***
Такеши плавно, ритмично отрабатывал приемы с мечом, обнаженными, влажными от пота плечами ощущая недоуменный взгляд наставника Фиорентини, как всегда присматривавшего за занятием из тени дома. Он понимал причины удивления старого мечника, но ничего не мог с собой поделать — сегодня его внимание принадлежало пути меча не целиком, частично следуя за тремя тенями, скрывающимися в отдалении. О снайперах еще с утра, когда стало ясно, что сегодня — знаменательный день нападения Вонголы, позаботился Мукуро, перед тем, как умотать на встречу с Бьякураном, а вот с «наземными» противниками Хранителям предстояло разобраться самостоятельно. Еще больше Такеши беспокоило поведение Тсуны — спокойное, уверенное… лишенное колебаний и необходимости выбирать. Как будто все уже решено. Как будто он снова составил план в обход Хранителей. Такеши со вздохом опустил клинок, сдаваясь. Сегодня абсолютно точно не получится забить голову тренировками. — Простите, учитель, — повернулся он с улыбкой к Фиорентини, — сегодня не мой день. Старик понимающе махнул рукой и поднялся. Отставленная в сторону кружка — вот удивление! — пахла больше бергамотом, чем привычным коньяком. — Идем. Жил Фиорентини один, да и не нуждался он в компании, похоронив всех своих немногочисленных друзей. Такеши следовал за гордо выпрямленной спиной, с интересом оглядываясь по сторонам. По меркам итальянцев его нынешний наставник мог бы считаться аскетом: пара безделушек на книжной полке, никаких ковров и весьма скромный набор пейзажей на стенах, штук пять на целый дом. Не видел Такеши и признаков обитания мечника, хотя даже стойкий, неприхотливый в быту Скуало имел слабость к холодному оружию, периодически то покупая, то находя изысканный, но надежный клинок. Доводилось видеть его коллекцию, не самую большую, но однозначно подобранную с особой тщательностью. Фиорентини таких слабостей явно не имел. По узкой лестнице они поднялись на самый верх, под крышу, где властвовал тот же минимализм. Старый мечник прошел к дальней стене, куда не падал льющийся из наклонных окон свет, где наклонился почти до пола и подозрительно закопошился-зашуршал. Периодически до Такеши доносились позвякивания, сдобренные выплюнутыми в сердцах итальянскими ругательствами. — А, черт с тобой! — Умберто выпрямился и от души пнул стенку. — Стерва сицилийская! Почему именно сицилийская, Такеши не узнал, так как именно этот момент выбрала маленькая дверца в стене, чтобы… отвориться. Целую минуту Фиорентини пялился на тайник с недоверием и возмущенным негодованием, пока Такеши изо всех сил старался не рассмеяться. — Назвали в честь бывшей? — сумел-таки выдавить он. — Одной из, — рассеянно откликнулся итальянец. В тайнике лежала одна-единственная вещь — завернутый в серую ткань узкий клинок. Когда Фиорентини откинул покров, у Такеши перехватило дыхание. На руках итальянского мастера-фехтовальщика лежал деревянный синай. Самый обыкновенный, какие используют во всех додзе Японии, что придерживаются традиций. Но Такеши провел не один день, тренируя ката именно с этим синаем, он знал каждый изгиб, каждую трещинку, ладони помнили вес и твердость. Только взглянув на меч, он будто вновь ощутил тот в руках. Шигуре кинтоки. Меч, созданный Асари Угетсу специально под техники Шигуре Соэн Рю. Почему-то внезапно захотелось плакать, хотя Такеши считал, что смирился с потерей того, кто в родном мире отдал ему этот меч. Фиорентини либо вовсе не замечал смятения ученика, либо тактично не обращал внимания. Он не сводил взгляда с меча, ласково проводя рукой по граням. — Этот меч доверил мне Ямамото Тсуеши, мой старый друг… и последний потомок Асари Угетсу, — мужчина даже не задавал вопроса, знает ли ученик, кто такой Угетсу. — Когда мы виделись в последний раз, Тсуеши заявил, что не сможет передать наследие, и попросил отыскать человека, достойного меча, рожденного для непревзойденного и превосходного стиля. Этот клинок создан откликаться только на стиль Шигуре Соэн Рю, даже Скуало, талантливейший из всех, кого я обучал, не смог пробудить его душу. — Он… — Такеши с трудом сглотнул пересохшим горлом, — Ямамото-сан… он был счастлив? Фиорентини наконец поднял глаза. Он выглядел задумчивым, скорбящим и счастливым одновременно — такое выражение дает тихая печаль, грусть, но не черное, тяжкое горе по ушедшему человеку, с полным осознанием огромного количества счастливых дней. Со временем ведь вспоминается только хорошее. — Они с Наной любили друг друга, улыбались себе и людям, никогда не отчаивались, не ругались. Я не встречал еще более подходящих друг другу людей. Разве что спорили часто насчет имен возможных детей. Тсуеши хотел назвать сына Такеши, а Нана — Тсунаеши. К сожалению, не получилось. Дыхание, запертое в легких, давило на ребра изнутри, разрывало грудь множеством совершенно неконтролируемых, невообразимых