Двое?

Плакучие ивы над рекой. Туман. Люди на ступенях. Сбились в стайки, будто пестрые воробушки. Пальцы сводит от холода. Терзают струны. Неумело и робко. Поют о чем-то высоком... Как им кажется. Голоса почти не отличимы друг от друга. Девичьи, мягкие, вторящие стихам грустных подростков. Юность... Смешная, излишне демонстративная. Дешёвый алкоголь тайком, чтобы совсем не окоченеть на набережной в тонком пальто, пустые рюкзаки, пустые головы, истерзанные кем-то сердца... Стою на мосту. Нас двое. И я одна. Во мне и терзать-то больше нечего. Под нами плавится лёд, обнажая грязные лужи. Над нашими головами - серость. Слепое пятно сквозь толщу застывшей мороси. Март. Начинается моя двадцатая весна. Я первый раз встречаю её вдали от дома. Из меня потоком льются слова. Пишу много и ни о чем. И снова замыкаюсь в себе. Меня берут за руку. Меня просят остаться подольше. Робко целуют сухие закрытые губы. Но я ничего не чувствую. Этот город что-то забрал у меня, наградив сполна горкой бесполезных пустышек. То, что он забрал, было гораздо важнее. - Пойдём посмотрим на бабочек, - говорит попутчик. У него аккуратный рот и гладкая детская кожа. Глаза просящего. Дурацкий шарф. Вру, что терпеть не могу насекомых. Отнекиваюсь от выставки и похода в кино. Мне нравится бесцельно бродить по улицам. Наблюдать, как пробуждается мир. Нехотя, медленно, будто с похмелья. У него трещит голова. Он совсем не хочет вылезать из-под одеяла. Мы с ним похожи. Проходим мимо. Кто-то бросает взгляды. Двое ничем не примечательных молодых людей. Издалека - подобие пары. Только мне тошно от признаний. Я просто шутя обманываю смотрящих. От скуки. И по инерции продолжаю писать письма солнцу, которое прожгло во мне дыру. В том самом месте, где билось живое и глупое. Как щенок, которого ни разу не пнули в бок. Ласковое и требующее ласки. Его больше нет. Солнце... Разве на солнце бывает так холодно? Моё солнце, должно быть, звали Кай. И я шла босая по снегу только для того, чтобы он разбил моё сердце. Смотрю в отражение. Тёмный силуэт. Кто-то другой. Не я. Точнее, образ меня. Белая кожа, спутанные волосы. Изящные руки, созданные разрушить все, к чему они прикоснутся. Разрушение притягательно. Разрушение - это почва, на которой цветут буйным цветом плоды депрессивной мысли. Я пробуждаюсь после тяжёлого пьянства и меня надрывно рвет этой грязью. Словами, песнями, бездарными акварельными разводами на клочках некачественной бумаги. Искалеченный внутренний мир на листах. Обрывки снов, в которых Кай со своим колючим прищуром вдруг делается мягким, прижимает к себе, и война в моей голове прекращается. Утром становится особенно тоскливо. Тоскливо идти нашими дорогами с кем-то другим. - Отведи меня домой, - говорю я, закуриваю, и мы молча покидаем мост.