращения, когда Изуку смеялся, смотря на Очако, прятал свои чувства за беззаботной улыбкой и кривился от боли, когда у неё из дыры внутри шёл дым, когда генератор сгорал от нагрузки. Ведь Деку и вправду никчёмный - создать андроида, чтобы потом в него влюбиться. Бакуго наблюдал и уходил с сжатыми кулаками, потому что Мидория ходил повсюду с отвёртками, открывал дверцу чужого сердца, где его ждали одни только провода, смеялся с нотками отчаяния и отвечал на нервный смех Очако улыбкой. Любить андроида - как есть мясо и утверждать, что это яблоки. Убеждать себя, что ты вегетарианец, как и все, а потом смотреть в глаза животным и захлёбываться в собственных чувствах. Катсуки себе не врал, не ел килограммами яблоки, как Деку, не смотрел никому в глаза. Бакуго просто шёл дальше, держа подмышкой папку с данными о самом удавшемся-неудавшемся андроиде на свете, сжимал в руке стаканчик с кофе и орал на Киришиму, который снова забыл о чужом личном пространстве. Бакуго предпочитал сливы.***
- О, Шото, давно не виделись, - Очако смотрела своими карамельными глазами на них с Тодороки, стояла за спиной у Деку и молча переводила взгляд с одного на другого. Изуку был по-обычному дружелюбный, обращался к Тодороки по имени и не видел рамки между людьми и андроидами. Деку ведь тоже любил сливы, как и яблоки. - Не трать время на эту груду металлолома, Деку, - Изуку смеялся нервно, как обычно, переводил взгляд на Шото и притворялся, что совсем не больно. Потому что Урарака - металлолом в равной Тодороки степени. - Не бери близко к сердцу, - Мидория отмахивался, обращался то ли к Очако, то ли к Шото, то ли к самому себе, глотал вязкую слюну и смотрел на Бакуго с усталостью в глубине зелени. К генератору - мысленно исправляют они оба.***
- Ты слишком жесток с Шото, - Деку говорил всё, что хотел, не обращал внимание на грани дозволенного, словно попросту их не видел. Они сидели вчетвером в столовой, пытались отвлечься от работы за бессмысленными разговорами, как во времена академии. Каминари игрался со стаканом кофе в руке, проводил подушечками по гладкой поверхности и ехидничал время от времени, стоило Бакуго сказать хоть слово. - Не лезь не в своё дело, Деку. Изуку вздохнул, сделал глоток и посмотрел в сторону сидящей рядом с ним Очако. Урарака хлопала ресницами, пила горячий шоколад и врала, что ей вкусно. Урарака ничего не чувствовала, убеждала Деку в обратном и получала в ответ пропитанную ложью и яблоками улыбку. - Но, Ка-чан, может, тебе стоит перестать относиться к нему... - Мидория искал нужное слово, кидал взгляды на Урараку и не хотел использовать нужное, не хотел признавать. - Как к андроиду? Деку, хватит себя обманывать - мы оба знаем, что они всего лишь груда металла, - Бакуго цокнул языком, отвечал на непонимающий взгляд Урараки своим и понимал, что она всё равно не осознаёт, что её это даже не ранит. - Это не мешает тебе относиться иначе к Киришиме-куну, - Деку затронул самое больное, смотрел прямо, не отворачиваясь, а потом с робким "извини" повернулся к Каминари. Денки только мотнул головой, улыбнулся фальшиво и махнул рукой, словно ему всё равно, словно его не задело. А Бакуго знал, что задело. Потому что Катсуки тоже задело - одно дело есть яблоки и убеждать себя, что это не любовь. Другое - когда ты ешь сливы и отрицаешь тот факт, что твой лучший друг - такая же бесчувственная железка. И Денки разрывался между двумя сразу.***