эмоций. Пусть это не его отец, он все равно хотел, чтобы тот был счастлив. При другом раскладе они с Тсуной могли бы быть братьями… Во взгляде итальянца, устремленном в никуда, светилось ровным приглушенным светом прошлое, в котором на кухне маленького японского домика, присоединенного к суши-ресторану, тепло улыбалась самая добрая на свете женщина, подавая ужин двум старым друзья-соперникам. — Теперь я вижу, что имел в виду Тсуеши, говоря, что я пойму, когда встречу. Даже когда я предлагал меч Скуало, в душе скреблись сомнения, но теперь… теперь я уверен, — Умберто с глубоким поклоном предложил юноше меч. — Владей им с честью и используй лишь для защиты того, что тебе дорого. — Буду, — клятвенно заверил Такеши, с таким же поклоном принимая дар. — Даю слово. Клинок лег в руки так, словно только этого и ждал, а когда Такеши взмахнул им, запел от радости. Дерево наполнилось силой, превращаясь в сталь, и солнечный луч отразился от сверкающей поверхности. Поговаривали, что женой Угетсу была не обычная женщина, а нуре-онна, пришедшая к мечнику во время проливного дождя. Она-то и зачаровала меч, создавая один из уникальнейших клинков в мире. Такеши чувствовал себя так, словно воссоединился с утерянной частичкой души. А Фиорентини смотрел на появление меча с восхищением. После долгих лет ожидания тяжелый груз данного другу обещания был все-таки снят с его плеч. — Тогда я доверяю наследие Тсуеши тебе. Уже без слов спустились они на первый этаж, где Такеши привычным, отработанным за годы движением закинул синай за спину, подхватывая сумку. — Будь осторожен, — предупредил наставник. — Не сомневайтесь, учитель, — беспечно помахал рукой Такеши, сбегая по ступенькам крыльца. На первой же развилке он свернул к дороге, ведущей прочь из города. За прошедшее время количество преследовавших его теней значительно увеличилось. Может быть… пятнадцать? Такеши с усмешкой пожалел об отсутствии у него гиперинтуиции. Хотя, если честно, Тсуне она всяко нужнее. Только оказавшись за пределами города, заслонившись от взоров возможных проходящих мимо гражданских холмом и густыми зарослями дикого орешника, Такеши непринужденно развернулся лицом к преследователям. — Не то, чтобы я возражал против командных игр, но сначала хотелось бы услышать правила, — весело заявил он, сунув руки в карманы и перекатываясь с пятки на носок под веселый хруст скорлупы упавших на землю орехов. Какое-то время роща оставалась безмолвной, только ветер шумел в кронах, да гудели проезжающие мимо автомобили. Но вот тень одного из кустарников дрогнула, и из-за него показалась миловидная блондинка в темном деловом костюме и строгих очках. Глядя на нее, никто бы не заподозрил не офисного клерка, а довольно-таки опасного мафиози. Такеши мысленно присвистнул — на него не поскупились ресурсами. Девушка тем временем типичным клерковским движением поправила очки. — Добрый день, синьор. Меня зовут Орегано. Прошу прощения за столь… нетрадиционную встречу, но у меня к вам имеется деловое предложение. Ваши таланты на поприще фехтования весьма заинтересовали моего начальника, и он хотел бы предложить вам работу в службе безопасности своей компании. — А зовут вашего начальника?.. — Массимо ди Вонгола, руководитель корпорации «Вонгола». Старинное семейное предприятие с многовековой историей и весьма достойной репутацией. Мы можем предложить вам самую высокую оплату, а также полное социальное обеспечение. Став сотрудником корпорации, вы… — Я могу немного подумать над вашим предложением? — «нетерпеливо» прервал молодую женщину Такеши, разрываясь между желанием поиграть в подростка и потянуть время, сделав вид, что слушает определенную чушь. С фальшивым сожалением Орегано покачала головой. — Боюсь, что нет, синьор Ямамото. Данный вопрос требует безотлагательного решения. Мой начальник предпочел бы встретиться с вами уже сегодня. Атмосфера в роще гудела от напряжения, воздух буквально потрескивал от статического электричества, искорки которого Такеши ощущал кожей. Как и подтягивающихся на помощь Орегано людей. О, они старались двигаться бесшумно, скрывать свое пламя, но что это значит для человека, который по мнению лучшего киллера столетия был рожден для убийств? Как акула ощущает каждого, кто находится в воде, так Такеши мог практически по головам пересчитать своих будущих противников. Массимо планировал захватить их живыми и завербовать. Что же, практика могла бы иметь успех, будь Такеши по-прежнему тринадцать. Но с той секунды, как он согласился присоединиться к команде Тсуны в игре в мафию, у Савады Тсунаеши не было Дождя преданнее. Отец воспитывал Такеши с момента принесения клятвы и до самой смерти служить лишь одному господину. — Думаю, я все же откажусь от вашего предложения, — Такеши смущенно рассмеялся, ероша волосы на затылке. — Я еще слишком молод, чтобы работать. «Тысяча и сто отмазок от работы» под редакцией Бовино Л. Губы Орегано, явно не удивленной ответом, слегка искривились. Но прежде, чем девушка успела отдать какой-либо приказ, на место проведения встречи ворвался блестящий на солнце серый автомобиль. Не нужно было быть провидцем, чтобы угадать, кому могла принадлежать хищных очертаний красавица. Не созданная для бездорожья красотка, выбивая колесами комья земли, резко затормозила возле Такеши. — Вроой, давно не виделись, Орегано! — Скуало в варийской форме приветливо оскалился, отчего успевшие выйти из-за деревьев мафиози непроизвольно сделали шаг назад. По теневому миру ходили слухи, что если Аркобалено Урагана способен голыми руками остановить пулю, то капитан Варии — разрезать ту на две ровные половины, настолько он быстр и точен. — Действительно, давно, Скуало. — Ага, с последней встречи выпускников. Хоть туда ты явилась без своей няньки. — Турмерик не… — Кстати, с каких пор офисные юбки пускают на задания? Вежливую маску Орегано знатно перекосило. — Я уже два года оперативник, — холодно отчеканила девушка. — Вроой, не смеши меня! — фыркнул капитан. Наигранная насмешливость водой стекла с узкого, породистого лица, а глаза блеснули смертоносной сталью. — Ты можешь быть хорошим бухгалтером, аналитиком, но я помню, как год назад тебя рвало в уголке, пока Вария зачищала здание, хотя это было задание CEDEF. По-видимому, даже тогда твой босс считал тебя полной некомпетентностью, раз вызвал нас на подмогу. На Орегано было страшно смотреть: лицо перекосилось, как у ведьмы из страшных сказок, а губы скривились, словно девушка внезапно раскусила перчинку. Казалось, она сама не знала, чего хотела больше — взорваться яростью или расплакаться, в то время, как ее подчиненные оценивающе смотрели то на нее, то на Скуало. Оценивающе… и со все большим страхом. Слова капитана, призванные внести разлад, подействовали — внезапно все поняли, что руководитель данной операции молода и неопытна, а напротив — офицер Варии, самого страшного и безумного отряда Италии. Пусть один, но не зря же он носит титул Второго Императора мечей. Быстрый, как акула, и такой же смертоносный. По рядам вонгольцев побежала рябь. — Держись за спиной, — услышал Такеши едва различимый шепот. Скуало не менял положения, почти не шевелил губами, не сводя глаз с противника, но каким-то образом навис над подростком, закрывая своей долговязой фигурой. — У тебя нет опыта, поэтому… Такеши не знал, смеяться ему или заплакать для разнообразия. Будь он героиней седзе-манги, то с трепетом прижался бы лбом к обтянутой темной формой спине, блестя слезами на длинных, пушистых ресницах. Но он был членом Десятого поколения, а потому хотел только дать Скуало по голове за то, что влез туда, куда его не желали втягивать. — Что ты здесь забыл, Скуало? — следовало отдать Орегано должное — она быстро взяла себя в руки. — Тебя это не касается. — У меня виды на мальчишку. На лице Орегано удивление сменилось шоком, а после — священным ужасом. — Он еще несовершеннолетний! — Вроой, не те виды, идиотка! — А какие? — влез Такеши. — Что? — непонимающе спросил он у резко повернувшихся к нему спорщиков. — На меня впервые имеют виды. Это так интересно! Скуало медленно закрыл глаза. Такеши знал это выражение лица варийского капитана — тот с трудом сдерживался, чтобы не дать «веселому идиоту» по башке. Орегано качнула головой, сбрасывая наваждение и возвращая все внимание первоначальному собеседнику. — Синьор Ямамото, мы бы хотели договориться по-хорошему. Мое начальство весьма заинтересовано в вашей кандидатуре, поэтому готово предложить не только деньги. Путешествия по всему миру, лучшие учителя фехтования, возможность взять уроки в различных школах и многое другое — вам будет немедленно предоставлено все, что вы посчитаете достойной оплатой. Обычный подросток непременно соблазнился бы, но Ямамото был Ямамото, поэтому… — У меня уже все есть, — пожал он плечами. — Ко всему прочему Вонгола готова предложить высокооплачиваемые места другим членам вашей семьи, — продолжала убеждать Орегано. — Но они уже работают. Кажется, ударить Ямамото теперь хотел не только Скуало. Сдерживал Орегано лишь недостаток информации — она не знала, насколько осведомлен собеседник, и владеет ли он пламенем. — Может, вы все же рассмотрите предложение? Мы можем обсудить все интересующие или не устраивающие вас детали. К примеру, в нашем офисе? — Нет, благодарю, — милая, невежественная улыбка Такеши вдруг обнажила острый край. Мафиози дернулись, когда на них взглянул не мечник-недоучка, а Третий Император мечей. — Передайте вашему начальству, что я не заинтересован в его кандидатуре. — Тогда мне очень жаль, — девушка первой выхватила пистолет. — Я бы хотела увидеть вас в наших рядах. Ее слова послужили для остальных сигналом, и щетинящиеся оружием мафиози окружили полянку. Ага, второй