- Йо, как проходят дела, Ка-чан? - Ястреб не умел говорить серьёзно, всегда улыбался во все тридцать два и ставил себе сарказм на "по умолчанию". Ястреб ухмылялся и прятал пустоту в глазах за шутками и жёлтыми очками. - Не тяжело? Ты же в курсе, что я всегда готов забрать 04 себе, да? - Бакуго смотрел на Ястреба серьёзно, ждал какого-нибудь смешка и весёлого "шутка", но знал, что это не так. Тодороки Шото - идеальный андроид, которого Энджи почти полностью завершил. От Катсуки требовалось проводить осмотры, менять некоторые запчасти, когда другие приходили в негодность, записывать все изменения и докладывать Всемогущему лично, не через почту или бумажки. Потому что Шото - лучший, Шото тот, информацию о котором доверять нельзя, и Бакуго бы с радостью отдал его кому-нибудь, сел закончить своего собственного андроида, на которого времени совсем не было. Тодороки Шото - лакомый кусочек, заполучить которого хотели бы почти все, не считая Хатсуме и Деку. Потому что Тодороки - готовая работа, о которой нужно просто вовремя доложить, а потом получить свой гонорар от покупки. Ястребу деньги не были нужны. Ястреб работал в лаборатории с самого детства, считался третьим лучшим специалистом до смерти Энджи и вторым после, купался в деньгах и жертвовал их в детские дома на подобии того, из которого когда-то попал под крыло Тодороки. Ястреб - андроид-человек, рождённый из плоти и крови и ставший почти полностью механическим со временем. Авария, операция, критическое состояние, замена конечностей и некоторых внутренностей. И Тодороки Энджи в качестве хирурга. У Ястреба за спиной два кроваво-красных крыла, почти все механические органы и похороненное вместе с Энджи сердце. У Ястреба чувство благодарности, превратившееся в неправильную любовь, груз потери на плечах и три андроида, носящие чужую фамилию за дверью собственной лаборатории. И Бакуго не знал, каким это описать фруктом, но яблоки и сливы рядом с этим - мясо. Поэтому, когда Ястреб улыбался и спрашивал насчёт Шото, Катсуки сжимал зубы, смотрел на чужие синяки под глазами и без слов отвечал, что отдал бы, но нельзя. И Ястреб понимал, пожимал плечами слишком нервно, тянул уголки губ ещё выше и отмахивался, уходил обратно в своё гнездо.***
Тодороки никогда не задавал вопросы. Сидел у Бакуго в комнате, пока его не выгоняли, смотрел куда-то в одну точку и молчал, словно думал. Андроиды это называли "анализ". Катсуки это в случае Шото называл "пиздостраданием", которое Тодороки никогда не понимал, потому что все системы говорили, что это "состояние грусти без повода, когда ты чувствуешь подобное только ради факта чувства". Шото не было грустно, он не пытался привлечь внимание и не испытывал совсем ничего. Бакуго часто использовал слова не по их назначению. Катсуки называл его странными кличками, говорил, употребляя нецензурную лексику, просил его уйти и орал, когда он так и делал. Шото не понимал, почему "иди нахуй" в его системе означало одно, а у Бакуго это значило просто заткнуться. Бакуго не знал, чего хочет, и о таких людях у Шото в системе тоже было много написано. Например, что их нельзя оставлять, когда они этого хотят. Тодороки так и делал, сидел и дальше, когда Бакуго говорил "съебись", а потом получал гаечным ключом по голове, выслушивал крики о том, что Катсуки ему все провода отрежет и засунет во все дырки, и Шото не знал, к чему эти угрозы. Ему от торчащих проводов - ни холодно, ни жарко. Ещё у Бакуго были "друзья", как они сами себя называли. Шото понимал, что не только Катсуки использует слова не по их назначению. Потому что кричать друг на друга, подшучивать и получать потом - не понятия дружбы. Потому что звать своего друга "никчёмным" - точно не так, как люди адресуют своих друзей. Шото не понимал. Каминари Денки - один из "друзей" Бакуго, который работал на их этаже, был странным человеком. Денки клал свою руку ему на плечо, говорил о чём-то постоянно, просил "крепиться" и вздыхал каждый раз. Ещё Каминари пел какие-то странные песни, которые Шото понимал и не понимал одновременно. Блондин постоянно, стоило ему увидеть Тодороки, начинал напевать произведение американской поп-певицы Кэти Перри, совершал всевозможные ошибки в тексте и улыбался. Шото не понимал, почему песня "горячий и холодный" приходила Каминари на ум при каждой их встречи, но это серьёзно волновало. Настолько, насколько это могло волновать машину. Тодороки анализировал свои отношения, как и был запрограммирован, смотрел на Бакуго и понимал только то, что он испытывает к нему явную "неприязнь", что отсвечивалось у него в системе оранжевым. Потому что Шото - андроид, который должен был нравиться всем, потому что оранжевый уровень - недопустимо. И Тодороки пытался наладить контакт. Разговаривал с Бакуго, задавал вопросы и пытался быть "дружелюбным", использовал разные методики из книг. Ни одна из них не помогала, и Шото совсем не понимал, что делал не так. Он проигрывал все их разговоры, прогнозировал следующие беседы и их ход, но предугадать Бакуго было невозможно. Идеальная машина не справлялась. Порой Бакуго работал над своим андроидом, которого собирал сам. Тодороки в такие моменты просто сидел на диване, смотрел внимательно и пытался найти хоть какой-нибудь подход. Катсуки откручивал какие-то части, менял на другие и изредка выходил из комнаты, чтобы принести новые. Тодороки оставался тогда один и смотрел внимательно на робота перед ним. Андроид был в стадии разработки, и у него до сих пор не было некоторых конечностей, как левой ноги и пальцев на правой руке. По тому, что было, Шото определил, что механизм являлся женского пола, с чёрными пустыми глазами и бледной кожей. Как-то раз он даже спросил Бакуго о нём, на что тот обернулся, смотрел долго и фыркнул. - Мне плевать. Можешь сам назвать, если так хочется, - и вернулся обратно к отвёрткам и шурупам, отбирал тщательно запчасти и шипел, когда что-то шло не так. Однажды Шото увидел, как Бакуго подключал андроида к проводам, чтобы зарядить. Сам Тодороки не заряжался - Энджи разработал его так, что для подзарядки Шото было достаточно просто принимать капсулы, которые Катсуки приносил ему каждое утро, поэтому увидеть нечто подобное было, как это называют люди, "захватывающе". Тодороки предпочитал называть это "живым опытом", чтобы лучше понимать процесс происходящего, пусть у него и так всё это было заложено в системе. Андроид тогда открыл глаза, оглядел их и мягким голосом произнёс свой серийный номер. Бакуго следил внимательно, говорил с роботом и записывал все недочёты. Шото тоже откладывал всю информацию в архив, если она понадобится Бакуго, анализировал каждое слово и молчал, как обычно. Катсуки его мнение было не нужно, и Тодороки уяснил это уже давно. - Момо, - неосознанно, словно автоматически. Андроиды не умели говорить, не подумав, каждое их слово или мысль имели смысл, но в тот раз Шото не успел понять, не успел среагировать. Словно человек. - Как персик? - Бакуго оторвался от бумаг, не кричал и не спрашивал, что он вообще несёт. Просто смотрел на него и продолжал записывать. - Нет, как "сто". Катсуки только чиркнул что-то ещё, прочитал написанное и непривычно-спокойно снова повернул к нему голову. - Фамилия? - Яойорозу. - Подходит, - словно не выбирал имя для своего андроида, словно это было таким лёгким решением, - эй, ты слышала? Теперь будешь Момо Яойорозу. Андроид застыл, впитывал информацию и отзывался едва слышным шумом. Бакуго сжал зубы, принялся писать заметку о том, что надо сделать её бесшумной, поднял глаза, когда робот сообщил об окончании загрузки, а потом отключил питание, забрав со стола ещё какую-то папку. - Чего встал? Надо зайти к Деку, а потом в архив, - Катсуки повернулся к нему перед выходом, принялся ждать, когда Тодороки сдвинется с места, а потом пошёл дальше, кинув напоследок "не тормози, Двурожий". Система говорила, что это явный признак сближения.***