пункт приказа — не получилось уговорить, убейте. Такеши хмыкнул. Рядом сверкнула сталь клинка Скуало, но синай уже запел, посылая волну небесно-голубого пламени. Над головами нападавших закружила быстрая, как стрела, ласточка, то и дело касаясь кого-то из противников, отчего мафиози падали на землю парализованными. Первой рухнула, по-глупому распахнув рот и нелепо взмахнув руками, Орегано. Под ногами рванувшего вперед Такеши с громким лаем несся озорной пес. Грохотавшие повсюду пули врезались в голубой щит, не причиняя мечнику ни малейшего вреда. Коджиро от всей души радовался свободе и новому бою. Хотя это был не бой — бойня. Отвлеченные животными мафиози не успевали реагировать на мечников, терялись и метались, не зная, в какую сторону броситься и тем самым лишь мешая друг другу. Скуало врезался в толпу, как акула — в косяк тунца, вызывая крики отчаяния и ужаса не только со своей стороны оцепления, но и с противоположной, поскольку не стеснялся пользоваться огнестрельным. Такеши не отставал, разве что действовал аккуратнее. В груди пылало давно не испытываемое ощущение азарта, наслаждения от единения с напарником, который понимал с полуслова. Такеши нравилось не только спарринговаться со Скуало — совместные миссии тоже доставляли немало удовольствия. Спина к спине, прикрывая друг друга… Как же он скучал по этому! Все закончилось слишком быстро. Сорок тел усеивали поляну темными, неподвижными кляксами. Будь у них коробочки, не обошлось бы без массовых разрушений, а так… никто со стороны дороги даже не заметил сражения. Сорок… столько даже Джессо не бросал в них во время войны. Впрочем, в сражениях с Хранителями Бьякуран предпочитал брать качеством, а не количеством. Хмыкнув, Такеши закинул вновь превратившийся в синай меч за спину. Орегано, единственная оставшаяся в живых, под оценивающим взглядом мелко задрожала, однако все же упрямо вскинула подбородок в безмолвном вызове. — Вроой, ну и зачем она тебе? — Скуало, добивавший парализованных, стряхнул кровь с меча. — Одно из доверенных лиц Савады Емитсу? — весело поднял брови Такеши. — Пригодится в хозяйстве. Голубой огонь легко, с жадным треском пожрал стащенные в груду тела, не оставляя от них ни следа, кроме большой, неровной подпалины на земле. Джиро тявкнул, помахивая хвостом, довольно жмурясь, когда хозяин запустил пальцы в густую шерсть, через мгновение вернувшись в браслет. Коджиро с легким щебетом последовал за приятелем. — Что дальше? — повернулся Такеши к Скуало. Тот аж подавился от наглости, на что Дождь только шире улыбнулся. Капитан Варии не случайно оказался здесь, значит, у него есть какой-то план. А раз так, то зачем сопротивляться, когда можно расслабиться и получить удовольствие? Надо только Тсуну предупредить, что союзники не собираются оставлять их в покое. — Девку в багажник, — отрывисто скомандовал Скуало, — а сами — к донне Грации. Ваш босс попросил ее приглядеть за вами. Вопреки ожиданиями варийца Ямамото эта новость не порадовала — он нахмурился от появившегося в сердце дурного предчувствия. Такеши знал предусмотрительность Тсуны, знал его благородство и твердость духа — если тот решил не вмешивать друзей, то будет следовать принятому решению до тех пор, пока не останется иного выхода. И если он все же связался с донной Грацией… попросил собрать всех Хранителей под одной крышей… возможно ли, что он хотел не только защитить их, но и удержать? — Быстрее, к Грации! — Такеши рывком поднял обездвиженную Орегано, вырубил ее и практически швырнул в багажник, не заботясь о возможных повреждениях. Тсуны уже нет дома — в этом мечник не сомневался, а искать Небо по городу не представлялось возможным, поскольку данным действием они запросто могли нарушить хрупкий, четко выверенный баланс планов босса и привести того к гибели. — Вроой, что случилось?! — Гони, Скуало! — Такеши одной рукой застегивал ремень безопасности, а другой — набирал Хаято. Им нужно знать об очередном сумасшедшем плане Тсуны как можно больше, чтобы вмешаться в подходящий, то есть безопасный для Неба, момент. Сейчас только донна Грация могла ответить на их вопросы.***
Ламбо, обиженно надув губы, уплетал виноградное мороженое. Обида началась с самого утра и даже не думала прекращаться — сестрица Рехей внаглую выгнала его из клуба, заявив, что сегодня это ее площадка для тренировок. А куда прикажете деваться бедному Грозе, за которым по пятам следуют наемные убийцы? Ламбо заел мысль о несправедливости огромнейшим куском. Вокруг стоящие люди кричали, вторя грохочущей из динамиков музыке, свистели, не отрывая восторженных взглядов от сцены, на которой разворачивалось действо, приводящее любителей острых ощущений и риска практически в экстаз. Скалл де Морт устроил очередное представление. Обтянутая фиолетовой кожей, как латексом, фигура буквально парила в воздухе, заставляя поверить, что волшебство существует. Мотоцикл, презрев земное притяжение, с ревом прорывался сквозь огненные кольца и сумасшедшие изгибы трамплина. Временами каскадер полностью отрывался от своего железного друга, и тогда по бушующей толпе слитной волной проносился изумленно-восторженный, с нотками бессознательного страха, вздох. Скалл творил чудеса, неподвластные обычным смертным. Да даже не все пламенные сумели бы повторить его виражи. Но больше всего Ламбо нравилась царящая на представлении атмосфера: безудержное, шальное, бесшабашное веселье пополам с адреналином и риском, страхом и изумлением, пропитанное насквозь вдруг ставшим возможным невозможным. Своими выходками Скалл мог пугать, мог смешить до слез, но никто, никто не смел отвести от него взгляд. В том мире Ламбо так и не успел сходить на выступление Бессмертного Черепа. Поначалу Аркобалено просто физически не мог выполнять трюки, а после пришлось дожидаться, когда подрастет тело. Все, что оставалось — старые афиши да редкие фильмы. Признаться честно, Ламбо многому научился от Скалла, о чем тот даже не подозревал. Когда он впервые, еще в Намимори, увидел плачущего ребенка в мотоциклетном костюме, его словно поразила молния — вот оно! Идеальное прикрытие и одновременно возможность быть собой! Ведь Скалл тоже плакса и нытик, но при этом один из сильнейших. Шестилетнему Ламбо показалось, что он нашел родственную душу. У них было так много общего! Скалл имел Оодако — у Ламбо был Гьюдон. Скалл ныл по малейшему поводу — Ламбо плакал по поводу и без. Скалл придумал тысячу и один способ отвязаться от семпаев — Ламбо мог написать собственный труд о том, как избежать работы. А еще они оба носили обтягивающие костюмы шикарной расцветки. Конечно, Ламбо не копировал Скалл, всего лишь не стеснялся перенимать опыт. Как и доводить этим Верде, разумеется. Не удивительно, что, решая сегодня, куда бы направить стопы, и наткнувшись на афишу Аркобалено, Ламбо без раздумий купил билет. Выступление подошло к концу вместе с мороженным. Ах, вечно все хорошее заканчивается слишком быстро! Ламбо швырнул салфетку в урну и покинул толпу, скандировавшую имя Аркобалено, чувствуя за плечами дыхание убийц. Следовало отвести их в какое-нибудь безлюдное место, чтобы не подводить ни Тсуну, ни Вендиче. Преследователи не рискнули нападать на территории Аркобалено, из-за чего сделались лишь более нетерпеливыми. За завесой Тумана ощущалось потрескивание знакомого пламени Турмерика. Надо же, кого послали! Похоже, Десятый Вонгола поделился своими опасениями с Внешним советником, и тот проникся серьезностью положения. Ламбо фыркнул — ему даже в мыслях неудобно было называть Десятым не Тсуну. Массимо кто угодно, но только не достойный босс Вонголы. С другой стороны… никому в голову не пришло попробовать назвать его Новым Первым, что радовало Грозу. Перепрыгнув через ограждение с изрядно потрепанным предупреждающим об опасности знаком, Бовино приземлился прямиком на груду строительного мусора. Стройка на окраине города, за пределами жилых районов, не была завершена и не завершится в ближайшее время — какие-то проблемы с финансированием. Подрядчик вывез все самое ценное, оставив только три этажа голых стен и пустых помещений, по которым ветер гонял пахнущую цементом пыль, что играло на руку Ламбо. Металлическая паутина каркаса несостоявшегося супермаркета поможет быстрее выиграть сражение. Прислонившись к провалу окна, так, чтобы его не было видно снаружи, Ламбо наблюдал за многочисленными тенями, мелькавшими во дворе и направлявшимися прямиком в ловушку. Он практически слышал громкий лязг захлопнувшихся челюстей капкана, когда последний из людей Вонголы скрылся в обманчиво безопасном нутре недостроенного дома. Как только движение прекратилось, Ламбо взялся за одну из балок перекрытия. Молния гудела под кожей, в кончиках пальцев, потрескивала в волосах, отчего зеленые глаза светились в темноте. Он не зря столько времени потратил на подготовку к возможному сражению, разыскивая подходящее место. Теперь он готовился излить на врагов свой гнев и нервное напряжение прошедшей недели. Никто никогда не вынуждал Ламбо Бовино думать об отъезде от семьи безнаказанно. С сотрясающим землю ревом Гьюдон, подобно древнему Минотавру, грохоча копытами, устремился в темноту современного лабиринта, разгоняя ту призрачно-зеленым свечением пламени, охватывавшем все его могучее тело. За ним по пятам следовали разряды молний, словно Гьюдон вел за собой Дикую охоту. Вскоре в доме раздались испуганные крики и пистолетные выстрелы. При желании Ламбо мог бы определить модель оружия, но на данный момент у него имелись дела поважнее. Пронизывая мрак серебряными иглами, по стальному скелету здания волнами потекли электрические разряды. Бовино ближе прочих мафиози подошли к тому, чтобы стать олицетворением собственной стихии, но