- Шото, я полагаю? - андроид стояла перед ним с лёгкой улыбкой, поправила очки на переносице и нервно почесала руку. Она была на него похожа, с редкими пятнами красного среди белых волос и морскими волнами в глазах. За воротником белой рубашки у неё чёрными пятнами было слегка размазанное "TF-01ET", на пальцах едва заметные белые разводы и у виска лёгкий порез. - Меня зовут Тодороки Фуюми, - она говорила смущённо, неловко и всё время смотрела ему за спину, словно искала невидимую поддержку, - я была первым андроидом из серии, поэтому сильно отстаю от остальных в функциях. Я рада познакомиться с тобой, Шото. Тодороки знал, что они из одной серии. Идентификационный номер, похожий на его, схожие черты и такие же глаза, за исключением очков, которые андроидам не были нужны. Он ответил слишком неловко, словно растерялся, смотрел на андроида напротив и не знал, что ещё надо сказать. - Эй, Двумордый, хватит трепаться, - Бакуго стоял подальше от них, поглядывал на свои часы и раздражённо хмурился. Фуюми на это только улыбнулась, пожелала удачи и сказала, что будет ждать следующей встречи. Тодороки знал, что всё это обычная вежливость, но в слова "сестры" хотелось верить. Генератор в груди выходил из строя. Нагревался. Надо было сообщить Бакуго.***
Их осмотры всегда проходили одинаково. Тодороки отвечал на вопросы, наблюдал за тем, как Бакуго ставит галочки, поворачивался и ждал, пока Катсуки проверит внутренние механизмы. Иногда они проверяли то, как быстро Шото выдаёт информацию, выходили на площадку и засекали, сколько у Тодороки времени займет то или иное задание. Бакуго кидал папку на стол, говорил Тодороки, что он свободен, а потом садился на пол, перебирал запчасти для Момо. Шото предпочитал продолжить сидеть с Катсуки, наблюдал и изредка выполнял приказы Бакуго. Они заключались в обычных "принеси, подай", но это точно был признак сближения, и Тодороки чувствовал "удовлетворение", которое андроиды чувствовать не могли. Это было странно. Как-то раз они с Бакуго отправились на другой этаж. Катсуки сказал, что они идут к какой-то девушке-инженеру, не вникал в подробности и выглядел вполне себе спокойно, а не как, когда они шли к Деку. Мастерская находилась в подвале, где Тодороки был до того, как его поручили Бакуго, и Шото показалось, что его ощущения были похоже на "неприязнь", которую к нему испытывал Катсуки. Концепт совсем не вязался с его восприятием, и Шото решил отложить анализ на потом. За третьей дверью справа их ждала девушка с розовыми волосами и огромными очками на голове. Она была вся измазана в масле, работала над какими-то запчастями и широко улыбнулась, стоило им зайти. - Так это и есть "особенный" андроид? Можно мне его осмотреть, Бакуго? Я постараюсь его не разбирать, - она вскочила со своего стула, прошла к ним, и Тодороки почувствовал себя "неудобно". Как при знакомстве с "сестрой". - Тц, я не для этого сюда пришёл, - Катсуки реагировал более-менее спокойно, не орал и выглядел так, словно его совсем не волнует ситуация. Девушка тут же успокоилась, повернулась к ним спиной и принялась лазать в ящике. - Хо-хо, я совсем не думала, что из всех моих деток тебе понадобится именно это, но я рада, что ты спросил, - она принялась перебирать все приборы, что лежали на полках, а потом достала что-то смутно похожее на куб с проводами внутри. В памяти Тодороки не было ничего похожего на это, и, стоило ему подключиться к сети, чтобы найти хоть что-то смутно напоминающее предмет, поиски выдали ошибку. Такое было впервые. - Спасибо, - Бакуго взял в руки предмет, покрутил его и сунул в карман форменного халата, - как четырёхглазый продвигается? Она на это усмехнулась, указала пальцем в коричневой перчатке на стоящего в углу андроида и весело начала рассказывать о том, что это может быть лучший из их серии. - Ингениум версии 2.0 будет идеальным, - она сверкнула необычными глазами, повернулась к Шото и заулыбалась ещё шире, - я, Хатсуме Мэй, буду той, кто обойдёт тебя, TS-04ET! Катсуки фыркнул и, бросив что-то на прощание, ушёл. Тодороки пошёл следом.***
Последующие пару месяцев были спокойные. Тодороки всё так же проходил обследования, отвечал на вопросы Бакуго и сидел рядом с ним, пока он работал над Момо. Порой они могли даже поговорить, и изредка Шото узнавал о жизни Катсуки больше. Бакуго закончил университет ЮУЭЙ три года назад, выпустился как лучший ученик, после чего пошёл работать на Всемогущего. У Катсуки за спиной четыре завершённых андроида, - все четверо мужского пола, каждый отличающийся от другого, - которых выкупила компания "Топ Джинс", две механические кошки и ещё больше разработок. Бакуго - своего рода гений, пусть и со сложным характером. Пару раз они выходили за пределы лаборатории - Катсуки получал разрешение Всемогущего, выводил Шото в настоящий мир и объяснял по ходу дела, как себя надо вести. В такие моменты Бакуго казался совсем другим, и у Шото генератор перегревался от нагрузки. Анализировать чужое поведение было всё сложнее. Каждый день после осмотра механизмов они работали над андроидом Бакуго. Взятый у Мэй куб был помещён ей в грудной отсек, и блондин, не вдаваясь в подробности, сказал что-то про большее количество доступной памяти. Яойорозу становилась всё более законченной, и в какой-то момент Катсуки даже спросил, какой цвет волос Тодороки кажется более подходящим. - Только давай без какой-нибудь радуги? Шото не понимал, почему Бакуго подкалывает его, если Тодороки не выбирал цвет собственных волос. После последнего похода Шото побывал в мастерской Мэй ещё несколько десятков раз, половину из которых почти стал её подопытным без собственного согласия. Бакуго в такие моменты раздражённо что-то говорил, и Хатсуме, сверкая глазами, сдавалась, всё ещё хитро поглядывая из-под малиновых ресниц. Иногда Шото разговаривал с Яойорозу. Бакуго включал её ненадолго, проверял состояние и снова записывал всё теперь уже в блокноте. Момо была на удивление спокойной и приятной, говорила бархатным голосом и являлась чем-то, чего Тодороки совсем не ожидал. По анализам прототипа Бакуго ему казалось, что Катсуки должен был создать что-то яркое и необычное, а Момо была простой, походила немного на Шото и вмещала в себя намного больше, чем все остальные. Время от времени к ним заглядывал Киришима. Поддерживал беседу, оглядывал Яойорозу со всех сторон и нелепо шутил, пока Катсуки не выставлял его за дверь. Порой Тодороки казалось, что Бакуго не так уж и плохо относится к андроидам. Но это было чем-то глупым и неправдоподобным.***