даже тогда природа их сил не изменилась. Молнии, атакуя все живое, тем не менее укрепляли стены здания, запирая людей в ловушке. А Гьюдон учтиво помогал «всему живому», загоняя противников под особенно мощные удары. Здание скрипело и содрогалось, прошиваемое разрядами насквозь, охваченное потрескивающими дугами, словно молнии, вопреки поговорке, беспрестанно били в одно и то же место. То и дело короткие искры-нити отрывались от стального каркаса, пронзая мечущиеся внутри здания фигуры, попадая в самое сердце. Мафиози один за другим грузно валились на пол с застывшими в вечном ужасе лицами. Никто не говорил, что, несмотря на основное свойство — укрепление — атрибут Грозы не может сражаться. Когда в здании не осталось больше живых врагов, Ламбо картинно отряхнул ладони от зеленоватых дуг, осыпавшихся на пол искрами. Ему тоже досталось во время атаки, но электрическая кожа как всегда помогла избежать ущерба. Прекрасная работа слабейшего Хранителя Десятого поколения. Насвистывая, молодой мужчина вышел наружу, с наслаждением сделав глоток свежего воздуха… чтобы тут же упасть на землю и уйти перекатом за ближайшую насыпь. Пуля просвистела мимо, а вторая ударилась в обломки кирпича, торчавшие из земли. Черт, он слишком рано стал беспечным! Ламбо осторожно выглянул из своего укрытия. Три машины, по четыре человека в каждой. Стоило предположить, что не все пойдут внутрь, а не принять на веру слова Мукуро о слабости и идиотизме Вонголы. Не то, чтобы они умны, но традиционные схемы работы все же соблюдают. Пальцы уже коснулись браслета с Гьюдоном, когда неподалеку сыто заурчал мотоцикл. Лиловая молния вылетела из переулка, растерянно застыв у входа на стройку. Благодаря сетке, окружавшей здание, фиолетовым глазам были открыты обе стороны конфликта. — Что… какого… Я ничего не видел! — заверещал великий каскадер Бессмертный Череп. — Ты-то мне и нужен! — возрадовался Ламбо. Он ненавидел сражаться в открытую. Атаковать из-за угла — пожалуйста, заманить в ловушку — в любое время, но идти лоб в лоб… слишком хлопотно и небезопасно. В конце концов, он же не Хибари! Разум просчитывал варианты, как избежать прямого сражения и одновременно победить противника, поэтому Скалл стал подарком небес. Ламбо не задавался вопросом, что каскадер тут делает — несмотря на амплуа, тот являлся членом мафиозной семьи, у него вполне могли оказаться какие-то дела поблизости. Вместо этого Гроза запрыгнул на мотоцикл и хлопнул по обтянутому кожей плечу. — Гони, гони, гони! Скалл действовал на рефлексах. Мотоцикл с визгом и ревом сорвался с места, провожаемый градом выстрелов, но все пули звонким дождем осыпались на землю, бессильные против Облачного щита. Ламбо оглянулся назад. Вонгольцы, осознавшие тщетность усилий, паковались в машины, чтобы продолжить погоню. По-видимому, им приказали не отпускать жертву живой любой ценой. Ламбо хмыкнул, когда здание на стройке взорвалось, отчего истошно завыли сигнализации автомобилей. Вспыхнувшее пламя на миг окрасилось малиновым цветом, стирая строение с лица земли и оставляя лишь покореженные балки. Ни тел, ни улик. Во всем, что касалось взрывчатки, Хаято являлся признанным гением. Только ему могло прийти в голову впихнуть пламя Урагана в привычные Бовино гранаты. Кстати о гранатах… — Сворачивай направо! — крикнул Ламбо в ухо забывшему шлем Скаллу. — Во что ты меня втянул?! — завопил в ответ Аркобалено, тем не менее послушно сворачивая направо. — Ничего такого, куда бы ты уже не был втянут! Ветер свистел в ушах, когда Скалл сворачивал туда, куда велели. На особо крутых поворотах Ламбо взвизгивал от восторга, переполнявшего грудь. Ничего подобного он не испытывал даже с выученным безбашенным Колонелло Рехеем. И судя по усмешке Скалла, уголок которой Ламбо видел, когда прижимался к спине каскадера, чтобы отдать очередную команду, тот тоже от всей души наслаждался. На время они даже позабыли о преследователях. — Если выедем на шоссе, нам конец! — прокричал Скалл, когда мимо промчался знак, говорящий о близости трассы. — У них машины мощнее. — Не паникуй, прорвемся! — Ламбо зарылся пальцами в густую шевелюру. Себе, а не Скаллу. К сожалению. Пусть с годами его прическа приобрела «расчесанность» и приличный внешний вид, своих «чернодыровых» возможностей не утратила. На месте, ранее занимаемом базукой десятилетия, теперь лежали гранаты, пистолет, моток веревки и пакет леденцов. Со всем вышеперечисленным, особенно с леденцами, Ламбо с детства управлялся мастерски. Клан Бовино не мог вручить Вонголе необученный подарок, а потому тренеры, посовещавшись, решили, что Ламбо станет подрывником: превосходные для его возраста глазомер и меткость позволяли справиться с гранатами, а ловкость, акробатические навыки и электрическая кожа — избежать последствий. Потому при отсылке в Намимори и вручили розовые — тренировочные — гранаты