- Эй, Ка-чан, мне кажется, или ты стал намного ближе с Шото? - Каминари как обычно ехидничал, называл Катсуки привычным прозвищем, данным ему Деку, крутил стакан кофе в руке и улыбался, как последний говнюк, что Бакуго ему тут же сообщал. Блондин оторвался от записей, посмотрел на Денки взглядом из серии "ты понял, что только что сказал?", а потом раздражённо сделал глоток горькой жидкости, которую звал "кофе". Для Каминари кофе означало 2/3 стакана, заполненные сахаром, и Бакуго считал это мерзостью. - Не неси чушь, Пикачу, - Бакуго не реагировал, продолжал что-то писать и изредка зачёркивал. - Это похоже на то, что ты признал Шото человеком. Катсуки оторвался, посмотрел внимательно и фыркнул. Глупости. Тодороки - груда металла, такой же робот, как и все остальные. Бакуго не видел в нём человека, не видел в нём что-либо ещё, кроме как андроида. Потому что не обязательно испытывать что-то к своему творению - Мэй работала над Иидой несколько месяцев без перерыва, и отношения к нему у неё было как и ко все остальным. Иида - её кровь, пот и слёзы. Ничего личного. Тодороки Шото - не творение Бакуго. Не близко. Тодороки Шото - навязанный ему андроид, на будущее которого Бакуго всё равно. Едва ощутимый кисло-сладкий вкус - иллюзия. Как и привязанность к Тодороки.***
Это был обычный осмотр. Шото сидел перед Бакуго на кушетке в одних белых штанах, смотрел в чужие глаза и вёл себя по-обычному, как и всегда. Катсуки писал всё так же на листах, задавал вопросы и проводил подушечками пальцев по искусственной коже Шото. Как обычно. Как всегда. Бакуго мазнул по скуле вверх, слегка приподнял красные пряди волос и опять что-то записал, возвращаясь к листу. От Бакуго пахло, как от яблок. Тодороки вдохнул запах поглубже, но лучше не чувствовал. Датчики говорили, что это яблоки - сам Шото совсем не чувствовал. Катсуки оторвался от бланка, облизнул губу совсем незаметно, и Шото понял, что завис. Сбой системы - обычное дело, о котором Катсуки знать совсем не обязательно. Анализ собственных ощущений - так, галочка, потому что Шото знает каждую статью на эту тему. Бред. Андроиды не умеют чувствовать. Идеальный Тодороки Шото - не идеальный. Идеальный Тодороки Шото - сломанный, совсем непонятный и иррациональный. Потому что система выдавала ошибки, потому что все запросы возвращались с определением слов "чувства", "привязанность" и "любовь". Андроиды такого не чувствуют. Ещё андроиды не хватают чужое запястье, не тянут на себя и не смотрят глубоко в глаза, не утопают в красном, как в океане. Андроиды не тонут. Шото - сломанный. Бакуго смотрел удивлённо, непонимающе и с лёгким оттенком страха в глазах. Пульс - учащенный. Дыхание - задержано. Все признаки страха. Или любви. Тодороки не знал. Продолжал сжимать пальцами запястье, продолжал смотреть прямо и не понимал, не мог анализировать ситуацию. А Бакуго не вырывался, не дышал и молчал, словно подменили. А потом высвободил одну руку, провёл невесомо по щеке и усмехнулся. "Глупо" - глазами. "Спасите" - губами. А потом стук. Три удара по двери. Первые два - чтобы встать с кушетки, третий - ответить раздражённое "хватит стучать, открыто", приводя в порядок халат. Полные печали глаза и потрескавшиеся губы - Деку. Деку, от которого яблоками несёт за несколько километров. Как от Бакуго, только не так сильно . - Ка-чан, - почти всхлип, только чуть тише и жалобнее, словно оголённый провод, вот-вот током шибанёт, - Всемогущий звонил. Бакуго не реагировал, только сглотнул слюну со вкусом кислоты, прожигающую внутренности. На запястьях - словно ожоги после прикосновений Шото. Внутри - полное отрицание и дурманящий запах яблок. - Шото продали. Завтра забирают. Перед глазами - грязно-красный, как часть волос Тодороки, и небесно-голубой, как его глаза. Во рту - вкус яблок. Бакуго задыхается.