с меньшим радиусом поражения. Сейчас гранаты у него «взрослые». — Держи мотоцикл ровно! — крикнул он Скаллу, через плечо следя за погоней. Первая граната, усиленная пламенем Грозы, влетела в лобовое стекло, разбив то вдребезги. Через секунду машина взорвалась — не зря Ламбо немного придержал снаряд. Следующая машина буквально наехала на гранату. Третья, видя судьбу товарищей, попыталась удрать, но Ламбо ей не позволил. Веселенькое пламя Урагана, треща, поглотило подношение целиком, выплюнув только железные остовы. Любая экспертиза скажет, что погибшие перевозили уйму горючих веществ — иначе почему автомобили так вспыхнули? Любая мафиозная экспертиза скажет, что владельцы авто перешли дорогу не тому человеку. — Ты сумасшедший, — зачарованно прошептал Скалл, широко распахнутыми глазами смотря на останки машин. Языки пламени отражались в фиолетовой глубине, как в зеркале, их отсветы мерцали на бледном лице, поблескивая на цепочке пирсинга. — Это у меня семейное, — гордо шмыгнул носом Ламбо. — Ну, что, мой верный рыцарь, поехали? Аркобалено поперхнулся — то ли от наглости, то ли от прозвища. — К-куда? И вообще, может, дальше ты сам? — вернулся он к своей плаксивой маске. Не осталось ни следа того собранного, решительного мужчины, что уверенно управлял мотоциклом под проливным дождем из пуль. В ответ Ламбо сделал большие глаза, всегда зарабатывавшие ему помилование у Хибари, конфеты у Ямамото и смиренный вздох у братика Тсуны. Жаль, на Гокудеру это никогда не действовало. — Но мне необходима помощь великого Скалла-самы. Скалл неуверенно прикусил нижнюю губу, разрываемый сомнениями и желаниями. На густых ресницах Ламбо — маминых — заблестели маленькие звездочки слез. И Аркобалено не выдержал. — Ладно! Скалл-сама поможет тебе. Но только потому, что он благороден и бескорыстен. Слезы просохли как по волшебству. — Ага-ага, давай быстрее! — Куда мы едем? Ламбо усмехнулся, положив подбородок на плечо Аркобалено. — К Грации Бовино. И думаю, нам нужно поторопиться.***
Бинты ложились на пальцы аккуратно, слой за слоем. Рехей полностью сосредоточился на своем занятии, отрешившись от всего остального мира. Только крохотный участок сознания продолжал на автомате отслеживать передвижения противников снаружи. Из-за прикрытия Тумана чужое пламя ощущалось слабо, с помехами, но даже полученные крохи позволили сделать однозначный вывод — здание окружают. На фитнес-клуб уже набросили пелену наподобие той, что скрывала школу Намимори после Конфликта колец, пока велись ремонтные работы. Значит, обыватели не заметят ничего подозрительного, не услышат криков. Пожалуй, Рехей стал лучше понимать Ламбо, который со своей прокачанной до фантастических уровней ленью использовал предусмотрительность врага в собственных целях. И в очередной раз похвалил себя за решение выгнать Грозу из клуба — с того сталось бы испортить намечавшуюся шикарную тренировку. Конечно, для мафиози было бы логичней напасть на дом с магазином, чтобы выкосить семью одним ударом, чем подчиняться принципу «разделяй и властвуй», навязанному Десятым поколением, однако Рехей подозревал, что благодаря усилиям Мукуро вонгольцы не сумели даже заглянуть внутрь их дома. Когда стукнула входная дверь, Рехей, встрепенувшийся за стойкой администратора, был уже полностью готов. Вошедший мафиози был широкоплеч, строен, что говорило о спортивной подготовке, а также подозрительно голубоглаз и светловолос, с улыбкой, способной посрамить солнце. Как сказал бы Мукуро, осада шла по всем фронтам. Или он это говорил про Реборна и Тсунаеши? В любом случае, подготовилась Вонгола основательно. Не учли только, что сколько бы ни существовало голубоглазых блондинов, Колонелло был только один. — Добрый день! — с энтузиазмом поприветствовал гостя Рехей. — Чем могу помочь? К сожалению, на данный момент клуб не работает, однако, если пожелаете, запишу вас на следующую неделю. Начинать сражение сразу, «в лоб» — очень невежливо. Доказано любящим потрепаться Бьякураном. Мафиози выглядел слегка ошеломленным напором, когда Рехей подскочил к нему, за руку увлекая в зал с рингом. Надо же позволить другим гостям проникнуть в помещение. Болтал Рехей, рассказывая о программах, возможностях и диетах, почти без участия сознания, которое было занято регистрацией шумов из приемной и вычислением точного количества врагов. Всю свою речь Солнце знал наизусть, не единожды просвещая новичков Вонголы. Теперь та жизнь казалась практически сном. Рехей безусловно любил Вонголу, научился любить и многократно сражался за нее на грани жизни и смерти, но местная вариация семьи разбила те узы вдребезги. Чужая, далекая, корыстная, совсем не такая, какую создавал Тсуна. — Синьорита, — зажурчал мафиози, прервав Рехея на полуслове. Гладкие, холеные руки сжали забинтованную ладонь, легко, но неумолимо, — теперь я вижу, ваш талант превосходит все описания. Такой заразительный энтузиазм! Я определенно сделал правильный выбор. Скажите, что вы думаете о предложении работы? — Но у меня уже есть работа! — И она безусловно вам подходит, — согласился мафиози, — но я имел в виду нечто большее. Больше возможностей, перспектив, учеников. Больше оплата, — вкрадчиво прошептал он, порхая губами над перебинтованными пальцами. — Вы определенно заслуживаете чего-то лучшего, чем маленький, малоизвестный клуб. Рехей экстремально не знал, плакать ему или смеяться. Это вот испытывали девочки, когда их пытались соблазнить всякие идиоты? Тогда становилось понятным постоянное возмущение Хару. Грохот в приемной оборвал намерение разъяснить наглецу, что он думает о его предложении. — Что это? — Не знаю, — мужчина нахмурился, но руки боксера не выпустил. Очень зря, решил Рехей, когда в зал вошел Колонелло с винтовкой за плечами. Выглядел Аркобалено решительным и не в меру серьезным. — Рехей, кора, с тобой все в порядке? — Ага, — беспечно отозвался Солнце, разрываясь между теплым чувством в груди, вызванным очевидной заботой Аркобалено, и сожалением об утраченной тренировке. — Меня тут экстремально соблазняют… Мужчина рядом, стремительно теряя краски, отшвырнул чужую ладонь, словно ядовитую змею. — Соблазняют, кора? — прищурился Аркобалено, оценивая внешность и степень угрозы «конкурента». Незнакомый мафиози сделал шаг назад, непроизвольно прижимаясь к стене. — …на новую работу. — А-а-а, — совершенно не убежденно протянул Колонелло. Мафиози у стены затрясся, как лист на ветру. — А ты что тут делаешь? — Да вот, был на стрельбище неподалеку, — тряхнул снайпер винтовкой, продолжая сверлить уже начавшего синеть мафиози тяжелым взглядом, — и решил забежать, проведать. Рехей невольно прикрыл глаза, рука сама собой сжала футболку на груди, там, где заполошенно билось сердце. Нельзя, нельзя одному из Хранителей мафиозной семьи быть настолько слабым перед кем-то, но щеки жаркой приливной волной заливал румянец, а губы сама по себе растягивала улыбка — абсолютно новая, незнакомая, непривычная. В ней не было ослепительного сияния, но, судя по взгляду Колонелло, мягкой теплоты хватало с лихвой. Мафиози у стены с грохотом рухнул на пол. Колонелло незатейливо схватил его за шиворот и потащил за собой. Хотя Рехей не сомневался, что кто-нибудь из ребят притащит собственных пленных, он также знал мнение Тсунаеши, что сведений — особенно полезных — много не бывает. Приемная клуба тем временем стала напоминать сцену из не особенно активного боевика: повсюду в разнообразнейших позах, замерев на половине движения, застигнутые врасплох, валялись тела с аккуратными дырками во лбу. Сквозь новые, не предусмотренные планом, отверстия в стенах весело светило солнце. Рехей помнил, как восхищался навыками наставника, выведшего снайперскую стрельбу на непревзойденный уровень. Благодаря своему пламени Дождя тот мог одним выстрелом поразить сразу несколько мишеней, но вот стрельба сквозь стены… — Тепловые сканеры рулят, кора! — бодро выкрикнул Колонелло, поднимая вверх большой палец, прочитав откровенное недоумение на лице подруги. — Экстремально круто! — Рехей присвистнул, новым взглядом смотря на появившееся дополнение к интерьеру, после чего повернулся к Аркобалено. — Слушай, а что если бы я все-таки был обычным гражданским? Колонелло закатил глаза. — Давай примем на веру, что единственный гражданский среди вас — тот странный дядюшка, к которому Реборн ревнует Тсунаеши. Рехей поперхнулся и, чтобы не сболтнуть лишнего, поспешил наружу. Перед клубом парила Мукуроу, поддерживающая иллюзию нормальности. При виде Солнца она выразительно-недовольно сверкнула глазами. — Приберешься там? — боксер ткнул большим пальцем в здание за спиной. — Не хочется сжигать клуб. И этого придурка забери. Сова закатила глаза совсем как Колонелло недавно, затем насмешливо заухала, но все же исчезла вместе с пленником, вернувшись буквально через секунду. Колонелло задумчивым взглядом проводил исчезнувший в помещении хвост. — Кто это? — Тотемное животное моего брата, — Рехей направился к брошенному неподалеку мотоциклу Колонелло. — Куда дальше? — К донне Грации. Тсуна попросил ее собрать вас всех. Плохое предчувствие яростно вгрызлось во внутренности, заворочалось там, завозилось там склизким, мерзким клубком. Жертвенность Тсуны не раз являлась предметом обсуждения и осуждения их семьи, потому что зачем боссу Хранители, если он постоянно сам лезет в пекло? Будучи старшим братом, Рехей понимал тревогу и заботу босса, но не тогда, когда оказывался в роли младшего! — Нам экстремально нужно спешить! — вырвав ключи у Колонелло, он запрыгнул на переднее сиденье. Едва руки Аркобалено коснулись талии, мотоцикл с визгом рванул с места, чуть ли не выбрасывая седоков. За спиной Рехею почудился восторженный вздох. — Боже, какая женщина!